Каба́

Роман: На морданку.

Игорь: А чего это – морданка?

Роман: Это по-венгерски. Ты не поймешь.

В общем, Роман Гунько знал тайны. Не сложилась дружба. Игорь-то не знал. Так они и сидели рядом на уроках, как две разведенки от одного мужа. Игорь для себя прозвал Романа «Карыч». По аналогии со всезнайкой Кар-Карычем из «Смешариков».

Периодически Игорь пытался притиснуться то к одной, то к другой компании. Он не был нелюдимом по природе, он был обычным пацаном, взрослеющим, познающим мир вокруг и свое место в обществе. Проблема в том, что свободного места не находилось, и Игорь был обречен блуждать по коридорам с закрытыми дверями. На улице четверка пацанов с задних парт во главе с Лехой Воробьевым горячо что-то обсуждает после уроков. Игорь притискивается мелкими шажками.

Леха: Тебе чего?

Игорь: Так… Просто. О чем говорите?

Леха: Мы об оружии говорим. Ты не поймешь.

Постепенно он начинал привыкать. Отношение одноклассников формировало его собственную самооценку. Не сказать, что такая реакция ровесников была постоянной, однако дюжина случаев уже настораживала. Учитывая тот факт, что Игорь был анализатором от Бога, он не мог не заметить, что в адрес других пацанов таких отповедей не наблюдается. Он вновь подумал о том, что с ним что-то не так. Тогда он еще не связывал эти коллизии в реальности с тем, что он читает книги.

Точные науки в школе разили его наповал. Поначалу было приемлемо – когда арифметика подкреплялась наглядными примерами, иногда даже дебильными картинками. Ну там, у Васи 4 яблока, он съел одно, сколько осталось? Никаких проблем с тем, чтобы представить образ Васи, пожирающего яблоко и зажимающего в руках оставшиеся три. Или же: поезд идет на скорости 80 км/ч, через какое время он прибудет из Москвы в Бологое? Легкотня. С появлением в жизни Икса и Игрека ситуация усугубилась. Математика становилась абстрактной и оторванной от жизни. Квадратный корень ставил в тупик. На кой он сдался? Сколько Игорь не спасал свое будущее, ему ни разу не пришлось использовать для этого квадратный корень. И люди вокруг, включая родителей, тоже не сказать чтобы были вооружены этими корнями и пускали их в ход надо – не надо. Даже теперь, на подступах к своему 14-летию, Игорь не представлял себе, что многие из всех этих разношерстных формул из учебника можно применять в жизни. Максимум, что он применял – таблицу умножения. Да и то, чтобы узнать, сколько будет четырежды девять, он начинал в уме проговаривать всю цепочку, начиная от четырежды четыре.

Ему часто представлялись люди, почему-то обязательно в белых халатах, которые сидят в научных институтах и изобретают все эти формулы. А другие люди – те, что вокруг,– ходят на работу и в магазины, смотрят телек, занимаются спортом или ездят на рыбалку. Книги читают, опять же. Это два разных мира, разделение человечества. Те первые, в белых халатах, каста привилегированных. Остальные – пехота. И зависит от тебя, в какую группу ты попадешь. Кто сумел спасти будущее – попадет в первую. Ну а раз Игорь не способен, ему и не светит. Возможно, эти в халатах – и есть авангард докапывальщиков. Управленцы. Или того хуже – работники матрицы.

Так-то Игоря особо не допекали, со временем притерпелся. Учителя как заведенные ставили ему трояки. Любые попытки с его стороны переломить ситуацию наталкивались на неприкрытый отпор. Некоторые попытки подавлялись. Пару раз учителя объяснили Игорю, что негоже ему рыпаться, пусть довольствуется тем, что есть. Ты не поймешь, короче. Все-таки мама знала про будущее куда больше отца. Она оказалась права. Распределение по ролям негласно произошло еще в первом классе. Далее состав не пересматривался. Последнюю отчаянную попытку Игорь предпринял в этом учебном году. Закончилось все типично.

Одноклассники… Скажем так, Игорь Мещеряков обладал полноценным набором качеств, чтобы стать местным чмошником. Но чмошником он не стал, спасибо дзюдо хоть за это. Нет, он не расшвыривал ребят через бедро напропалую, он вообще избегал конфликтов, а спортивной секцией не гордился, а скорее стыдился. Но на тренировки-то ходил, и в школе об этом знали. А главное: периодически Игорь высвечивал дорогу в школу очередным фингалом. Иногда синяки обнаруживались в скрытых местах, когда он переодевался на физкультуре. Учителя в отмазки про секцию верили. Ученики – напрочь нет. Только к правде, слава богу, они не подступали и близко, мерили своими пацанскими мерками. Игорь – мутный. Не Карыч, как Гунько, но стремится к этому, недаром их двоих объединили за одной партой. Кто его знает, этого Игоря, куда он ныряет после уроков и в каких делишках участвует? Может, для понта типа в дзюдо, а на самом деле бьется на ринге за деньги. Судя по его виду – сомнительно весьма, если только он там в качестве разносчика напитков. Ну а вдруг? На всякий случай, ну его, пусть ходит себе.

Он оставался долгое время темной лошадкой, а Крылов сделал из него черную дыру.

Крылова изучали на литературе, потом писали про него сочинение. Игорь стихи не особо жаловал. Басни так вообще раньше не читал. Тут пришлось, и он приступил с воодушевлением, но быстро скис. Дочитать бы, да и выбросить в топку, но в данном случае никак: все-таки сочинение писать. Нужно вникнуть и сформулировать мысли. Игорь постарался вникнуть и сформулировать мысли. Затравка состояла в том, чтобы эти самые мысли были самобытными, иными словами – изложить свое мнение. Игорь тогда еще не знал, что «свое мнение» имеет одним из синонимов слово «капкан». Он угодил в этот капкан, и его затянуло с головой. Он написал о том, что произведения Крылова ему не понравились. Он нашел их половинчатыми и незаконченными. Смысла не нашел. Морали, о которой учитель столько трындел, тоже ноль с хвостиком. Исключение разве что «Кукушка и Петух». Так Игорь и написал. И сдал тетрадь. На проверку.

На следующем уроке под его сочинением красовался вполне заслуженный «кол».

А ниже:

УЖАСНО!

А ниже:

ПОЗВОНИТЬ РОДИТЕЛЯМ!

Дома состоялся очередной разбор полетов.

Мама: Игорь, ты что, не знаешь, что такое басни?

Папа: Даже я знаю. У нас в армии был один баснописец…

Мама: Про армию сейчас как нельзя кстати.

Папа: Да я не в этом смысле. Я просто разрядить.

Мама: Лучше не разряжать. Армия уже сейчас светит, Игорь, если ты не возьмешься за ум. Ты не знаешь, что такое басни?

Игорь: Ну…

Мама: Опять «ну». Игорь, соберись! Что вы там проходили, «Квартет»? Смотри. Собрались осел, козел, медведь, кто там еще?

Игорь: Мартышка.

Папа: Проказница.

Мама: Очень смешно. Два шутника в доме, это очень здорово. Ладно, стали играть квартет, ничего у них не получалось. Какой нужно сделать вывод?

Игорь: Нужно репетировать. Стараться. Потом получится. Сейчас над ними смеются, но потом перестанут, когда начнет получаться. Над Леди Гагой тоже сначала смеялись, потом перестали. Крылов не понимает. Зачем пишет?

Мама: Игорь, совсем нет! Тебе же Соловей в конце говорит, какой следует вывод. Нельзя играть, если нет уменья. Талант нужен, понимаешь? У Леди Гаги есть талант, а у квартета – нет его. А они думают, что нужно сесть правильно, и выглядят глупо. Как они не садятся, у них ничего не получается, потому что таланта от этого не прибавится. Автор высмеивает их за это. Понимаешь теперь?

Игорь: Угу.

Но он не понимал. Он был увлечен музыкой – чуть менее, чем книгами, но все же. И он любил читать биографии своих кумиров – как музыкантов, так и писателей. И часто он сталкивался с таким фактом, что их поначалу не принимали. Говорили, таланта нет. Говорили, умения нет. Говорили, что такое никто не станет читать или слушать. Говорили, что их творчество ущербно и никому не нужно. Говорили много чего еще, похлеще Соловья. Но эти люди продолжали заниматься своим делом, продолжали совершенствоваться, даже если у них на это уходили годы. И в один прекрасный день смеяться над ними переставали.

Игорь смотрел фильмы. В основном – пиратские, скачанные на торрентах. Он знал всех любителей-переводчиков, кто так или иначе дублировал фильмы. Ему был знаком дублер-любитель под ником «Хихикающий Доктор», названный так по одноименному персонажу старого ужастика. И он всплыл у него в памяти как раз тогда, когда состоялись эти послешкольные разборки с мамой, как символ опровержения. Этот дублер имел очень специфический голос, и поначалу интернеты пестрели негативными, а часто и откровенно хамскими отзывами. Но человек продолжал свой упорный труд, и вскоре он обзавелся собственной аудиторий, и его ник стал своеобразным знаком качества. Что было бы, если бы он послушал всех этих Соловьев, как того советует Крылов?

Игорь не понимал. В дзюдо постоянно существовали поставки свежего народонаселения. Сколько убыло, столько прибыло. Желающих освоить непростое искусство дзюдо всегда хватало, что Игоря, мягко говоря, удивляло. Многие новички прибывали примерно таким же макаром, как сам Игорь: из-под палки. Иногда на горизонте возникали такие хлюпики, что даже Игорь-Петрушка мог приосаниться. У них не было таланта, у них не было уменья, у них не просто не получалось, у них сильно не получалось. Тем не менее, это никак не мешало тем из них, кто не сдавался и продолжал тренировки, через пару месяцев набрать вес, силу и уверенность. И никто не стращал их на первых порах «уменьем». Ну с тренером-то все понятно, ему бабки платят, он будет любого тянуть. Но и ребята в большинстве своем пытались помочь, подсказать, как лучше, поддержать примером.

Однако всегда находилась пара-тройка прощелыг, которые угорали в сторонке и тыкали пальцами. Наверное, тоже шушукались промеж себя, что уменья нет. Остальные не любили их за это крысятничество, и те всегда держались кучкой для уверенности. И каждый раз угорали. Баснописцы хреновы.

Получается, что если над неумехами смеются в жизни, то эти насмешники – нехорошие ребята, их в утиль. А если смеются на странице книги, да еще и в рифму, они – классики, их – в Википедию? Игорь начал понимать, что у докапывальщиков тоже существует своя иерархия, своя элита. Есть писатели – их много,– которые суть докапывальщики более высоко порядка. Они не толкают тебя в очереди, они не лезут на твою скамейку, они не наступают тебе на ногу в автобусе. Они создают героев. Как Соловей. Этот пернатый крендель вместо того, чтобы поддержать квартет, дать им советы, настроить на долгие репетиции, просто смеется. И этим убивает на корню начинание. Он, Соловушко, чувствует себя неизмеримо выше только потому, что он родился соловушкой и умеет петь. Он не тренировался даже, ему все так досталось, на халяву.

Игорь сказал: понимаю. Что-то он действительно начинал понимать. Явно не то, на что мама рассчитывала.

Мама: Что еще у нас? Мартышка и очки? И здесь своя мораль. Очки – это как символ ученого человека. По крайней мере раньше были такие ассоциации – если в очках, значит, много читает. Значит, умный. А мартышка – глупая. Она где-то увидела ученого в очках и теперь сама пытается нацепить очки и выглядеть умно. Но от этого умными не становятся. Даже очки она одеть толком не может, крутит их то так, то сяк. Это выглядит смешно, над таким смеются, понимаешь? Каждый должен заниматься своим делом и не браться за что-то, если руки не оттуда растут. Ученому – носить очки. Мартышке – есть бананы. Каждому свое, понимаешь?

Игорь: Угу.

Но он не понимал. Однажды ему купили и подарили ридер. Однажды ему купили и подарили смарт. Еще раньше ему вручили темно-шоколадного цвета ноут. И каждый раз на короткий промежуток времени Игорь становился мартышкой. Он тупил, заглядывал в инструкцию, искал на форумах, если не понимал в инструкции, тупил вдругорядь. Потом разобрался, теперь даже не верится, ведь все элементарно оказалось. И что же тут такого смешного, родные и близкие? Да обезьяны в цирке выступают и способны на сложные и синхронные действия, если их как следует научить, на что и не каждый человек способен. Почему в басне Крылова никто не подошел к Мартышке и не научил ее надевать очки? А когда бы она надела очки, возможно, ей сразу же стало бы понятно, что они ей не нужны. Почему вокруг только ржут? Почему вокруг одни докапывальщики?

Он не понимал. Фраза «каждому свое» вполне заслуживает быть выгравированной на могиле будущего. Что это значит? Что значит – свое? То, что заложено? И что же такое заложено? А ни фига не заложено, ребенок рождается и ничего не умеет. Учится держать ложку, учится ходить на горшок, учится вообще ходить. Почему никто не объяснит ребенку: каждому свое, малыш, ты ж не умеешь ходить, это не твое, полежи пока. Может потому, что ребенок не поймет шутки юмора? Может, травить ребенка просто не интересно, потому что тот не воспримет? А когда подрастет и начнет воспринимать – вот тут уже рассказать ему про будущее, про «каждому свое».

Зато он понимал другое. Он понимал, почему все его попытки улучшить успеваемость в школе приводили к фиаско, а порой даже натыкались на агрессию. Каждому свое, фигли! Игорь не удивится, если узнает, что учителя тайком угорали над ним в учительской, сравнивая его с Мартышкой. Крылов всех научил хорошему.

Мама: Ну а «Кукушка и Петух»? Ты написал, что тебе понравилось и ты увидел в басне смысл. Какой?

Игорь: Ну, что нужно быть вежливым. Один хвалит другого, тот хвалит в ответ. Всем приятно.

Папа: Что-то в этом есть.

Мама: В этом есть полный бред. Игорь, ты как с луны свалился. Вроде ты столько книжек читаешь. О чем ты там читаешь, интересно знать?

Папа: Может, Плейбой.