Бежит к рассвету река

– Думай о себе, солнце. А я уже большой мальчик, сам во всём разберусь, – ответил он и закрыл за собой дверь.

Лида прибралась на столике, помыла чашки и легла на кровать. Недовольство тем, что Евгений ушёл вот так, без поцелуев и объятий, быстро исчезало. И хотя уязвлённое самолюбие подкреплённое коньяком ещё пыталось напомнить о себе, девушка понимала, что Женю следует, скорее, благодарить, чем укорять. Вспомнилась Надежда Николаевна со своими невероятными историями и приготовленными с любовью блюдами домашней кухни. «Как она сейчас? Оправилась ли уже после моих побоев? Может, в больницу её поместили, а меня уже разыскивают?», – думала Лида, начиная проваливаться в сон. Потом на память пришли вокзалы, автобусы, расписания следования, и перед глазами во всём великолепии поплыла панорама бескрайних осенних полей.

Утром Лиду разбудил доносящийся из коридора шум закрывающихся дверей и громкий топот спешащих по своим делам обитателей общаги. Она попыталась вновь уснуть, то переворачиваясь с одного бока на другой, то укрываясь одеялом с головой, но вскоре прекратила бесплодные усилия. От приятного состояния вчерашнего вечера не осталось и следа. В голову лезли тяжёлые мысли о необходимости поиска источника дохода, которые вкупе с лёгким дискомфортом и сухостью во рту не давали расслабленно поваляться в постели ещё часок-другой. Выбравшись из кровати, Лида выпила стакан воды, умылась и собралась позвонить кому-нибудь из немногочисленных подружек, рассчитывая на терапевтическую силу общения. Однако, немного подумав, не стала этого делать, резонно решив не навязывать себя со своими проблемами чужим, в общем-то, людям в столь ранние часы. Да и помочь они ничем, в сущности, не могли, а слушать обнадёживающие заверения и пустые обещания не особенно хотелось. Девушка давно осознала свою никчемность в большом и жестоком мире без специальных навыков, знаний или связей, только не могла себе в этом признаться, надеясь всё время на чудо. Но чуда не случалось, либо оно являло себя в таких, как Евгений, в лучшем случае, что могло удовлетворить ничтожно малую часть всех её ожиданий. Лида не заметила, как обида на судьбу переросла в обуявшую её ненависть, направленную на всех и вся. Опомнилась она только тогда, когда по полу покатились груши с нектаринами, сброшенные со стола в припадке злобы. Стоявшая у стены наполовину полная бутылка не пострадала, как и миниатюрный радиоприёмник, всю ночь еле слышно транслировавший популярные мелодии. Вопреки здравому смыслу, словно назло кому-либо, повинуясь неведомым сигналам и забыв о неприятных последствиях, Лида достала из шкафчика чашку, наполнила её до краёв коньяком, выдохнула в сторону и разом выпила. Поначалу лошадиная доза алкоголя горячим уколом ударила в ноги, почти не меняя эмоционального состояния и ясности сознания. Доев оставшийся сыр, она принялась за грушу и только тогда поняла, что впадает в ступор. Сидя на стуле, Лида выпрямила спину, опустила вниз руки и упёрлась затылком в дрожащую, как ей казалось, стену. Надкусанная груша перезревшим плодом выскользнула из расслабившихся пальцев, гулко ударившись об пол. Вслед за ней девушку стало покидать напряжение, оставляя после себя эмоциональную опустошённость и приятное жжение внутри. Лида всегда подспудно боялась сделаться алкоголичкой и презрительно отзывалась об алкашках, считая их дезертирами с вверенного им самой жизнью участка фронта. Но сейчас она всецело понимала горемычных пьянчужек, впервые в жизни признавая неотъемлемое право каждого человека на вынужденное бегство из-под гнёта невыносимой реальности. «Господи, как же хорошо. Не хочу покидать это состояние, – возникали в ней пульсирующие мысли. – Стоят ли все мои цели одной такой минуты? Смогу ли я вообще испытывать подобное, когда совсем очерствею в сражениях с миром? Нужна ли мне бесконечная борьба, если есть простая возможность её избежать? – поднимались из глубин её сознания вопросы, словно пузыри с потревоженного илистого дна».

Разомкнув глаза, Лида увидела изгиб оранжевого шва на тёмной джинсовой материи, поняв спустя мгновение, что смотрит на ноги сидящего возле её кровати человека. А когда послышался крепкий запах табака и знакомого одеколона, девушка даже не стала поднимать глаз, чтобы удостовериться в присутствии Евгения. Вместо этого она сбросила с себя одеяло, но инстинктивно вновь вернулась под него, на секунду увидев своё голое тело.

– Жарко стало? – нарушил тишину комнаты усталый голос.

– Что случилось? Который час? – невпопад ответила вопросами на вопрос Лида.

– Случилось то, чего я от тебя уж никак не ожидал, – он выдержал паузу, на мгновение замолчав. – Стоило мне с утра выпить кофе вприкуску с обезболивающей таблеткой, как звонишь ты, родная моя, и заплетающимся языком сообщаешь о своём намерении бросить всё к чертям собачьим и переселиться в место поспокойнее. Я, понятное дело, насторожился и попытался прояснить подробности такого неожиданного решения. Но в ответ услышал сбивчивый набор словосочетаний, вперемешку с истерическим хихиканьем. Пришлось всё откладывать и мчаться сюда.

– У тебя же дела, – проблеяла она, прячась от стыда глубже в одеяло.

– На сегодня ты меня от них избавила. Получается забавно: выпила с утра Лида, а свободен целый день я. Интересно, работает ли эта схема наоборот?

– Стоило из-за такой ерунды сюда мчаться!

– Сейчас легко говорить, а тогда я не знал, что и думать. Пойми, ты была неадекватная, плакала и смеялась одновременно, слова непонятные бормотала. Без присмотра оставлять человека в таком состоянии опасно.

– А почему я раздетая?

– Единственная твоя чётко сформулированная мысль, которая была понятна без перевода, заключалась в том, что ты, оказывается, не можешь спать одетая! Когда я поднял тебя со стула, чтобы уложить, ты сбросила майку, сняла трусы и, оттолкнув меня, сама залезла в кровать. Но ненадолго.

– В смысле? – Лида, наконец, посмотрела на него большими от изумления глазами.

– Смысл простой: полежала пять минут, потом вскочила неожиданно, и стала коньяк себе наливать. На донышке немного оставалось. Я попытался отговорить, но куда там! Допила, короче говоря, лёгким движением руки прибавила громкость приёмника, услышала знакомые звуки и давай отжигать, как на танцполе. Точнее, как на шесте. Чуть не упала пару раз, пришлось страховать.

– Кошмар какой! Лучше бы мне об этом не знать, – сказала Лида после паузы, представляя только что услышанное и заливаясь краской.

– Не переживай. Я был единственным зрителем приватного шоу, которое, кстати, завершилось вместе с зацепившей тебя песней. Как только пошёл рекламный блок, ты упала на кровать, и мне оставалось лишь заботливо укрыть тебя одеялом.

– Налей стаканчик водички, пожалуйста, – попросила она жалобно.

– Пока вы соизволили отдыхать, я заказал специально для тебя грибной крем-суп, а себе пиццу. Так что вставай потихоньку, надо подкрепиться, – сказал Женя, протягивая девушке открытую бутылочку минеральной воды.

– Бросить бы нам всё и уехать подальше, – сказала Лида полушутливым тоном, сделав несколько больших глотков. – Можешь себе, Жень, позволить такую роскошь, когда дела наладишь?

– Бегать проще всего, но от себя не убежишь. Обустраивать свою жизнь надо и решать проблемы по мере поступления, а не искать, где лучше. Я хоть малость запутался, но руки опускаю, не собираюсь и скоро всё исправлю, – он достал зажигалку, воспламенил маленький факел и пристально всмотрелся в жёлтый огонёк.

– Ещё вчера я подписалась бы под каждым твоим словом.

– И что же изменилось с тех забытых времён?

– Как тебе объяснить…. Появились сомнения в придуманном мною образе счастливой жизни и способах её достижения. Получается, время проходит в вечной погоне за миражами, превращая меня в бездушного монстра, способного радоваться только когда обстоятельства этого позволяют. Но они не обязаны складываться в угоду моим планам! Проще мне перестать навязывать свои условия каждому новому дню и, наконец, расслабленно выдохнуть.

– Тебе, похоже, совсем нельзя пить. Начинаешь искать оправдание своей лености, а это первый шаг к деградации, – он спрятал зажигалку обратно в карман. – Даже не думай сомневаться в своих намерениях и целях, которые наверняка заключаются в финансовом благополучии и удачном обустройстве личной жизни.

– Как надоели штампованные фразы, воспевающие ослиное упрямство в борьбе за место под солнцем! – вспылила Лида. – Из-за них я не могла спокойно взглянуть на себя со стороны и понять очевидное! Я всё время бегу, уже не понимая куда! Пока ещё допинг помогает. Пока. А что будет со мной лет через десять или двадцать такой жизни? Даже если удастся выйти замуж и стать состоятельной!? Вряд ли я смогу изменить свою натуру, изуродованную годами жестокой борьбы без всяких правил! Не говоря о том, что возможное благополучие в будущем не вернёт растраченную молодость.

– Брось кипятиться! Во многом ты права, но жизнь имеет свои правила, по которым приходиться играть. – Женя говорил ровно, словно повторял заученный кусок текста. – Выйти из игры можно, наверное. Но, скажи мне, зачем? Стоит ли менять невероятную схватку с бедностью, серостью, собственными страхами, на прозябание в нищете и презрении, где, как ты хорошо знаешь, идёт не менее ожесточённая грызня за место у помойки. И пусть неравные стартовые условия, пусть надежды на победу призрачны и шансы невелики. Пускай. Сам факт брошенного судьбе вызова порождает самоуважение и делает жизнь пряной, острой, интересной.

Порыв ветра распахнул форточку и взметнул к потолку светлый парус занавески, придавая монотонному спичу Евгения недостающую экспрессию.

– Звучит хорошо, но имеет мало общего с реальностью. Во всяком случае, той, с которой мне приходится иметь дело, где размер кошелька почти не зависит от намерений и усилий, – сказала Лида уже спокойнее, ощущая кожей лица ворвавшийся холод. – В сегодняшнем сословном обществе хорошо устраиваются люди со связями и властными полномочиями. Я могу круглые сутки твердить себе о победе, самоуважении и хоть в лепёшку расшибиться на трёх работах, но никогда не сколочу тысячной доли того, что имеют безмозглые сопляки влиятельных родителей. Выдающихся способностей я лишена, поэтому мне суждено прозябать на обочине жизни вопреки всяким стараниям, теша себя надеждами и вдохновляясь мотивирующими баснями. К счастью или сожалению, я довольно скоро поняла, что единственный реальный способ изменить положение – выскочить за состоятельного мужика. Но вытянуть счастливый билет в такой лотерее удаётся мало кому из девчонок, ввиду большой конкуренции.

Дослушав её, Евгений встал, подошёл к окну, плотно закрыл форточку и вернулся на жалобно поскрипывающий стул. Белки его глаз сверкали на загорелом лице, которое, как показалось Лиде, стало ещё темнее.

– Допустим, всё так и есть. Допустим. Какие действия из этого вытекают? Хотя бы первые шаги? Не только твои или мои шаги, а подавляющего большинства тех, кому выпал жребий появиться на свет от родителей нищебродов? Короче говоря, что ты предлагаешь?

– Для начала прекратить обманывать самих себя. Что сделать очень трудно из-за промытых мозгов и элементарного страха потерять надежду, – ответила она, задумчиво хмуря брови.

– Это я понял, малыш, понял. Меня больше интересует практическая сторона вопроса. Перестанешь ли ты после своего внезапного озарения искать интересное занятие, планировать будущее или успокоишься, довольствуясь нынешним положением? – колко уточнил Женя.

– Можешь сколько угодно иронизировать, но я пока не могу ответить на такие вопросы даже себе. Наверное, здесь нет хороших решений.

– Решение найдётся всегда, если, конечно, не прятать голову в песок.

– Опять избитые штампы в ход пошли. Ты хотя бы повторял их пореже, а то чувствую себя, как в школе на уроке.

– Школьные знания полезно периодически освежать, особенно когда всякая чушь лезет в голову.

– Чушью у меня голова была забита все последние годы, вот я и лежу теперь здесь, в казённой койке, голая, полупьяная, раздавленная.

– Так поднимайся, умывайся и садись за стол! Понимаешь, о чём я? Ведь у тебя никогда не будет другого способа прожить жизнь, кроме как подниматься каждый раз, снова и снова, вопреки всему на свете, назло будущему, прошлому и настоящему. Я таких людей, как ты, сразу вижу и точно знаю, что ваш внутренний стержень закаляется в борьбе, и ломать его, как делаешь ты, своими руками сродни смерти. Поэтому пока не выветрилась хандра, просто положись на меня и постарайся меньше перечить, – закончил Евгений, подавшись всем телом к кровати. – Потом сама спасибо скажешь, и благодарность твоя будет безгранична, – добавил он с улыбкой.

Желая закончить наконец спор, грозивший перерасти в скандал, Лида попросила его отвернуться, опустила босые ноги на холодный пол и потянулась за лежащей на свободном стуле майкой. Девушку выводили из себя его поучения, но она решила не перечить Евгению только из-за того, что ей попросту некуда было деваться, да и очень хотелось похлебать пахнущего ароматными грибами супа.

Когда тёплый свет настенного светильника и густые осенние сумерки превратили окно в тёмное зеркало, а от большой острой пиццы в коробке остался единственный кусок, досыта наевшаяся Лида сидела с ногами на кровати и слушала умиротворяющий голос Жени. Сейчас её мало интересовал смысл произносимых слов, тем более морализаторские выводы из жизненных баек. Сама неспешная мужская речь, тихое повествование неравнодушного человека, погружали девушку в состояние лёгкого транса, которое испытывают засыпающие дети, когда взрослые с любовью читают им сказку на ночь.

– У меня друг, Роман, в двадцать два своё дело открыл и быстро преуспел. Крутился, конечно, как белка в колесе круглыми сутками. В конце концов, выкроил свободную недельку и решил отдохнуть с невестой на Кипре, но по дороге в аэропорт угодил в жуткую автокатастрофу. Девушка погибла, а его собирали по частям. Около года лечился и проходил реабилитацию. За это время бизнес рассыпался, даже должником оказался. К тому же родители невесты обвинили его в пьяном вождении и убийстве своей дочери. После выписки из больницы они всячески доставали Рому, распространяли лживые сведения, писали заявления в прокуратуру. Пугливые приятели отвернулись от него именно тогда, когда приходилось буквально заново учиться ходить. Вины правоохранители не нашли, но за то время, пока Рома переживал всё случившееся, он плотно подсел на обезболивающие и снотворные препараты, а когда прекратили выписывать рецепты, перешёл на героин. Наркотическое помрачение растянулось года на полтора. Я перестал бывать у него и уже потерял надежду увидеть Романа в нормальном состоянии, как звонит он как-то вечером и умоляет приехать, обещая, что не будет просить денег на наркоту. Короче говоря, приехал я и узнал, что мой друг решил завязать и перекумарил уже сутки, но боялся больше не вытерпеть. От меня требовалась психологическая помощь в виде беседы и моральной поддержки. Ночью, правда, когда стало совсем худо, пришлось по его просьбе сгонять за транквилизаторами и бутылкой вина, но это незначительные детали. Главное – Роман твёрдо решил бросить пагубное пристрастие, а я стал свидетелем торжества воли и духа, какой бы мерзкой картина ломки не казалась внешне. Уже позже мы встретились на дне рождения у общего знакомого, и он рассказал, что главной причиной твёрдого решения завязать стало желание вновь пережить тот драйв, который Рома испытывал, когда только планировал и начинал строить свой бизнес. Никакой другой кайф, тем более искусственный, не мог для него сравниться с пьянящим чувством преодоления вереницы преград на пути к поставленной цели. – Евгений сглотнул отрыжку, чуть сморщился и продолжил. – И хотя его новый проект нельзя назвать успешным, знаю определённо, что мой друг Роман счастлив, потому как вновь ввязался в азартную борьбу с неизвестным финалом, как бы пафосно мои слова не звучали.

Лида смаковала его ровную интонацию и мягкий тембр голоса, чуть ли не мурча от удовольствия, словно сытая кошка, не особенно обременяя себя при этом смысловой нагрузкой. Она была уверена, что Женя, как и его друг, если он действительно существует, переживают острую стадию помешательства, которое её саму начало мало-помалу отпускать. «Знаю я приблизительно, как пойдут дела у вас, ребята, – лениво прикидывала Лида. – Промыкаетесь ещё лет десять с вашими тухлыми проектами, пока возрастные болячки набирают силу, а потом, когда прыткость уйдёт, поймёте, что конкурентов вам всё равно не переиграть. Поскольку конкуренция изначально отсутствовала, а весь рынок давно поделен между серьёзными людьми при власти. В лучшем случае разрешат вам в поте лица заработать на приличный дом и автомобиль, а потом сделают предложение, от которого невозможно отказаться. И уступите как миленькие дело всей жизни за бесценок. Но это в самом лучшем случае. Скорее всего, не выгорит из ваших потуг ничего, и думать о том, как молодость ушла на преодоление преград по пути к иллюзии будет мучительно больно».

Поведав ещё одну душераздирающую историю о своей однокурснице с тяжёлой инвалидностью, которая вопреки прогнозам сумела родить ребёнка, а потом заняться карьерой в администрации области, Женя обобщил сказанное мотивирующими выводами и замолчал. Внезапно наступившую тишину подчёркивали восклицания на незнакомом языке, приглушённо доносящиеся откуда-то сверху. Беседа, пусть самая бессмысленная, была для Лиды предпочтительнее безмолвия, поэтому она задала ничего не значащий для себя вопрос, надеясь на продолжение Жениной проповеди:

– Пробовал тренинги по мотивации вести или книжку написать?

Какое-то время он никак не реагировал, замерев на стуле и глядя перед собой, словно погрузился в состояние прострации. Девушка уже начала думать, что задела его плохо замаскированной фальшью в голосе, как Евгений вышел из минутного оцепенения.

– Деньги за тренинги ни разу не получал, хотя веду их регулярно. Сегодня ты моя аудитория, – он улыбнулся. – А если серьёзно, то люди и отличаются от животных тем, что время от времени поддерживают друг друга словом.

– Что вы говорите! А я по темноте своей считала именно слова оружием массового поражения и причиной бесчисленных бед. Добрым словом, наверняка, можно направить или утешить, но только после того, как другие слова, составленные из тех же букв, доведут до потребности в утешении. Вроде бы умный человек, тёртый, а не понимаешь простых вещей.

– Всё я прекрасно понимаю, но в отличие от тебя стараюсь смотреть на жизнь с оптимизмом и верить в лучшее. Откуда ты только понабралась таких взглядов?

– Просто розовые очки с детства носить перестала.