Эскадра

ГЛАВА 3.

Майское утро в Подгорице встретило нас ярким солнцем, тёплым ветерком с Ариатики и особым южным запахом, который любой северянин узнает с закрытыми глазами и почует с первого вдоха.

Портал открылся в заброшенной нежилой части старого города, где причудливо перемешались вросшие в землю римские, византийские и славянские развалины, густо затянутые плющом, диким виноградом и сорной травой. Непрерывно спотыкаясь, мы пробрались по безмолвным руинам с остатками былого величия и вышли на мощённую камнем и накатанную до состояния колеи древнюю дорогу, с проросшей между плитами травой. Укрываясь от жгучего солнца, мы прижимались к узкой тени у разрушенных стен, и, пробираясь по античной мостовой, удивлялись, что в этих краях всё построено из камня даже низкие заборы и собачьи будки. Слегка напрягали тишина и безлюдье, будто на старый город обрушилась какая-то напасть, забравшая всех жителей.

Вздох облегчения вырвался, когда в конце улочки мы встретили человека, несущего вязанку хвороста. Он уступил дорогу и слегка поклонился, сняв помятую пропотевшую войлочную шляпу.

Плавно изогнувшись, улочка пересеклась с другой, тоже мощёной старым камнем, до блеска натёртым колёсами и ногами. На этой улице строения тоже дышали древностью, но выглядели новее. Кое- где встречались двухэтажные дома с черепичными крышами и крытыми балконными галереями. Появились и прохожие. Лучше других освоивший сербский язык Лунь жестом остановил погонщика волов:

– Здраво. Где у граду куhу владара? (Здравствуй. Где здесь в городе дом правителя?).

– Здраво. Вам jе тамо. Кроз три улице hе бити трг, иза не палата. (Здравствуй. Вам туда. Через три улицы площадь, за ней дворец.), – возница махнул куда-то за спину, снял шляпу и вытер рукавом украшенную лысиной голову.

– А има ли у близини добар гостионице? (А есть ли поблизости приличный постоялый двор?).

– Како да не буде. Постоjи такав. Кроз две улице лево близ реци. (Как не быть. Есть такой. Через две улицы налево ближе к реке), – он неспешно расправил усы и, прикрикнув на волов: «цоб-цобэ», стукнул их по задницам палкой и потащился дальше.

Небольшую уютную гостиницу мы нашли на второй по счёту улице, плотно застроенной двух и трёхэтажными аккуратными домами. Мимо изредка громыхали повозки и коляски, запряжённые сытыми гладкими лошадьми. Среди публики в национальных одеждах попадались люди и во вполне европейских костюмах, головы некоторых дам украшали широкие и лёгкие шляпки, а затянутые в тонкие белые перчатки руки модниц держали ажурные зонтики от солнца. На другой стороне улицы двое мальчишек громко кричали, размахивая газетами.

Вблизи арочных входов в дома в тенёчке на низких скамейках вокруг таких же низких столиков по трое-четверо сидели местные мужчины, потягивали кофе и ракию, жевали овечий сыр и неторопливо беседовали, лениво наблюдая за уличной жизнью. Неподалёку от гостиницы висела вывеска с нарисованными булками, и оттуда тянуло добрым ароматом свежеиспечённого хлеба. Ещё чуть дальше чуть колыхался от ветерка навес, под которым стояли столики с лавками. Тот же ветерок доносил слабый запах жаркого и специй.

Шикарная по местным меркам гостиница на восемь номеров нас вполне устроила. Мы заняли два крайних номера, устроились, осмотрелись и решили пройтись по городу и уточнить что к чему.

В первую очередь требовалось перекусить, о чём недвусмысленно напомнили наши желудки. Выйдя на улицу, мы пошли на запах и остановились возле идущих вниз ступенек таверны, из которой разносились умопомрачительные ароматы. Переглянувшись, мы, не сговариваясь, спустились в прохладный полумрак. Здесь в пустом помещении стояли всего четыре столика. К нам вышел смуглый высокий и крепкий хозяин и широко улыбнулся в густые усы:

– Что желают господа? (дальше не стану заморачиваться с переводом, ибо неинтересно)

Как знаток языка и черногорской кухни слово взял Лунь:

– Нам, уважаемый, нужно подтвердить своим друзьям репутацию вашего заведения, ибо сказано, что здесь лучшая кухня в округе. А посему принесите нам чорбы и бурека на всех, а потом «мешано мясо» и кофе с кифлами.

– О-о! Господин знаток местной кухни. Всё будет исполнено. А пока попробуйте нашего вина.

Как по волшебству на столе появился большой мокрый кувшин с вином и четыре глиняные кружки. Кисловатое вино было ни хорошее, ни плохое, зато прохладное.

Густая, наваристая похлёбка из телятины – чорба оказалась выше всяких похвал, или мы так восприняли нормальную пищу после еды 21 века? Но мясное ассорти из пяти видов мяса: небольших колбасок-чивапи, маленьких шашлычков на палочке – ражничей, тонких длинных роштильских колбасок, отбивной на гриле – вешалице и нарезанного копчёного свиного окорока пршута показалось волшебной едой. Удивительно, но, наевшись досыта, хотелось есть ещё. Отдуваясь, мы проглотили по чашке кофе, немного посидели в тенёчке и по предложению Луня прошлись до берега Морачи, где с полчаса повалялись на травке, разувшись и сняв пиджаки и галстуки. Потом поднялись, стряхнули послеобеденную дрёму, привели себя в порядок и приступили к делу.

На ближайшей улице нам удалось остановить четырёхместную коляску. Не смотря на подобие рессор, поездка до городского центра по бугристой мостовой прилично растрясла недавний обед.

Центральные улицы, выходящие к городской площади и резиденции правителя, в целом мало чем отличались от окраинных. Повсюду у входов в дома, в маленьких кафейнях, возле пекар и уличных харчевен сидели на улицах, отдыхали и расслаблялись черногорские мужчины.

– Да, они вообще-то здесь работают или нет? – искренне удивился Ставр, – утром сидели, днём опять сидят, наверно и вечером тоже будут сидеть.

– Ха-ха-ха. Это национальная особенность черногорцев, – засмеялся Лунь. – Местные мужики много пьют кофе, виноградной самогонки-ракии, из принципа ленятся и жутко этим гордятся. Что вы хотите – наследие турецкого ига: «с голоду помру, а работать на угнетателя не стану». Эти убеждённые лентяи даже сочинили целую философию безделья, в основе которой «десять заповедей черногорца».

– И озвучить можешь? – оживился Ополь, который не расставался с камерой и диктофоном.

– Ну, слушайте: – продолжил наш знаток Сербии и Черногории Лунь, – первая – человек рождается уставшим, а потому живёт, чтобы отдохнуть. Вторая – возлюби ложе своё, как себя самого. Третья – отдыхай днём, чтобы ночью можно было спокойно спать. Четвёртая – известно, что работа медленно убивает, а потому не работай. Пятая – увидел отдыхающего, помоги ему. Шестая – делай меньше, чем можешь, а что можешь, доверь другому. Седьмая – от отдыха ещё никто не умирал. Восьмая – все болезни от работы, не стоит болеть смолоду. Девятая – если захотел поработать, ложись, поспи и всё пройдёт. Десятая – видишь, пьют-едят – присоединяйся, работают – отойди не мешай. Вот такая местная чудо-идеология.

– Интересно, а на что же они живут? – не унимался Ставр.

– В стране нет никакой промышленности, – объяснил Лунь. – Тут производят только вино, овощи, пиво и местный мясной деликатес пршут, а все товары привозные, даже свинина для пршута. Рыболовства тоже нет, а рыбу в море ловят только любители-энтузиасты, остальные ленятся. И всё это при том, что здешние природа и климат просто идеальные, особенно на адриатическом побережье. И, что интересно, в этом райском уголке каждые два-три года случается голод.

Всё это известные исторические факты, но, посмотрев на эту благодатную землю своими собственными глазами, я не мог в такое поверить. Вокруг буквально бушевала природа. Кажется, воткни палку, прорастёт и зацветёт. И при этом – голод. Всё-таки поразительный народ эти черногорцы.

Как это принято в старых европейских столицах, резиденция правителя Черногории Николы Петровича Негоша находилась на центральной площади. Богатый четырёхэтажный дом до состояния царского дворца явно не дотягивал, но согласно статусу имел охрану: двух военных одетых в национальную одежду и с винтовками Бердана на плечах.

Поправив одежду, мы через площадь направились к резиденции разузнать, что к чему. Разомлевшие от жары охранники лениво к нам повернулись с немым вопросом в осовевших глазах.

– Уважаемые, – обратился к ним я, – мы прибыли из России, и хотели бы встретиться с вашим правителем. Как это сделать?

Охранник кивнул головой и дёрнул за витой шнур. Где-то внутри едва слышно звякнул колокольчик. Через десять минут к нам вышел заспанный мужик в дорогой, но мятой одежде:

– Я слушаю вас, господа, – его вежливый тон совсем не соответствовал нахмуренным бровям и сердитым глазкам.

– Здравствуйте, уважаемый, – я подпустил в голосе солидности, – моё имя Павел Сергеевич Смирнов, а это мои спутники. Мы прибыли из России по важному делу лично к правителю Николе Петровичу. Просим назвать нам день и час визита. Подчёркиваю, дело чрезвычайной государственной важности.

В глазах чиновника явно читалась отчаянная борьба недовольства, лени, любопытства и боязни ответственности. Он немного подумал и ответил, кивнув головой:

– Завтра в полдень правитель вас примет. Время аудиенции пять минут.

«Да, хоть две минуты, – подумал я, – как услышит наше предложение, так вообще про время забудет». И мы раскланялись.

В гостинице выспались на славу, заразившись местным обычаем круглосуточного отдыха, но ровно в полдень следующего дня мы уже стояли напротив резиденции правителя. На звонок охраны вышел прежний чиновник, намного более свежий и приветливый, чем вчера:

– Господа, прошу вас следовать за мной.

Пройдя через широкий тамбур и галерею, мы оказались в просторном зале в стиле классицизма в светлых тонах.

– Господа, прошу вас подождать господаря Николу Петровича, – чиновник кивнул головой и скрылся за высокой дверью.

Через четверть часа открылась та же дверь, и в зал вошёл правитель в сопровождении двух гвардейцев и молодого человека с большой папкой в руках. Мы встали и наклонили головы, не сгибая спин.

Перед нами стоял пожилой мужчина лет пятидесяти с небольшими внимательными глазами над крупным носом и пышными усами, переходящими в бакенбарды. Округлое лицо и бритый подбородок дополняли портрет. На его коротко стриженой голове красовалась невысокая круглая шапочка с гербом. Под воротом белой рубашки висел российский орден Святого Георгия. Между рубашкой и синими атласными шароварами живот перетягивал красный кушак, за который был засунут револьвер. Слева висела инкрустированная золотом шашка. На тонкий сюртук нараспашку был накинут короткий плащ, скреплённый спереди шнурами с кистями. С левой стороны груди сверкали российский орден Святого Станислава, какой-то австро-венгерский орден и полдюжины медалей.

– Как мне доложили, господа прибыли из России? – произнёс правитель низким прокуренным голосом.

– Да, Ваше Высочество. Вчера прибыли и сразу к вам, ибо дело не терпит отлагательств. Разрешите представиться, Павел Сергеевич Смирнов полномочный представитель корпорации «Надежда». А это мои помощники и спутники: Александр Иванович Ретюнских, Александр Андреевич Павловский, Евгений Евгеньевич Поддубный.

– Прошу вас, господа, без церемоний, присаживайтесь, – Никола указал на стоящие вкруг кресла и сам уселся напротив. За его плечом встал молодой секретарь, а по бокам охрана.

Мы расселись, и я сразу перешёл к делу:

– Ваше Высочество, мы прибыли по поручению нашей корпорации, а, по сути, представляем собой высшую власть страны, но негласно, ибо дело крайне важное, тайное и касается очень больших денег. Если вы абсолютно доверяете своей свите, то позвольте им остаться при секретном разговоре.

Правитель задумался, изобразив на лице нарочитое удивление, погладил рукоять револьвера, жестом отослал охрану и внимательно на меня посмотрел. А я невозмутимо продолжил:

– Мне поручено предложить вам сделку на шестьдесят миллионов имперских рублей золотом. Эту сделку мы просим провести через ваш государственный банк с последующим переводом средств на указанные нами счета в Дрезденский банк и в Немецкий банк. За эту небольшую услугу, которая не потребует от вас никаких усилий, мы предлагаем вам пять процентов от сделки, тоесть три миллиона рублей золотом. При достигнутом соглашении мы завтра или послезавтра доставим сюда 56 тонн золота в слитках и монете. Вы же понимаете, что такой колоссальной суммой не может свободно оперировать частная компания, а исключительно высшая власть, которая очень надеется на вашу деликатность, сотрудничество и ответственность.