Небо и грозы Электрет

– Фелисия не сделала ничего плохого. – терпеливо, как ребёнку, очередной раз пояснил он. – Я ее сам позвал, присматриваю за ней, как только она закончит первичные исследования, отвезу домой. Кроме моего дома, Фелисия и не видела в посёлке толком ничего. Мы не можем оставить у нас насовсем, тем более… – Тереган повторил красноречивый жест смертоубийства. – Фелисия заметная фигура в мире людей, их король не оставит ее смерть безнаказанной.

Он старался как можно чаще повторять имя девушки, приучая старейшину к мысли, что она не просто безликая человеческая женщина, а разумное существо с семьей, работой и совестью. Но Ниол оказался непробиваем.

Старейшина только фыркнул.

– Как будто мы боимся этих людишек! Да мы их сотрём в порошок, пусть только попытаются напасть.

– Не хотелось бы до этого доводить. У эшеминов с людьми достаточно напряженные отношения, чтобы осложнять их конфликтом. Возможно, мы победим, но сколько наших при этом потеряем?

Тереган из последних сил проявлял дипломатичность, хотя на самом деле давно хотел заорать «Старый дурной хесун, зачем нам сражаться с людьми, если мы можем столькому друг у друга научиться?»

Не говоря уже о том, что убивать рыжего инженера он не позволит ни при каких обстоятельствах.

Позевывая, на кухню спустилась Уна, разбуженная голосами. При виде ранних гостей с неё мигом слетели остатки сна. Предложив остаться позавтракать – чисто из вежливости, посетители явно и без приглашения бы задержались – и поставив утренний травяной настой на плиту, она начала потихоньку собирать на стол, прислушиваясь к разговору.

То, в каком направлении шёл разговор, ей категорически не нравилось.

Фелисия ей приглянулась. Конечно, они не общались много и не успели бы за сутки знакомства стать лучшими подругами, но открытость и жизнерадостность девушки располагали к себе. Она напоминала Уне саму себя в молодости – наивный, открытый ребёнок. Эшеминка такой и осталась, только накопленный жизненный опыт теперь помогал не открываться и не доверять всем подряд. Например, старейшине Ниолу она бы не доверилась ни при каких обстоятельствах. И его присутствие с утра пораньше на ее кухне сулило человеческой девушке немалые неприятности.

– Слушай меня, Тер. – Ниол снова перешёл на уменьшительный вариант имени, намекая на своё старшинство и тем самым превосходство. – Я понял, ты не хочешь ее убивать. Это похвально, что ты так верен своему слову, но подумай о родном народе. Человека надо хотя бы оставить у нас. Пусть себе копается в лесу, пока не найдёт, кто это сделал. Раз она тебе так нужна, оставим ей жизнь – но к своим ее пускать нельзя категорически. Ты слишком доверчив, тебе легко задурить голову. Тер, ты не представляешь, как легко люди врут и предают.

Ничего не подозревающая Фелисия выбрала именно этот момент, чтобы спуститься к завтраку. Чуть притормозила на лестнице, оценивая новые лица. На самом деле, она видела их вчера, но тогда они почти все были в капюшонах. Ее взгляд скользнул по сидящему около выхода старейшине, вопросительно подняв бровь она перевела его на Терегана. Тот кивнул, показывая, чтобы она проходила. Решив довериться ему, девушка спустилась с оставшихся ступенек и присоединилась к завтраку, который день ото дня становился все многолюднее.

Скоро перестанет хватать стульев. В небольшой столовой их было всего четыре, и сегодня заняты оказались все.

Усевшись за стол рядом с Тереганом, спиной к почетному караулу у дверей, она пожелала всем доброго утра. Ниол тоже был удостоен кивком.

На завтрак в этот раз были нежные миниатюрные рулеты с мелкими чёрными семечками, и свежие разносортные ягоды. Фелисия очередной раз напомнила себе обязательно попросить у Уны – вряд ли мужчины в этом разбираются – рецепты местной кухни, а в особенности – список съедобных ягод и зёрен. Желательно, с иллюстрациями.

– Ты вообще спала? – сочувственно спросила Уна, похоже, тоже слышавшая ее ночные бдения.

– Да, немного под утро. Я привыкла мало спать. Спасибо за заботу. – Улыбнулась ей Фелисия, и повернулась к Терегану.

– Ты представляешь! – Девушка была расстроена и взбудоражена одновременно. – Я нашла частицы, похожие на шерсть и кровь в эпицентре воронки. Похоже, кто-то приносил в жертву диких животных!

Старейшина Ниол молча сделал знак воинам подождать снаружи. Чем меньше ушей слышит подобные откровения – тем лучше.

Старейшина яростно боролся за соблюдение традиций, но идиотом бы его никто не назвал. Бахвалиться перед молодняком, какие эшемины сильные, и принижать и без того ничтожных людишек, это одно, а специально настраивать жителей посёлка против людей он не собирался.

Агрессия с обеих сторон губительна.

Ниол предпочитал делать вид, что Города не существует.

Дай старейшине волю, он бы вообще запретил межрасовое общение.

Помимо того, чтобы не допускать людей в посёлок, Ниол старался всеми силами не пускать эшеминов к людям. Своими постоянными визитами в Город Тереган бросал ему вызов почти каждый год, но старейшина мирился с одним бунтовщиком, признавая пользу доброго соседства и сотрудничества между расами. Смертей для своих – а войн без потерь не бывает – он не хотел.

Если пройдёт слух, что люди начали убивать лесных животных, тем более для таких странных целей, посёлок взбунтуется. Никто и слушать старейшин не станет. Жители соберутся и пойдут на Город войной.

И не факт, что Шидиши и правда выйдет победителем.

Учитывая, что неизвестный губит не только лес, но и его обитателей, меньшее зло – выпустить из посёлка чужую – уже не казалось таким святотатством. Долго копаться в лесу – означает подвергать его опасности появления нового мертвого пятна. И новые смерти.

Когда дверь с тихим стуком закрылась за последним воином, Тереган тихо выдохнул сквозь стиснутые до крошения зубы, которые он и не помнил, как сжал.

Он не был уверен, что собирается пойти против приказа старейшины, но знал наверняка – пока он жив, его инженеру вред причинен не будет. Так что отступление подручных Ниола Тереган воспринял с огромным облегчением. Сегодня хотя бы обойдётся без драки.

– Какое именно животное, вы смогли определить? – уточнил Ниол.

– Я не знаю, как вы его называете, для нас он снежный барс. Пушистая такая зверюга в полтора человеческих роста. Чаще белый или серый, и такие смешные кисточки на ушах.

– Киуту. – прошептал в ужасе Тереган. Населявшее предгорья и заснеженные пики гигантское кошачье почиталось у эшеминов священным. Киуту обладал длинной густой шерстью, был насквозь пропитан энергией и совершенно не боялся гроз – можно сказать, был их частью. Говорят, ночью он даже светился.

Те же рассказчики приписывали киуту практически эшеминский интеллект. Кого-то он спас в грозу, другого вывел из гор, спас от обвала… истории сходились в одном. Огромный зверь соображал не хуже иных людей.

Жили особи долго, семьи заводили раз и на всю жизнь. Рождалось детенышей очень мало, зверя видели все реже и реже. Убить киуту считалось преступлением похуже, чем убить собрата эшемина. Каралось смертью на месте, и изгнанием всей семьи предателя.

– Киуту? – повторила Фелисия, прокатив имя на языке, будто пробуя на вкус. – Красивое название. Загадочное, как и зверь. Он часто встречается в ваших местах? Около Города его всего пару раз видели, и то издали.

– У нас оно тоже редко встречается. – любезно сообщил старейшина. – Поэтому киуту объявлен священным животным, и каждый, кто нанесёт ему вред, будет казнен немедленно, в особо болезненной форме, а его семью до шестого колена изгонят из поселений. В лесу в одиночку долго не живут.

Прозвучало достаточно зловеще. Фелисия прониклась.

– Вы, наверное, хотите знать, как продвигается расследование? Порадовать пока что не могу. Кроме того, что я озвучила, могу сказать только, что работали люди, скорее всего несколько, хорошо разбирающиеся в химии и биологических процессах. Для подобного устройства не столько важен механизм, сколько состав взрывчатого вещества. Оно должно взаимодействовать с живой материей, и являться катализатором изоляционных процессов… не буду вас утомлять подробностями. – поспешила закруглиться девушка, заметив, как закатываются в полусне глаза собеседника. И добавила:

– Могу вас заверить, что я постараюсь найти виновников этого ужасного злодеяния, как можно скорее. От лица людей приношу вам глубочайшие извинения за причинённый вашим лесам и священным животным урон. Мы сделаем все возможное, чтобы предотвратить повторение подобного ужаса.

Ниол только скептически кивал на обтекаемые фразы соболезнования. Мол, говори, человек, говори, все равно при первой возможности ударишь в спину.

Аппетит пропал у всех. У эшеминов – при мысли, что полуразумное существо стало жертвой жуткого преступления, у Фелисии – что если она не справится, виноватой вполне могут назначить ее саму. Королю точно будет проще откупиться от межрасового скандала пусть даже сто раз первоклассным инженером, чем ввязываться в бесперспективную войну.

Можно было, конечно, вообще не говорить ничего эшеминам. Девушка чувствовала себя весьма двойственно, с одной стороны, рассказывая порочащие ее расу подробности посторонним, а с другой чувствуя себя виноватой как представитель этой самой расы.

– Я найду его. Или их. – тихо произнесла Фелисия, без настроения гоняя ягоду по тарелке. – Обещаю. Это страшное преступление – уничтожать священных животных. Да вообще диких животных, по моему мнению, трогать может только больной на голову психопат. Они же опасные. Возможно, ядовитые. Если на это пошли, рискнули собственной жизнью, значит их цели еще ужаснее. Я должна их остановить.

Ниол молча склонил голову, выражая согласие. Человеческая женщина оказалась странной. Она, похоже, больше переживала за киуту и эшеминов, чем за своих соплеменников.

Уна, видя что завтрак явно закончился, увлекла девушку за собой, предложив померить своё платье, в комплект к плащу. Фелисия деликатно отказывалась, но по разгоревшимся глазам было видно, как она на самом деле жаждет заполучить эшеминскую диковинку.

– Она вообще понимает, что предаёт собственный народ? – вроде бы в сторону и ни к кому не обращаясь, поинтересовался старейшина.

– Она спасает свой народ. – твёрдо ответил Тереган. – Она пытается остановить войну.

Лучшие из подчинённых Терегана, десять наездников на дальних родственниках Сниира, прилетели из разведки сразу после раннего завтрака.

Еле успели отчитаться до его отъезда.

Новости были неутешительные.