Бежит к рассвету река

– Меня тоже интересовали ответы философов на вечные вопросы, – заметил я, между прочим. – Правда, я воздерживался от приобретения подобных книг, выуживая нужную информацию на халяву в интернете.

– Значит, мы с вами похожи. Только в интернете я не бываю. Приходится читать, выражаясь вашим языком, на халяву, изображая из себя покупателя.

– Вам отвратительны читальные залы? – поинтересовался я.

– Хочу читать недавно вышедшие из печати книги, которые там отсутствуют. А государство определило мне настолько мизерную пенсию, что я не могу их приобрести. Вот и выкручиваюсь, как могу, – заявил он, как ни в чём не бывало, посмотрев, наконец, в мою сторону.

Безошибочно распознав опытным чутьём интересного собеседника, я быстро задал ещё один вопрос, не дав ему снова увлечься книгой:

– Осмелюсь спросить, какое философское направление заставило вас прийти сюда, невзирая на осеннюю сырость?

Перед тем, как ответить, он гордо выпрямил плечи и выставил ногу вперёд, сделав свой вид ещё нелепее и даже смешнее.

– Мне не давали покоя некоторые мысли эпикурейцев, а именно: их отношение к смерти и определение человеческого счастья. Необходимо было уточнить кое-какие моменты.

– Уточнили?

– Я нашёл у немецкого философа позапрошлого века более близкие моим взглядам выводы.

– Признаюсь, заинтриговали вы меня.

– Серьёзно?

– Абсолютно. Просветите, если вас не очень затруднит.

– Ну, если в двух словах, то человеческое счастье следует измерять реальными несчастиями, которых удалось избежать в течение жизни, а не суммой мнимых удовольствий. Смерть же дарит истинную свободу уже при жизни, показывая тщету всех устремлений.

– У кого-то я читал нечто похожее. Скажите, автора этих откровений звали случайно не Артур?

– Приятно разговаривать с эрудированным человеком!

– Взаимно. Мне запомнилась его мысль о пользе страданий для достижения освобождения, как высшей цели жизни. Я, однако, давненько перестал интересоваться мудрыми философскими трактатами.

– Отчего же?

– По моему мнению, пытаться понять суть чего бы то ни было с помощью глубокомысленных логических построений невозможно. Ум сам выдумывает мир со всеми его проблемами, а затем вовлекает искателя в свою бесконечную и бессмысленную игру по поиску истины, критерии которой тоже определяет сам.

– Это тоже философская концепция, принятая вами за основу. Всякая мысль рождает философию, любые взгляды имеют под собой философский фундамент. Думать – значит философствовать!

Можно было возразить ему в том, что моё понимание пришло не в результате размышлений, а благодаря естественной трансформации и прозрению, но я воздержался. Ведь он был прав в одном: приняв словесную форму, любой ответ станет лишь логическим обоснованием определённой точки зрения. Невозможно с кем-то поделиться своими чувствами и переживаниями, не низводя их до уровня описания, пусть даже красочного. Поэтому я вежливо сказал:

– Наверное, так и есть. Ведь в моём случае всё начиналось с попыток переосмыслить своё место в жизни, что трудно сделать без знакомства с популярными цитатами философов.

Сразу после моих слов, почитатель многовековой мудрости вдруг съёжился, быстро закрыл книгу и стал втискивать её на прежнее место, между такими же увесистыми изданиями. Я поначалу не понял столь резкого изменения в его поведении, но потом увидел между стеллажами женщину-продавца, пристально наблюдающую за нами.

– Спасения от них нет, – шёпотом затараторил мой собеседник. – Сейчас упрекать начнёт. А за что? Может, я купить собираюсь. Не кота же в мешке брать. В прошлый раз обвинили в том, что я им подарочное издание пальцами запачкал! Представляете, какое хамство? Идите, говорят, в библиотеку, раз денег нет или приобретайте товар, а потом делайте с ним всё, что заблагорассудиться. Можете себе представить? Книга для них всего лишь товар, подобно куску хозяйственного мыла!

Наконец он водрузил философский словарь на стеллаж, восстановив стройный ряд книг, тематика которых не особенно привлекала редких посетителей, и засеменил, потупив взор, к выходу. Я автоматически подался за ним, но пройдя несколько шагов, остановился, встретившись взглядом с продавщицей в шёлковом платке на плечах, стоявшей на моём пути.

– Чудесный магазин у вас, просто замечательный! – заговорил я, изображая заядлого книгочея. – Мы только что с коллегой обсудили интересную новинку. К сожалению, ему надо торопиться, а я, с вашего позволения, ещё загляну в разделы психологии и эзотерики.

Она продолжала смотреть немигающим взглядом, никак не реагируя на моё добродушное паясничанье, словно я вовсе не существовал. В сущности, дело обстояло именно так. Настоящего меня не было ни в книжном магазине, ни где-либо ещё. Подлинный я возвратился в страну извечной спокойной радости, не обозначенную ни на одной карте, откуда наблюдал за похождениями странного человека, которым себя считал какое-то время. Всякая тяга к литературным произведениям у меня уже пропала. Как ни любил я прозу и поэзию, чужие мысли стали слишком тяжеловесными для моего восприятия и памяти. Мне теперь вполне хватало лёгкого наброска собственной истории, которая постепенно освобождалась от груза прошлого. И хотя красота стихотворных произведений до сих пор трогала моё сердце, я понимал, что она лишь малая крупица, не более чем туманный намёк на идеальную гармонию подлинной реальности. Именно там, в книжном магазине, я впервые заметил, что у меня начала исчезать потребность в общении с новыми людьми. Каждый человек со своим повествованием, как и книга, создавал ненужное нагромождение повторяющихся слов, образов и мыслей, которые теперь больше тяготили, чем волновали чувства поворотами сюжетных линий. Впоследствии ослабевшая тяга к поглощению информации, привела к упорядочению и доступности уже накопившейся настолько, что я без труда восстанавливал самые мелкие, казалось бы, давно позабытые эпизоды, если того требовали обстоятельства. В те дни я чётко осознавал нарастающую силу своей трансформации, поступь которой временами пугала своей схожестью с прогрессирующим безумием. Однако страх исчезал, едва возникнув, не желая селиться в опустевшем доме моей личности.

Глава VI

Поздно вечером крепко выпивший Женя снова заявился в общежитие, принеся с собой фрукты, сыр и бутылку коньяка. Груши с нектаринами Лида ополоснула под краном, положив их на маленький столик в углу. Вскоре там же появилась тарелка с аккуратно нарезанными ломтиками твёрдого сыра.

– Послушай, солнце, – начал Женя, разливая коньяк в выцветшие чайные чашки. – Я пропаду на пару дней, нужно вплотную заняться неотложными делами, а ты можешь завтра с утра идти на первый этаж ТЦ «Кристалл». Хозяйка магазина органической косметики Жанна Николаевна будет ждать тебя.

– И чем конкретно я там буду заниматься?

– Им требуется продавец-консультант. Подробный круг обязанностей мне не известен, но точно знаю, что работа не пыльная, хоть и потребует полной отдачи. Думаю, тебя возьмут на полную ставку после испытательного срока.

Хмыкнув в ответ, Лида, не чокаясь, в два глотка опорожнила треснувшую чашку, бросила в рот два слипшихся ломтика сыра и придвинула к себе сначала вишнёво-жёлтый нектарин, а за ним нежно-зелёной грушу, показывая всем своим видом, насколько она голодна.

– Может быть пиццу заказать? – спросил Женя, выпив вслед за ней.

– Не, – она отрицательно мотнула головой. – Будем питаться здоровой пищей.

Коньяк только усиливал разочарование предложением Евгения, которое девушка пыталась скрыть. Она не видела большой разницы между работой консультантом в магазине органической косметики и продавцом в привокзальном киоске. По её мнению перспективы и там и там отсутствовали, только в магазине ещё нужно было вкалывать на тётю за гроши во время испытательного срока. Женя сразу уловил её замешательство, несмотря на своё опьянение.

– Пойми, солнце, трудно устроиться на приличную работу без соответствующего образования. Тебе как минимум следует окончить какие-нибудь курсы. Я попробую…

– Наливай ещё, – перебила она его, доедая истекающий густым липким соком нектарин.

Её требование было тут же удовлетворено, и чашки вновь наполнились на четверть янтарным напитком.

– А знаешь, – сказала Лида, чуть морщась от новой порции выпитого алкоголя. – Не беспокойся. Я сама буду искать себе занятие по душе. Тем более ты предельно занятой человек. Я могу ещё неделю жить в этой общаге?

– Господи! Живи сколько необходимо, разве я об этом? Мне хочется помочь тебе крепко встать на ноги, а не просто временно пристроить на какую-нибудь работёнку. Но на первое время, пока ты расставляешь приоритеты и определяешься со своим образованием, мой вариант вполне подойдёт. Советую не упускать такую возможность, – закончил он и влил в себя коньяк.

Лида без труда предвосхищала ход его нехитрой мысли, заранее понимая, к чему он ведёт. Она уже знала, что ни на какое собеседование завтра не пойдёт. От выпитого в ней начала подниматься волна озорства, безрассудства и похоти. Евгений в роли старшего наставника, вразумляющий непослушную девчонку, безумно её возбуждал. Лиде хотелось заткнуть ему рот своими трусами, бросить на кровать и, стянув штаны, оседлать, как строптивого жеребца. Однако, она вовремя погасила занимающийся огонь своих бурных фантазий, полагая, что объект её страсти слишком пьян для их воплощения в жизнь. Да и не пристало ей первой проявлять инициативу в подобных делах.

– Взял бы меня к себе секретарём-референтом, чем отдавать в чужие руки, – голосом обиженного ребёнка произнесла она и медленно надкусила грушу.

– Боюсь, не потяну такого ценного сотрудника, как ты. Ну а если серьёзно, то мне свой бизнес сначала спасти надо, а потом уже думать о расширении штата.

Туманный ответ Евгения, как ни странно, пришёлся Лиде по душе. Ей стало немного легче от осознания того факта, что они оба находятся в тяжёлой ситуации, а не только она, как казалось ранее. Теперь Лиде до конца стало понятно, чем Женя ей сможет помочь, а чем нет, что внесло ясность и отбросило необоснованные надежды.

– Как же ты собираешься спасать своё дело, если накачиваешься спиртным каждый день? – строго спросила девушка.

– Всё, солнце, всё, – примирительно выставив ладони перед собой, отчеканил он. – Давай на посошок, и я побегу.

Пьяный гость щедро плеснул в обе чашки нетвёрдой рукой, обдав лежащие рядом фрукты коньяком. Лида заколебалась, боясь сделаться такой же нетрезвой, но решила всё-таки выпить, надеясь на то, что последняя порция алкоголя продлит обманчивое чувство безмятежности, тепла и комфорта.

Поставив пустую чашку на стол, так ни разу и не притронувшись к сыру, Женя достал телефон и долго искал в нём номер службы такси. Когда на том конце подняли трубку, он громко, словно перекрикивая звуковые помехи, несколько раз повторил адрес общежития, обвиняя при этом оператора в невнимательности.

– Не пей больше, прошу тебя, – сказала Лида, когда Евгений, покачиваясь, подошёл к двери.