Бежит к рассвету река

– Я, признаться, немало удивлён таким поворотом, – сказал пожилой человек после некоторой паузы. – Большое счастье смолоду постичь столь важную истину, которая могла бы уберечь меня от всевозможных напастей, прими я её в ваши годы.

За испещрённом каплями окном эскадрой океанских лайнеров проплывали тёмные глыбы домов в гирляндах разноцветных огней. То и дело в автобусе раздавались звуки мобильных телефонов, напоминая о победном шествии века информационных технологий.

– Физическое уединение, конечно, штука хорошая, – обратился я к своему собеседнику. – Однако оно вряд ли может продолжаться долго. Поэтому подлинное благо заключается для меня в умении оставаться не затронутым калейдоскопом событий. Такое вечное уединение.

– Понимаю, понимаю, – повторял старичок, пристальнее вглядываясь в меня. – Жаль только, мало кому дана такая способность, – он глянул в окно, а затем спросил, будто опомнившись. – Не проехать бы мне остановку у отреставрированного краеведческого музея на улице Свободы!

– Не волнуйтесь, я напомню, когда вам приготовиться к выходу, – успокоил я его, поняв, что речь идёт о моей остановке.

Благодаря ясности ума и поразительному чутью, мне уже было понятно, что это очередной трюк, который должен вывести меня из равновесия, сходный с появлением таинственного толстяка. Только на этот раз я оставался спокойным, позволяя представлению идти своим чередом, не пытаясь разобраться в его деталях или попросту убежать.

Оставшееся время в пути мы по большей части молчали, лишь изредка обмениваясь скупыми репликами о капризах погоды.

– Приготовьтесь, нам выходить, – известил я его за минуту до остановки.

– И вы на ней сходите? – удивился он.

– Конечно. От себя всё равно не убежишь, – ответил я серьёзно, понимая в то же время, насколько нелепо звучат мои слова.

Когда мы вышли из автобуса и спрятались под свои зонты, я, не мешкая, поинтересовался у старичка об адресе его потерявшегося знакомого. Он достал из кармана роговые очки и вместе с ними клочок бумаги. Потом, вопросительно подняв брови и шевеля губами, долго всматривался в него сквозь толстые линзы, словно не понимая написанного. В конце концов, как я и ожидал, пожилой человек назвал номер моего дома на улице Свободы, быстро спрятав бумажку. Мне оставалось только сообщить ему, что нам по пути и указать рукой направление. Всю дорогу до двора старичок старательно огибал лужи, словно специально замедляя наше и без того черепашье движение. Наконец с горем пополам мы доползли до моего дома и я, очищая подошву от налипшей грязи о чугунную решётку ливнёвки, как ни в чём не бывало, попросил уточнить номер нужной ему квартиры. Старичок вновь полез за бумажкой, долго искал её по разным карманам, но так и не смог найти.

– Как же так, как же так, – сокрушённо повторял он, выуживая из плаща и пиджака какие-то, скрепки, таблетки, огрызки карандашей.

– Найдётся, не могла она выпасть, – подбадривал я его.

– Ну и чёрт с ней, – бросил он раздражённо, устав от бесплодных поисков. – Сто десятая квартира, точно помню.

– Это четвёртый подъезд, – сразу констатировал я. – Мне туда же.

Пожилой человек ничуть не смутился очередному совпадению, и мы зашагали вдоль дома. У металлической двери с домофоном, я краем глаза заметил, как старичок, стушевавшись, растерянно взирал вокруг себя.

– Голова немного кружится, – еле слышно произнёс он, когда я открыл дверь и предложил ему пройти в подъезд.

– Сейчас доберётесь до своего знакомого, там и отдохнёте, – с невозмутимостью в голосе ответил я.

Оказавшись в лифте, старичок вновь начал шарить по карманам, достав оттуда мятую бумажку в тот момент, кода раздвижные двери открылись на моём этаже и я вышел из кабины.

– Стоп, стоп! Мне нужен не одиннадцатый дом, а двадцать первый! И квартира не сто десятая, а сто первая! Извините за беспокойство, молодой человек! Простите уж меня, выжившего из ума старика, теперь я сам доберусь! – последние его слова глухо прозвучали из закрытого лифта, который увозил его обратно вниз.

Я не сказал в ответ ни слова, так как понимал, что он в любом случае должен был исчезнуть, вместе с обуревавшей меня в последнее время тревогой, беспокойством и смутными подозрениями. Да и в двадцать первом доме по нашей улице, как я хорошо помнил, располагался детский садик.

Дома было всё как всегда: старое зеркало в прихожей мне льстило, уставшая Ольга сидела перед телевизором, недавно приготовленный ужин остывал на кухне. По мне, так эта атмосфера тёплого вечернего уюта была идеальной, и я бы ни за что не стал менять или улучшать её. В разговоре с женой, как обычно, мне не удалось избежать ожидаемых упрёков, несмотря на все мои объяснения. Но, в общем и целом, наше общение протекало довольно дружелюбно, в процессе которого мы переместились на кухню, где плотно поужинали. Посидев потом около получаса вместе со своей второй половинкой у телевизора, я уже было собрался ложиться спать, но, взглянув на часы, передумал. Время было ещё детское, Ольга увлеклась каким-то сериалом, и мне ничего не оставалось, как переместиться за компьютерный стол. На форуме кипела вечерняя жизнь. Словесные баталии при обсуждении горячих тем, зачастую, скатывались к оскорблениям и даже угрозам. Зарегистрированные участники, в зависимости от их отношения к той или иной обнародованной позиции, иногда объединившись в группку, иногда в одиночку, атаковали своих оппонентов с помощью аргументов, предположений и насмешек. В разделе свободной дискуссии одна ветка разрослась настолько, что мне не хватило бы часа, возьмись я её прочитать. Один из форумчан указал на абсурдность подобного словоблудия и невозможность с его помощью духовно продвинуться. Не удержавшись, я вставил свои пять копеек:

«Доброго вечера. Подумайте, какое количество книг вы прочли, скольких разного рода учителей и лекторов выслушали. Не забудьте об оставленных вами в интернете постах. Люди безостановочно говорят и пишут, пишут и говорят. Размышляя логически, для нас, тех, кто в теме, такое количество информации давно должно было всё окончательно прояснить. Но мне представляется, что непрерывный обмен мнениями, бесконечные споры, поиски скрытых знаний и новых откровений, ещё более затуманивают нашу истинную природу, являющуюся источником всякой мудрости. Вместо того, чтобы засорять мозги ненужной информацией надо, напротив, избавиться от ментального хлама. Я не говорю, что слова не нужны. Они, конечно, нужны и важны, но только как указатели. Признаки духовного роста давно известны, нового ничего нет и не будет, поэтому не очаровывайтесь красивыми речами и не придавайте большого значения словам, больше обращая внимание на интервалы и паузы между ними. Великая сила таится в изначальной тишине».

Через несколько минут мне ответил некто с ником Домосед:

«Во все времена люди спорили, выдвигали версии, сомневались. Вспомни апостолов, учеников Будды, последователей просветлённых Мастеров. Без поиска не будет результата».

Я забегал пальцами по клавиатуре, набирая следующий текст:

«За воплощёнными пророками Истины или пробуждёнными людьми, называть их можно по-разному, следовали преданные ученики и куча заинтересованных последователей. Преданные ничего не искали и особо не спорили, потому что прикоснулись к божественному через своего Наставника. Всё, что им было нужно – находиться рядом с Учителем. Но большинство других просто с интересом проводили время, ожидая чудес, исцелений, откровений. Когда им приедалось проповедуемое учение, они находили нового гуру, за ним следующего, более оригинального. И так до бесконечности. Вернее, до смерти. Это были люди, вечно искавшие то, что всегда было рядом. Сам процесс духовного поиска доставлял им определённое удовлетворение. Боюсь, многие из нас превратились в подобных вечных искателей. Тем более, что информационная эпоха представляет для этого безграничные возможности. На мой взгляд, это бесполезная трата времени, бег белки в колесе, в лучшем случае развлечение. Но не более того. Основная же цель духовных знаний, практик и встреч – устранение заблуждений, мешающих вновь осознать свою изначальную божественную природу».

Отправив сообщение, я встал, немного размялся, сделал несколько упражнений с гантелями и вернулся к монитору. Прямо под моим постом уже пристроился категоричный ответ Домоседа:

«И всё-таки я считаю, что если не искать, не спорить и не разочаровываться, то будет трудно найти верный путь к пробуждению!».

Во избежание нового спора моё сообщение было написано в максимально примирительном ключе:

«Согласен с тобой, Домосед. Я лишь хочу предостеречь от нескончаемых поисков, которые становятся для некоторых привычным времяпрепровождением. Что до верного пути, то вступив на него, у тебя исчезнут всякие сомнения в его истинности. О неземном покое, беспричинном чувстве счастья, тихой радости говорят все просветлённые Мастера с давних времён. Поэтому нет смысла искать какое-то особенное или тайное учение. Стоит только постоянно помнить о своей божественной природе, смотреть на мир, как на сновидение и не верить всему, что рассказывает ум. Постепенно придёт понимание того, что всё прекрасно и по-другому быть не может».

Ответные сообщения на этот раз посыпались как из рога изобилия. Мою точку зрения высмеивали, опровергали, уточняли, дополняли и поддерживали самые разные участники дебатов. Уйдя с головой в общение на форуме, я не заметил, как Ольга выключила телевизор и ушла в спальню. Выйти из жаркой полемики, больше похожей на потасовку, мне удалось лишь поздно ночью, заставив себя волевым усилием закрыть страницу форума.

За те несколько часов, проведённых в интернете, я словно пересёк бушующий океан эмоций, стараясь ответить на многочисленные вопросы и пополняя куцый запас сетевых жаргонизмов, а также узнал много нового о себе из огромной массы упрёков и оскорблений в свой адрес. Определённо, сетевое общение по насыщенности и информативности ничуть не уступало старым добрым словесным баталиям. Только, подозреваю, во втором случае мне вряд ли бы удалось остаться целым и невредимым. Уже лёжа в кровати, я подумал о том, как только что щелчком мыши, по сути, отправил в небытие целый мир, со своими неизбывными страстями, догадками, устремлениями. Насколько же счастлив тот, кто может так же моментально отстраниться от мирской суеты, отключив её щелчком пальцев до поры. По всей видимости, одним из таких счастливчиков стал я. Последняя мысль пришла уже при погружении в сладкий сон и ничуть не взволновала меня, будто она была о незнакомом человеке.

Проснувшись ближе к обеду, я умылся, наскоро перекусил бутербродом с чаем и полез в ящик шкафа, где хранились лекарства. С утра у меня появилась лёгкая головная боль, которая понемногу усиливалась, и теперь, после запоздалого завтрака, она сжимала железным обручем черепную коробку. Найдя несколько таблеток сильного анальгетика, я пошёл на кухню, налил в стакан воды и уже хотел проглотить лекарство, но в этот момент что-то меня остановило. Опустив стакан на стол, я увидел себя со стороны. Моё тело, стоявшее на кухне в трусах и майке, казалось самостоятельным живым организмом, отдельным от меня, но в то же время знакомым и родным. Боль теперь принадлежала ему, а не мне, и я почувствовал значительное облегчение. Пичкать химией своё тело, много раз восстанавливающееся после различных недугов, мне не хотелось. Я был уверен, что оно справится само, стоит только не препятствовать заложенному в нём механизму исцеления. Недомогание больше не принималось на личный счёт и оттого окончательно потеряло свою силу. Но главное, что дало разотождествление с телом – переполняющее чувство лёгкости и безграничной свободы от страхов за будущее, будто с души упал тяжёлый камень. Раньше где-то в глубине моего существа таился страх за неминуемую старость и смерть. Я подсознательно понимал, насколько уязвимо тело перед коварством бесчисленных болезней и несчастных случаев. Теперь, когда стало окончательно ясно, что я продолжу существовать вне зависимости от того, что станется с моим телом, пришло понимание истинной свободы.

Зазвонил телефон, высветив на экране неизвестный номер. Я поднял трубку. Девушка, сотрудница коммерческого банка, в котором у меня был незначительный вклад, приятным голосом стала сообщать о нововведениях для клиентов. В конце своей тирады она поинтересовалась, всё ли мне понятно. Я поблагодарил её и ответил утвердительно, говоря о себе в третьем лице, словно речь шла о моём брате-близнеце. Ничуть не смутившись, девушка попрощалась и положила трубку. Я осознавал своё неуместное поведение, но ничего не мог в тот момент поделать, так как перестал считать персонажем под моим именем и отчеством настоящим собой. Однако, сразу по окончании телефонного разговора, решил впредь общаться с людьми на понятном им языке.

На площадке форума, куда меня вновь потянуло любопытство, стоял полный штиль, как это обычно бывает в первой половине дня. Последний неугомонный комментатор оставил свой длиннющий опус, который вряд ли кто дочитал до конца, уже в начале третьего ночи. При беглом просмотре той части дискуссии, которая продолжалась после того, как я отправился спать, мой взгляд случайно остановился на адресованном мне сообщении от пользователя с никнеймом Ты – это Я:

«Страстное желание что-либо доказывать и объяснять свидетельствует о незрелости. Я слишком хорошо знаю и люблю тебя, поэтому советую не попадаться на хитрую уловку «духовности». Особенно после того, как ты понял пустоту пугающих образов и освободился от мнительности. Лучше спать ложись вовремя – больше будет проку».

Написать о своей внутренней трансформации мог только я сам. После некоторого замешательства мне захотелось узнать более подробную информацию об авторе текста. Однако при попытках перехода в его профиль на экран раз за разом выводилось уведомление о том, что страница не найдена. Такого в принципе быть не могло, ведь пользователь был зарегистрирован. Мне ничего не оставалось, как задать прямой вопрос автору сообщения прямо на странице форума:

«Откуда вам известно о моих личных переживаниях?».

Ответ пришёл моментально:

«В подлинной реальности не существует границ между людьми, поэтому нет места тайнам. Так же как нет никакой разницы, где происходит наше общение, во сне или интернете».

Мне сразу стало ясно, с кем я вступил в переписку. Это не нарушило моего спокойствия, как прежде, скорее привнесло оттенок торжественности в атмосферу настоящего момента. Я понимал, что глупо задавать вопросы тому, с кем хорошо просто находиться рядом. А он был, вне всяких сомнений, здесь, около меня, несмотря на наше общение посредством интернета. Тем не менее, я написал:

«Вы правы. Темы просветления и духовной реализации до сих пор волнуют меня, в отличие от всего остального. Что поделать! Не каждому, видимо, суждено обрести безусловное освобождение. Но я доволен своим сегодняшним положением, которое сложно было представить совсем недавно. Не мне вам рассказывать о наслаждении нектаром понимания и спокойствия. Всё это пришло ко мне по благодати, безо всяких усилий с моей стороны. И теперь моё сердце переполняет благодарность, не направленная на кого-либо конкретно».

Не успел я щёлкнуть мышью, размещая сообщение на странице, как сразу получил ответ, словно он был отправлен в ту же секунду:

«Твоя льющаяся из сердца благодарность направлена на Бога, который есть ничто и всё одновременно. Личные усилия чаще всего мешают вспомнить свою божественную природу. Благодать безгранична. Она обязательно подарит окончательное освобождение каждому живому существу в положенный срок. Поэтому знай, что ты уже свободен. Осталось лишь дождаться формального подтверждения этого факта. Всё хорошо, чрезвычайно хорошо».

Он вышел из сети, оставив на экране монитора это банальное, в общем-то, послание, драгоценность которого была для меня очевидна.

В состоянии душевного подъёма я выключил компьютер, оделся и спустился во двор. Мне хотелось поделиться своей радостью, просто пожать руку или сказать доброе слово кому-нибудь. Не боясь угодить в одну из рябых луж, я зашагал по асфальтовой дорожке на шум проспекта, где даже в будние дни было многолюдно. Широкий тротуар и, правда, был полон спешащих по своим делам прохожих, не замечающих никого вокруг себя. Увидев открытую дверь книжного магазина, я, не раздумывая, вошёл в него, словно он и был моей целью. Только я переступил порог этого островка спокойствия посреди городской суматохи, меня окутал ни с чем несравнимый запах вышедших из печати изданий. На высоких стеллажах с рядами книг в разноцветных обложках виднелись таблички, сообщающие покупателю тематику и жанр литературы. Женщина-продавец в шёлковом платке на плечах одиноко сидела за настольной витриной с мелкими канцтоварами, календарями и раскрасками для детей. Я стал медленно ходить вдоль стеллажей с художественной литературой, смотря на книжное разнообразие, как на музейные экспонаты, понимая, что не смогу насладиться и тысячной долей собранных здесь историй. За каждым переплётом существовал целый мир, на создание которого автор, возможно, потратил всю свою жизнь и заплатил здоровьем, благополучием или свободой. Это понимание вызывало трепет, поэтому атмосфера библиотек, читальных залов и букинистических магазинов была для меня сродни храмовой. Даже перед уличными книжными развалами я неосознанно замедлял шаг.

В нескольких шагах от меня стоял карикатурного вида пожилой человек, листавший толстую книгу. Его немытые волосы клочками торчали в разные стороны, толстые губы обиженно скривились, очки в тяжёлой роговой оправе съехали на кончик широкого носа. Поравнявшись с ним, я заметил, что он держит иллюстрированный философский словарь, пытаясь, по всей видимости, отыскать нужную ему страницу.

– Такая книга любую домашнюю библиотеку украсит, – сказал я осторожно, боясь показаться навязчивым.

– Да, прекрасное издание, – ответил он, даже не повернувшись в мою сторону. – Из-за таких и захожу сюда.