Дигридское золото

Дигридское золото
Нора Дутт

Радис возвращается в родное поместье Сфета и занимает место земельного господина. Она планирует на полученные в долг деньги создать первый в истории страны Усмерский корпус, набрать учеников и передать им свои знания. Но не успевает девушка приняться за свои планы, как на город в её владениях нападает господин соседней земли. Радис вместе с защитниками города с трудом отбивает атаку и пытается понять, кто на самом деле может желать ей неудачи. После того как в Корпус начинается набор учеников, Барсиф сбегает из дома, бросив семью и службу, и отправляется в поместье, хотя и не знает, простила ли его госпожа Сфета за несчастный случай в детстве, изменивший всю её жизнь.

Нора Дутт

Дигридское золото

Глава 1. Земельный господин

Полдень. Слуги не находили покоя. Новость о нападении на город, от которого до поместья Сфе?та не больше часа пешком, разлетелась настолько быстро, что приобрела пугающий вес. Однако не успели немногочисленные работники в поместье собрать вещи и сбежать, как пришла весточка – через четыре часа после начала осады наёмники бежали. Но у слуг появился новый страх – они не знали, что ждать от своей госпожи, когда она вернётся из города.

Её звали Ра?дис. Она не так давно приехала в поместье. Служанка Бавва была одной из не многих, кто был уверен в порядочности новой госпожи Сфета. Девушка не показала обычных для представителей её рода черт: гневливости и поспешности. Ещё десять лет назад, когда дочь господина Ифа?тхи переехала жить к отцу, в ней не было какой-то особенной злобы. Только присущая любому ребёнку непоседливость. Лишь иногда, когда родители вынуждали проявлять покладистость, в её опущенных глазах был какой-то огонёк, то ли от обиды, то ли от расстройства. Только один раз она показала своё недовольство и было это в момент очень важный и больной для неё.

Как только Радис зашла в дом и заговорила, Бавве стало понятно, что девушка словно и не была в родстве со своим отцом. Она не переняла его манеру командовать, видеть повсюду упрёки и привычку возвышать себя над окружающими. И тем более она не переняла от матери тягу к скандалам и мелким интригам. Манера разговаривать Радис иногда была ещё проще, чем у слуг. Портило впечатление только то, что девушка была усмеркой[1 - Усме?р – маг, способный разрушать материю, используя выражение собственной силы, под названием порыв.]. Хотя и использовала она свои силы лишь в домашних делах.

Когда Радис узнала о нападении на городок, то убежала туда. Бавва не сомневалась, что она вступит в бой. Даже не будь она магом, то взяла бы ближайшую палку, чтобы буквально ей выбивать захватчиков. Служанке нравилась подобная решительность, но она не исключала, что после боя девушка может быть достаточно возбуждена, чтобы проявить все тёмные стороны своего характера. Момент её возвращения должен был стать моментом истины.

Бавва ждала её. Она сидела на подоконнике, смотрела на неухоженную клумбу перед входом в дом, ржавые кованые ворота и дорогу за ними. Ничего не менялось. Только облака иногда закрывали солнце. Бавва задумалась и не заметила, как госпожа Сфета уже прошла ворота.

Девушка спустилась и помогла открыть госпоже дверь поместья – почему-то это оказалось для Радис непросто. Бавва заметила, что на ней была не её одежда: рубаха не по размеру, излишне длинная юбка и старые лапти. Кроме прочего руки, лицо и шея были немного грязными, словно она упала в печную трубу, а потом старательно умывалась без зеркала. Обо всём этом служанка решила не спрашивать.

– Госпожа? Как вы?

Радис посмотрела на неё затуманенным взглядом, облизнула сухие губы и помотала головой.

– Меня надо будет укрыть, принесите много воды, – задумавшись на мгновение, прошептала госпожа Сфета.

Она положила руку на перила и начала подниматься на второй этаж.

– Это само пройдёт. Надо просто…

Она тяжело вздохнула и прикрыла глаза.

– Просто порождать.

Бавва кивнула. Других указаний не последовало. Радис поставила ногу на ступеньку, схватилась за перила обеими руками и начала оседать.

***

Я не знала, сколько времени прошло после того, как я добралась до поместья. На моё счастье, все указания выполнили.

Мне стало жарко. На лбу выступила испарина, к ней прилипли волосы. Я откинула покрывало: сил терпеть духоту больше не было. Кожа, изнеженная теплотой покрова, покрылась мурашками, словно вокруг была не моя собственная комната, а суровая зимняя стужа.

Чтобы хоть как-то избавиться от нарастающей сухости во рту, я выпила воды. Глиняная кружка со сколотым краем и стеклянный графин стояли тут, рядом, на тумбочке. Баловались солнечными лучами, причудливо выпадающими из кружева занавесок. Графин был почти пуст: едва хватит ещё на одну кружку. Если кто-то не придёт и не наполнит его, то придётся как-то иначе справляться с жаждой.

Моё отвратительное состояние называется усмерской болезнью[2 - Усмерская болезнь – состояние мага-усмера после длительного и изматывающего использования способностей. Выражается в приступах боли в руках, изредка в шее, недомоганием, жаждой.]. Как у некоторых раскалывается голова перед непогодой, так и мне нездоровится после затянувшегося боя. Я надеялась, что скоро, как и положено, мне станет легче, а сейчас я постоянно нуждаюсь в воде. Окажись я в таком состоянии на болоте, то без брезгливости опустила бы голову по самые уши в ближайшую лужу и напилась до такой степени, чтобы в животе не осталось места. О том, что пить грязную воду совсем неполезно для здоровья я бы задумалась намного позже.

Каждые несколько часов у меня начинали невыносимо болеть пальцы, запястья и локти. Боль была настолько сильна, что вытесняла из головы всё. Она играла со мной. Приходила. Наносила удар. И медленно отступала, словно гадко хохочущий злодей, чтобы потом вернуться в неожиданный момент.

Да-а, можно сказать, что она умела делать засады. Иногда я наивно откидывала покрывало, в надежде, что уже миновал последний укол. Но боль, как дикая кошка, впилась в предплечья с такой силой, словно мстила за то, что я посмела недооценить её коварство. Тогда я непослушными руками натягивала покрывало на голову.

Тепло баюкало боль и казалось, что мои ноющие конечности поглощали его, как земля после засухи с благодарностью впитывает капли первого дождя сезона. Тогда покусывания боли были похожи только на саднящую рану.

После приступа я предпочитала сидеть под покрывалами так долго, сколько могла. Лучше пропотеть, как в бане, и дуреть от духоты. Вот и сейчас я только через десять минут после последнего «укуса» отважилась вылезти из-под укрытия.

Меня мучила усталость. Она была ещё более коварна, чем боль. Пока я лежала, мне казалось, что я бодра и полна сил. Но на деле, через минуту неспешной прогулки появлялась одышка, свойственная глубокой старухе! И если боль настигала меня, пока я была на ногах, то я едва ли не падала. Когда я вернулась в поместье именно это и произошло. Я шла по лестнице и ноги подкосились. Рухнула прямо на ступеньки, словно мешок с картошкой. Бавва, моя служаночка, едва с ума не сошла. Она настолько перепугалась, что начала скулить и плакать. Трясла меня так сильно, что я клацала зубами. Если бы мне не удалось её остановить, то она могла меня до смерти замотать, наверное.

Ещё в Академии[3 - Академия – учебное заведение для магов в городе Анулейн.] мне объясняли, что усмерская болезнь связана с тем, что сама суть силы усмеров извращена и не предназначена для того, чтобы её использовали живые существа. Для кого она в таком случае предназначена, конечно же, не уточнили. Но в полной мере рассказали о всём остальном.

Любой порыв идёт от основания шеи, безболезненно обвивает её, спускается на ключицы, перетекает на плечи и дальше до кончиков пальцев скатывается словно лавина, набирая мощь, вес и волю усмера. Остатки магии, как мутный осадок, как губительная плесень или как грязная ржавчина оседают на коже, мышцах и костях и отравляют их. Они начинают выполнять прямую задачу и медленно разрушают человеческое тело. Это похоже на невидимые язвочки, которые с каждым часом всё больше воспаляются. Если усмер не жадничал, то и не заметит, как тело само себя излечит. А если нет, то… Усмерская болезнь.

Подобный маршрут порыва в теле человека, кстати, объясняет и то, почему для того, чтобы ограничить таких, как я, в магии достаточно просто прижать его руки к шее. Сила как белка в колесе будет метаться по кругу и наберёт такой вес, что боль приходит сразу же. И она куда сильнее той, от которой можно спрятаться в тепле, под покрывалками. Мне рассказывали, что кто-то погибал от болевого удара, когда старался использовать силу, чтобы разрушить путы на руках и шее. Жуткая смерть.

От невеселых мыслей меня отвлекли. Бавва, моя служанка. Как большинство дигридских[4 - Дигри?да-Са?ха – южная страна со столицей в г. Дигрида. Граничит с государством Сабона и вольным городом Рборием. Иногда для упрощения страну называют так же, как столицу.] девушек, к которым отношусь и я, конечно же, была среднего роста, черноглаза и темноволоса. Перед собой она держала большой поднос, на котором стояли графин и глубокая тарелка, над которой танцевал едва заметный пар. Значит, мне принесли что-то вкусное. А ещё уголки жёлтых конвертов интригующе выглядывали из кармана её фартука.

– Несколько писем пришло.

Бавва поставила поднос на стол и протянула их мне. Я не стала даже смотреть от кого они: меня намного больше интересовало совсем другое. Мне не терпелось пообедать.

Когда тарелка опустела, я наконец решила, что пришло время для менее приятных вещей. Первое письмо на ощупь было хрупким и ломким, как печенье в Анулейне[5 - Анул?ейн (А?ну) – город-государство в центре континента.]. Только вместо присыпки из сахарной пыли были маленькие буковки. Они плотно стояли на небрежно стёртых линиях разметки и тянулись вверх, отчего казались острыми и неясными на первый взгляд. Но не было ни одного завитка, что меня безмерно радовало.

Тут, в Дигри?да-Са?ха я возненавидела каллиграфию. Это началось сразу же, когда я взялась за дела в поместье. Чиновники, архивариусы или городские господа, которым хотелось от меня отвязаться, присылали мне в ответ длинные письма с вензелями, петлями и прочим. Я всегда поражалась, как не лень людям так долго и кропотливо выводить на бумаге такие несодержательные ответы, смысл которых сводился к простому отказу.

Из этого наблюдения выросло другое, которое звучало весьма неоднозначно, но ещё ни разу не было опровергнуто. Если нет вензелей, то это важное и содержательное письмо.

Уважаемая Госпожа Радис Сфета

Вы меня не знаете, но я знакомый вашего координатора и поэтому в курсе событий. Пишу поздравить вас с успехом. Принц взойдёт на трон и его покровительство больше не позволит вашим соседям посягать на Сен-Сфета.

Я наслышан о ситуации и о ваших поступках. В Дигрид-Саха слишком много сплетен, и я не могу быть уверен в том, что знаю хотя бы малую часть настоящего. Но уверен в одном – у вас выдающиеся мастерство, и вы заставили отступить войска соперника. Если это так, то представляю вас невероятным и интересным человеком. Надеюсь, в скором времени у нас получится встретиться.

Желаю скорейшего выздоровления.

Ламиру Осхрих

Тёплые слова незнакомца грели душу. Я надеялась, что, если мы действительно когда-нибудь увидимся, он окажется таким же, каким я представила его, читая послание.

Во втором письме не было и двух строчек. Даже если бы оно было не подписано, я поняла бы кто его составил. Конечно же, приставленный ко мне смотритель, Королевский секретарь.

Вернул войска в город. Приеду, обсудим новость.

Послание не вызвало у меня никакого отклика в душе или предвкушения. Видимо, я была слишком подавлена, ведь до этого каждый вопрос, связанный с будущим моих владений, я встречала с большим интересом.

Третье письмо я распечатывать не спешила. Мне вообще не хотелось к нему прикасаться. Я испытывала отвращение, которое никак не могла побороть. Казалось, что прочитать послание будет сложнее, чем встать с постели. И не потому, что там, скорее всего, будут вензеля.

Это было послание от Ихи?ра Хае?лион, моего соседа. В том, что я была вынуждена спасать родной город рискуя жизнью и здоровьем во многом его вина. Мысли об этом вгоняли меня в тоску и бессильную злобу.

Письмо отправилось на тумбу с графином.