Прости мне мои капризы

– Я не смеюсь.

– Я же чувствую! Ты смеешься! Наверное, что-то было со мной не так?

– Было! Но не с тобой…

– А с кем?

– С одной дамой.

– Дамой твоего сердца?

– Нет! Просто вспомнил один забавный случай. Увидел, как тебя накрыло платье, и вспомнил.

– Расскажи.

– Право, не знаю. История забавная, но, кажется, не совсем приличная – по крайней мере, для женского уха.

– Тем более, любопытно послушать!

– Ну, хорошо, слушай! (Я собрался с духом!). Пару лет назад в одном почтенном семействе – действие происходило в нашем селе – справляли свадьбу. Обильное, по такому торжественному поводу, застолье и разные сопутствующие мероприятия – песни под гармошку (наши женщины здорово умеют петь!), танцы, игры – проводились на свежем воздухе, во дворе дома. Поскольку было лето – кажется, начало августа, да и не поместились бы все в доме. Как водится, кого-то на свадьбу пригласили – родственников, близких знакомых, кого-то нет – не собирать же все село, хотя случалось у нас и такое. В числе неприглашенных оказалось несколько парней, за которыми тянется длинный такой хвост – из разряда хулиганских проделок. Как вскоре выяснилось, весьма обидчивых, сколь и изобретательных – на всякие пакости. Ну, вот… Свадьба шла своим чередом, гости веселились, ели, пили сваренный хозяевами самогон, произносили тосты с пожеланиями всяких благ новобрачным… Тем временем, на улице стемнело. В этот момент ребята те и отыгрались – на полную катушку! В темноте они незаметно расположились неподалеку, за деревянным забором, с внешней стороны двора. И стали ждать. За этот забор, в кустики, нет-нет, да и выходил кто-нибудь – отправить, так сказать, естественную потребность. Мальчики – налево, девочки – направо… И, вот, парни дождались! В кустики отправилась не кто иная, как сама виновница торжества…

– Погоди! – перебила меня Ирина. – В почтенном этом семействе, что, не было туалета?

– Как не быть? Был и есть, деревянный, похожий на огромный скворечник; в огороде стоит, точнее, не в самом огороде, а на прилегающей территории, в уголке. Но представь себе: сколько там присутствовало народу! А туалет – один на всех. Да и потом, наверное, на свежем воздухе интересней – романтика. Так, что даже сама невеста изволила воспользоваться случаем.

– И что же было дальше?

– Дальше было самое интересное! Как только новобрачная, войдя в кустики, задрала белое, пышное свое платье и, присев, приступила к этому самому делу, – на нее тотчас, с разных сторон, начали светить фонарики. На цирковой арене артист освещается так софитами. Только артист полностью открыт, новобрачную же частично прикрывали кусты. Но все равно свет хорошо пробивался через них, создавая какую-то фееричную, сюрреалистическую картину… Ошеломленная невеста, подскочившая вверх, как на пружине, несмотря на внушительные формы, в отличие от жениха, – подняла такой визг, что перепугала всех на свете – и свадьбу, в одно мгновение сбежавшуюся к месту происшествия, и дворовых собак, заголосивших по всей округе… Пока выясняли: что произошло, успокаивали невесту, которая долго не могла прийти в себя, – шутники благополучно ретировались.

– Веселенькая история! Не хотела бы я оказаться на ее месте!

– Да, было весело! Всем, кроме новобрачной. Теперь эту историю вспоминают на каждой свадьбе.

– В этой бесшабашной компании, случайно, не оказалось парня по имени Андрей и с фамилией Арсеньев?

– Отвечаю красной девице Ире, с грозной фамилией Комарова. В этой бесшабашной компании парня по фамилии Арсеньев не оказалось. Он был в числе приглашенных.

– С чьей стороны?

– Жениха. Я с его младшим братом учился в одном классе, сейчас он в армии, на срочной службе, в танковых войсках.

– А невеста?

– Невеста… «Ослепительно была молода»! Невеста – девушка тутошняя. Полненькая, такая, но привлекательная, миловидная. За год до замужества окончила школу. Учится в институте – по финансовой части.

– Серьезный выбор. Наверное, хорошо умеет считать, без ошибок. А мне больше история нравится.

– Дела давно минувших дней?

– Угу! Преданья старины глубокой! Я часто представляю, то есть пытаюсь представлять древних людей – наших предков: как они жили – одну, две, или три тысячи лет назад и сто, двести, триста – выстраивали между собой отношения, к чему стремились, о чем думали? Это так интересно! Вот, только мне в школе еще три года учиться. Целых три года!

– Они пролетят быстро…

– Будет мне тогда семнадцать. Почти…

– Как говорится, не успеешь оглянуться…

– Правда, иногда мне кажется, что я уже подошла к этому порогу. Близко – близко! Осталось сделать шаг, или два шага, чтобы его переступить. Представляю себя на школьном балу, который последний, или прощальный… И сны мне такие снятся. А однажды приснился – совсем удивительный сон. Как будто я пришла на свой выпускной вечер. В очень красивом платье, в туфлях на высоком каблуке, с модной прической. Вся в ожидании праздника – ведь это праздник, хотя и не без грусти. Звучат песни, музыка. Многие кружатся в танце – преподаватели-мужчины танцуют с бывшими ученицами, тоже очень нарядными, взволнованными и встревоженными ощущениями новой жизни, преподаватели-женщины – вальсируют со вчерашними учениками… А директор школы, Афанасий Кириллович, солидный и строгий, такой, мужчина – он, вообще, строгий, по жизни – не танцует, а все ходит по залу, вокруг да около, следит за порядком. Увидел меня – через огромные свои очки, с круглыми, толстыми стеклами, у него зрение плохое, – остановился рядом со мной и говорит грозным, таким, голосом: чего это ты, дорогуша – так он сказал: дорогуша – вырядилась, словно на парад? Так ведь выпускной, Афанасий Кириллович… Выпускной – да не для тебя. Не для меня то есть. Тебе, говорит, не о выпускном надо думать, а об учебе – учиться, учиться и учиться… Прямо, как Ленин. Кстати сказать – он у нас историк по образованию. И еще повторил – насчет учебы. А потом – схватил неожиданно меня за плечи, крепкими своими ручищами. Сжал изо всей силы! И начал трясти, как грушу. У меня искры из глаз брызнули! Наверное, решил, что так лучше до меня дойдет…

(Милая, дорогая моя девочка! Учиться тебе, или не учиться – не вопрос. Конечно, учиться! Набираться знаний, опыта, разных, там, навыков и всего такого, что необходимо в жизни. Другого пути нет… Но… Положа руку на сердце: мне это тоже, как и тебе, – кажется! Только не иногда, а постоянно! По поводу «порога» и выпускного платья. С первых дней, а может, даже часов, если не минут нашей встречи! Я даже уверен в том, о чем ты сейчас говоришь! На все сто процентов! Выпускное платье тебе – в самую пору! Или почти в пору… Однако, неотвязную эту мысль я держу при себе – от чутких твоих ушей подальше…).

– А как ты это свое состояние определяешь, или понимаешь? По каким признакам?

– Ну, как… Наверное, как и любой человек, который в определенный момент жизни… вдруг начинает себя чувствовать – словно не в своей тарелке. Ему становится недостаточно того, что он знает. Понимает. Чувствует… Хочется чего-то необычного. Особенного. Еще неиспытанного. Появляются новые желания, увлечения, порывы, которые проявляются с большей, чем было до этого, силой. С тобой тоже, наверное, такое было?

– Было! – не сразу отвечаю я.

После чего, немного еще подумав, принимаю решение уйти от общих, расплывчатых рассуждений, каковыми показались мне высказывания Ирины (а просить ее высказаться более конкретно – я не стал…), и привести в качестве примера реальный случай, раскрывающий самую суть (в моем представлении) сказанного ею.

– В девятом классе к нам пришла новая – молодая – учительница. Биологии… На первом же уроке, можно даже сказать: с первых его минут, мужская часть класса – в нее влюбилась. В том числе и я. Пришлось «делить» это наше коллективное чувство к ней – с чувствами, которые мы питали к девчонкам-одноклассницам.

– Значит, эта ваша учительница была не только молодой, но и красивой.

– Ты права!

ГЛАВА 3

Виктория Владимировна

… Да!

Разумеется! Разумеется!

Она была не только молодой (к тому же, незамужней – незамужней, или побывавшей замужем и к настоящему времени свободной от брачных уз женщиной – это нам, в точности, не было известно…), но и красивой! Безусловно! Однако, если к утверждению о молодости – как будто ничего нельзя было еще прибавить, кроме как констатировать сам данный факт, то второе определение, о красоте, требовало дополнительных уточнений. Формулировок. Поскольку красота ее была особенной, характерной, не столь часто в земном нашем мире встречающейся.

Учительствовать к нам в школу Виктория Владимировна прибыла – не после окончания педагогического института, как это чаще всего происходило (правда, не каждый год…), а уже имея пятилетний преподавательский стаж. Предполагающий, стало быть, значительный багаж знаний, и знаний не только профессионального толка, но и житейского, бытового – как себя с нашим братом-учеником, не отличавшимся исключительной примерностью поведения на занятиях, – обходиться.

Ростом Виктория Владимировна – почти дотягивалась до условного среднего. Если, к примеру, быть с нею рядом, то казалась она – маленькой. А если смотреть на нее с некоторого расстояния, тогда ощущение малой ее «величины» – исчезало; определенно женщина представлялась – выше…

Телосложение имела хрупкое и нежное.

(Здесь тоже не обойтись без некоторых уточнений…).

С лишь недавно как будто образовавшимися «формами», которым точно еще предстояло – раскрыться (подобно тому, как ранней весной, в свой час, на деревьях начинают раскрываться почки, радуя глаз прекрасным этим явлением…).

Расшириться.

Обрести окончательные свои очертания.