Дигридское золото

– Усмеры. Самые сильные усмеры в этой стране.

– Почему?

Я пожала плечами. Секретарь разочарованно вздохнул и решил меня покинуть. Видимо, услышать такую причину ему было достаточно. Меня подобное завершение разговора вполне устроило.

***

Мануиль зашёл на кухню после ужина, когда все разошлись. Осталась только одна служанка, чтобы навести порядок перед тем, как все в поместье уснут.

– Здравствуй ещё раз.

Бавва вздрогнула и развернулась.

– Я думала, что вы отбыли.

– Решил остаться.

Мануиль неловко улыбнулся, пожал острыми плечами и протянул служанке небольшую коробочку.

– Хочу попросить прощения. Сегодня я вёл себя довольно грубо. Это в знак примирения, не подумай, что я хочу тебя оскорбить или… Это шоколад.

Бавва тихо ахнула и взяла коробочку. Она робко осмотрела её со всех сторон и на упаковочной бумаге от чуть влажных пальцев осталось множество ярких следов. Затем медленно поднесла коробочку к носу и осторожно вдохнула. Уголки её губ поднялись, и она спросила:

– С апельсином?

Он улыбнулся в ответ, признавая про себя, что ему крайне приятна настолько искренняя благодарность.

Бавва глубоко вздохнула, положила подарок на стол и провела ладонями по лицу так, словно сгоняет с него воду. В глазах была маленькая и несерьёзная досада.

– Что вам надо от меня? – выдохнула она. – Не думаю, что вы бы так просто взяли и решили «помириться» со служанкой. От меня что-то нужно. Ой, давайте вы уже просто спросите, а я просто отвечу? Зачем всё усложнять, верно? Чем быстрее ты получишь ответы на свои вопросы, тем меньше ты будешь ходить по дому. Кем бы ты там ни был, но все знают, когда ты здесь. Ты спать нам мешаешь. Ты даже хуже Радис. От неё хоть просто собаки воют иногда.

Она не заметила, как стала говорить всё больше о том, как неспокойно было первое время. Как Радис подкармливала псов, чтобы они быстрее привыкли к новой хозяйке. И как она, Бавва, нормально не спала неделю.

Лицо Мануиля окаменело. Изгиб губ, который мог показаться искренней улыбкой, тут же стал неуловимо нелеп. Он, словно поняв, насколько недостоверно выглядит его выражение лица, быстро опустил голову, а когда поднял, то от улыбки не осталось и следа.

– Ты так просто возьмёшь и расскажешь мне тайны своей госпожи?

– Только то, что посчитаю нужным.

Он медленно кивнул, но словно не в ответ словам собеседницы.

– Что за женщина это была? Вещи которой она распорядилась сжечь. Любовница отца? Сестра? Соперница? Или…

– Ой, ну вы же шпион! У вас же там столько историй собрано, и вы не узнали заранее о госпоже? – пристыдила собеседника служанка. – Почему так не подготовлены-то?

Она неспешно начала подниматься из-за стола. Узловатые пальцы Мануиля крепко обхватили её запястье. Эта резкость совсем не сочеталась с тоном его слов:

– Я не шпион, – мягко сказал он. – Я королевский секретарь с расширенными полномочиями. Да и как ни посмотреть, земельные господа не выносят семейные неурядицы в общество. Может, об этом и знают домашние, как ты, но до столицы такие новости никогда не доходят.

Она медленно села, не сводя с него взгляда. Мануиль ослабил хватку, и она тут же рывком освободилась и убрала руки под стол. Коробочка с шоколадом её больше не интересовала – Бавва внимательно смотрела на навязчивого собеседника.

– Вещи её матери. Они не ладили. Хотя с ней никто не ладил. Но это никакая не тайна. Вы могли спросить любую сплетницу, кроме меня, и она бы вам рассказала всю историю семейства Сфета. И, возможно, даже больше, чем на самом деле. Ха-ха! Да, намного больше.

– Вот как! Чем её мать так провинилась перед всеми?

– Ладно, и это расскажу. Это тоже не тайна, к слову. Но при Радис ни слова. Дело вот в чём, – почти прошептала она, наклонившись к собеседнику. – Многие, как и госпожа, уверены, что если бы Олхи?на, её мать, была более… хорошим человеком, скажем так, то первый сын покойного господина не ушёл бы из дома. А Госпожа Радис жила бы в поместье, и, скорее всего, никто бы никогда бы не узнал, что она порченая. И её бы не отдалили от дома. Цифитха бы тоже дома был бы. И…

Девушка печально вздохнула. Она отстранилась от Мануиля и уставилась куда-то в пустоту.

– И господин остался бы жив. Он тоже был не самым хорошим человеком, но неплохо вёл дела. Без него всё пришло в упадок. Эта женщина уничтожила семью, поверьте. Больше всего это всегда тяготило Радис. Мать всё-таки. Так что пусть горит этот хлам, если ей так лучше.

– А что в письмах было? В письмах из комнаты её матери. Она даже в них не заглянула?

Бавва пожала плечами и снова взяла в руки подарок.

– Да все знают, что там что-то мерзкое. Переписки с любовниками. С тем же господином Ихиром. Зачем ей эта грязь? Она и так всё давно знает. Я бы тоже на её месте не стала читать всё это.

– Почему раньше не очистили дом раз так не любили Олхину? Два года со смерти её комнату никто не трогал, верно?

– А что тут непонятного? – усмехнулась она. – Если бы в дом вернулся старший сын господина, то он бы, наоборот, всё изучил. Знаете, у него не нужно было долго ждать розги. Увидит, что пыль, понимаете ли, неровно лежит, и всё. Всё! Мы боялись попасть в немилость. Уж больно он на отца похож всё-таки был. И такие люди не меняются. Всё ему что-то надо…

Мануиль, услышав о ещё одном наследнике, обеспокоенно уточнил:

– А где он сейчас? Почему всё-таки не вернулся?

– Госпожа сказала, что нашла его, но он отказался поехать с ней домой.

– А это уже тайна?

Бавва поднесла коробочку к носу и вдохнула аромат шоколада. Предложенный подарочек грел ей душу. Служанка сдержанно улыбнулась, пытаясь показать своё расположение собеседнику, хоть это и не вязалось с тоном истории, которую она рассказала.

– Совсем чуть-чуть. А этого мне всё-таки не надо. Хотя пахнет он очень сладко. Даже слюнки текут. Хе-хе! Это что, в городе такой делают?

Мануиль пожал плечами и забрал шоколад.

– Да, в кондитерских. Такие коробочки выдают на улицах бесплатно, чтобы завлекать к себе клиентов.

Секретарь вышел без прощания. Бавва сидела, нахмурившись и поджав губы.

***

Не шалить.

Не говорить об усмерах.

Не кричать.

Не пытаться колдовать.