Эскадра

– Господа, паровозники, прошу вас воздержаться от действий и отойти от рычагов управления составом. Это необходимо по особым обстоятельствам, – пробасил Черчилль, мягко отодвигая машиниста в сторонку. Потом он обратился к Стингеру, – господин поручик, потрудитесь сходить к стрелке и перевести её на маневровый путь, возьмите один из трофейных фонарей и помашите, когда всё будет готово.

Паровозная бригада, ничего не заподозрив, уселась на сиденья, а кочегары прямо на уголь. Черчилль выглянул в окно будки, посматривая то вперёд, то назад. Вдоль путей сзади подбежал Хакас:

– Всё в порядке, первый готов, можно трогать.

Через пять минут впереди мелькнул огонёк и покачался справа налево.

– Господа машинисты, прошу вас потихоньку съехать на маневровый путь, – прогудел Черчилль, правой рукой покачивая маузером, а левой подкручивая ус. – После аварии надо привести эшелон в порядок.

Пыхтя и поскрипывая сцепкой, паровоз медленно заполз на параллельный маневровый путь и протащил вагоны до конца. Черчилль удовлетворённо кивнул и приказал кочегарам:

– Вы оба бегом отцепите паровоз вместе с пассажирским вагоном и назад.

Через пять минут паровоз с одиноким вагоном пропыхтел мимо выходной стрелки, остановился и по основному пути вернулся задом к входной. В это время второй паровоз, отцепившись от эшелона, уже стоял на втором пути. Первый паровоз зацепил протащил вагоны вперёд пропуская второй назад.

Примерно через полчаса манёвров на втором пути стояли тринадцать «золотых» вагонов с паровозом-толкачом в конце поезда. А на главном пути за первым паровозом стояли пять пассажирских вагонов, полных спящих людей.

– Ну, с богом, машинист, – пробасил Черчилль, спрыгивая с подножки паровоза, – довези всех в Барабинск в целости и сохранности, осторожно в поезде сам адмирал Колчак. Трогай.

Надо было торопиться, поскольку примерно через час-полтора пойдёт следующая пара эшелонов литеры «А» и «Б». Паровоз шумно провернул колёса и, набирая скорость, скрылся в ночи, мелькнув фонарём на площадке последнего вагона.

Перебираясь через рельсы, Черчилль и Стингер увидели, что в десятке метров перед передним вагоном появился большой мерцающий круг портала. Оттуда выбрался Ромео и сразу начал что-то кричать и размахивать руками, изредка припадая на колени, ныряя в портал и появляясь обратно. Светящееся кольцо погасло и через миг появилось со смещением в метр. Опять погасло и снова появилось.

Приглядевшись, мужики поняли, что их командир пытается совместить рельсы на маневровом пути и рельсы на эстакаде в нашем времени. Вот он замахал руками и крикнул, стоящий дальше на путях Сфера повторил его приказ, крикнув в сторону паровоза. От толчка прокатилась волна грохота по сцепкам, и поезд медленно двинул в сторону мерцающего кольца.

Но по закону подлости, когда первый вагон достиг границы портала, паровоз натужно дёрнулся и забуксовал. Толи стыковка рельсов не совпала, толи мощи не хватило, но вагоны застряли. Встревоженные Черчилль и Стингер поспешили к порталу, а Ромео опять нырнул на ту сторону. Все вдруг поняли, что операция под угрозой срыва.

Напряжение достигло предела, когда из портала появился Ромео, тянущий толстый трос с большим крюком на конце. К нему на помощь бросились Стингер и Черчилль. Закрепив трос на сцепке первого вагона Ромео, отдуваясь, вытер пот и дождь со лба.

– Что тут у вас? – спросил подбежавший Сфера.

– Не удалось точно рельсы состыковать, и паровозу силёнок не хватило затолкать этакую махину, попробуем лебёдкой изнутри подтянуть, – проговорил Ромео и заорал в сторону паровоза, – давай, поднажми!

Трос натянулся до звона, паровоз надавил, и вагоны один за другим, дёргаясь на стыке, со скрипом начали исчезать в кольце портала.

Вдруг из ниоткуда появились старинные четырёхосные грузовые вагоны красно-коричневого цвета и со скрипом и стуком начали заползать на эстакаду. Первый, второй… седьмой. Та-ак! А это что такое?! Девятый… тринадцатый! И тут до меня дошло, что наши разбойнички умыкнули не один, как собирались, а нагло спёрли оба эшелона! Тринадцать вагонов, поскольку груз четырнадцатого после аварии рассовали по другим. Поскольку вагоны загружали по 13 тонн, наши грабители приволокли 182 тонны металла на 235,2 миллионов царских рубликов! Ахреносоветь!

После небольшой паузы, видимо связанной с отцеплением паровоза, лебёдка продолжила медленно затягивать вагоны на эстакаду. На мой взгляд, поезд растянулся почти на двести метров. Последний вагон еле-еле поместился на рельсовом полотне буквально в трёх метрах от обреза портала.

Портал погас. К нам подошли «каппелевцы» в насквозь промокшей одежде, с пятнами грязи и паровозной сажи, но, судя по их довольным физиономиям, весёлые и счастливые.

– Господа, вашему вниманию предоставляется казна адмирала Колчака, – Ромео театральным жестом указал на вагоны и засмеялся. – Не отрицаю, пришлось обвести беляков вокруг пальца, но сделали мы это честно, почти без шума и гама. Хотелось бы посмотреть на их рожи, когда они проснутся, а золотишко тю-тю. Как известно из истории, потом по стране поползут невероятные слухи и домыслы, потом энтузиасты сочинят легенды, которые со временем обрастут жуткими тайнами, – и «белогвардейцы» дружно заржали, сбрасывая в кучу промокшие плащи, бекеши и башлыки.

– А, не скажите ли вы мне, разбойнички, какого лешего вы приволокли второй эшелон? – профессор Артемьев едва пришёл в себя от вида бесконечной вереницы вагонов.

– А впрок, – серьёзно ответил Ромео, – пора и долги отдавать. Кому и сколько потом разберёмся. А это золотишко всё равно исчезло в прошлом, тоесть мы не нарушили причинно-следственную связь. Вот сотню с лишком тонн и вернём в реальность. Лишь бы кто волосатую лапу на него не наложил, да ловкачи не разворовали, как всегда.

– Вот тебе и на. Начал за здравие, а кончил за упокой, – беззлобно проворчал профессор Артемьев. – Не растащат, пока пусть в Лукоморье полежат, а потом прослежу лично. А, в общем, вы молодцы. Большущие молодцы. Идите, переодевайтесь, сушитесь и ступайте отдыхать, а мы тут немного потолкуем.

Мужики, весело гомоня, ушли в соседний корпус, где можно было привести себя в порядок, принять горячий душ, переодеться и перекусить. А мы, «черногорцы» и начальство встали в кружок, чтобы решить, как нам теперь, по возможности без проблем, перекинуть золото в Черногорию. И, поскольку черногорскую часть плана исполняла моя команда, я начал первым:

– Как мы с вами посчитали, из этой кучи золота 56 тонн нужно переправить в Черногорию. Это четыре полных вагона. Место мы присмотрели – тупичок на разъезде в Подгорице на строящейся железной дороге Бар-Випазар. Дорога ещё не на ходу, но этот участок уже существует. Однако такой затык, как сегодня, недопустим. Тянуть вагоны оттуда будет некому, придётся толкать отсюда, но это будет возможно только при условии полной состыковки рельсов. Поэтому, Сергей Иванович, напрягите инженеров, чтобы они что-нибудь придумали. Времени мало, до послезавтра.

Через день отдыха команда «черногорцев» опять направилась к порталу. Там в конце рельсового полотна стояли четыре вагона, остальные исчезли. Выбравшись из электрома, я сразу обратил внимание на конечное устройство коррекции состыковки путей. Помимо подвижной последней секции эстакады появилось что-то вроде мощного стрелочного перевода с ходом рельсов в трёх плоскостях. Не ожидал. Молодцы технари. Позади вагонов с обеих сторон стояли два грузовых толкача, а возле бригады обеспечения нас дожидался Александр.

– Привет, Александр Васильевич, – рядом были люди, поэтому обратился официально, – я вижу всё готово к перегону. Золотишко соответствует сумме?

– Привет, Павел Сергеевич, – он пожал нам руки, – ценности на месте, вес, как в аптеке. Можешь не сомневаться.

– Тогда нечего тянуть, пора отправляться, – я свистнул, привлекая внимание рабочих. – Всем от винта! Внимание, оператор, прошу открыть портал в Черногорию 1899 года, дата прежняя плюс два дня, время 8 часов утра, поправка координат: 42 градуса 25 минут 37 секунд северной широты и 19 градусов 16 минут 77 секунд восточной долготы, место – тупик железнодорожного разъезда к востоку от города Подгорица. Высота над уровнем моря 51 метр. Возможна поправка места выхода. Поехали!

Мы шагнули в открывшийся портал и вышли ранним майским утром на железнодорожную насыпь.

К сожалению, рельсовые пути расходились метра на три. Пришлось внести поправку, и портал открылся чуть правее. Не найдя никаких препятствий, я дал команду на состыковку, и тотчас из портала высунулись два направляющих рельса. Через десять минут новое устройство сопряжения и солидная порция матюгов помогли совместить оба полотна, и вагоны с золотом перекатились из 2016 в 1899 год.

Едва вагоны замерли на рельсах, как у меня начался лёгкий мандраж. Умом я понимал, что в этот тупик вряд ли кто-нибудь специально забредёт, но с другой стороны от сохранности этих пяти вагонов теперь зависел успех всей нашей экспедиции. Конечно, до поры за золотишком мы присмотрим, но согласитесь, охраняющие грузовые вагоны джентльмены в дорогих костюмах, шляпах и с тросточками со стороны, по меньшей мере, выглядят глупо, если не сказать подозрительно. Поэтому мы поспешили разделиться. Ставр с Лунём остались с вагонами, а мы с Ополем перемахнули через рельсовое полотно, поймали на городской окраине коляску и покатили к резиденции правителя Николы Петровича.

По здешнему обычаю все черногорцы, в том числе и правитель начинали день спозаранку, и наш визит не стал проблемой и препятствием для аудиенции. Через полчаса ожидания Никола принял нас в своём кабинете. На этот раз он предстал в одежде попроще, во всяком случае, без орденов, шашки и расписного плаща, но в шапочке и с револьвером за кушаком.

Ополь незаметно поправил скрытую камеру, а я приступил к переговорам.

– Ваше Высочество, доброе утро. Своё обещание мы сдержали, – взглянув ему в глаза, я увидел удивление, уважение и страх одновременно. Похоже, прошлый раз он нам не совсем поверил. Да и кто бы поверил незнакомцам, которые вдруг ни с того, ни с сего собираются завалить тебя золотом. – Ценности доставлены в полном объёме. Прошу вас организовать их охрану, перевозку в банковские хранилища и приёмку по описи.

– Возможно, потом я пожалею о нашей договорённости, но сейчас очень рад. Не хочу скрывать, эта сделка может решить многие проблемы нашего молодого государства. Я не знаю, кто вас послал бог или дьявол, но хочется верить, что бог.

– Не сомневайтесь, Ваше Высочество, никакого отношения к лукавому мы не имеем, – усмехнулся я, – в данном случае у нас имеется лишь серьёзный взаимный интерес. При этом я позволю себе напомнить о высочайшей секретности нашей сделки. Я знаю, что вы бываете в России, и, возможно, в кулуарных разговорах прямо или косвенно, намеренно или случайно будет затронута эта тема. Поэтому прошу вас никому, никогда, ни при каких обстоятельствах не говорить о нашей сделке, даже самому государю императору. И даже, если вы ему всё расскажете, он сделает вид, что ничего не знает и сильно обидится на ваш розыгрыш со всеми вытекающими последствиями. А посему пусть остаётся в силе истина, что молчание – золото, а золото – молчание. Мы с другом будем ждать ваших доверенных лиц, стряпчих, банковских чиновников и охрану у входа в резиденцию. Очень прошу поторопиться.

Не прошло полутора часов, как вагоны окружил взвод гвардейцев, ещё пять часов заняла перегрузка и приёмка золота банком, и наконец, ближе к вечеру комиссия составила акт передачи ценностей от коммерческой фирмы «Надежда» Государственному банку Черногории. Потом в канцелярии правителя мы ещё около двух часов составляли и оформляли договоры на заказ кораблей и о строительстве порта в Баре. Все бумаги отпечатали, скрепили подписями и государственными печатями. Договорившись о сроках перевода денег на указанные счета в немецкие банки, мы назначили встречу через месяц для уточнения обстоятельств и передачи заключительных документов. Закончив все дела, измученные до полусмерти формальностями, глубокой ночью мы вернулись в Лукоморье, в котором прошло всего две минуты.

Через день мы опять собрались в Черногорию. Неумолимо приближалось время закладки кораблей, но прежде, чем засылать команду в Германию, следовало убедиться, что деньги легли на наши счета в германских банках. На этот раз мы отправились в Черногорию вдвоём со Ставром, поскольку в этом техническом выходе вчетвером делать было нечего.

В Подгорице начальник правительственной канцелярии в присутствии директора черногорского банка и министра финансов вручил нам заверенные банковские договора, генеральные доверенности к использованию счетов, ключи от ячеек и коды доступа, а также официальное поручение правительства Черногории на строительство судов на германских верфях. Отдельной группой рассматривались документы на строительство порта в Баре.

Распрощавшись с чиновниками и стряпчими, мы со Ставром подхватили саквояж с бумагами, но решили напоследок побаловать себя настоящим кофе и зашли в небольшой ресторанчик на улочке, ведущей в старый город. Не в силах отказать себе в удовольствии, мы взяли по порции фирменного пршута (копчёного свиного окорока), пуэнье батак (куриные ножки, фаршированные сыром и приправами), кифлы (длинные булочки полумесяцем с вареньем) и кофе.

Отдав должное местной кухне, в отличном настроении мы направились в заброшенный город к порталу.

Смазанное движение справа я заметил краем глаза, и тело мгновенно отреагировало. Над головой со свистом пролетела тяжёлая трость. Не выпуская из рук саквояж, я сделал перекат и вскочил, встав спиной к полуразрушенной ограде. В трёх метрах от меня точно так же среагировал Ставр. Покачивая тростями с круглыми медными набалдашниками, нам заступили дорогу четверо головорезов. Минутой позже к ним присоединились ещё двое, вынырнувшие откуда-то сбоку из провала в ограде. Кое-как надетая черногорская одежда налётчиков совсем не монтировалась с их явно англо-саксонскими мордами. А один даже не позаботился сбрить или прикрыть пышные рыжие бакенбарды.

– Вот и повод размяться, – спокойно сказал Ставр, расправляя плечи. – Всё-таки Черногория удивительная страна, предлагает все удовольствия сразу и по максимуму. Ты саквояжик то побереги.

Хоть Ставр и мой наставник, но порядочная свинья, поскольку оставил мне только одного разбойника. Всех шестерых мы повязали их же поясами и кушаками, засунув в рты их шапочки и шейные платки.

– Сейчас я начну допрашивать их по одному, – подчёркнуто громко обратился я к Ставру по-сербски, сделав понятный жест. – Узнаем, кто они, кто и зачем их послал.

Как человек цивилизованный и добрый, сначала я предложил бедолагам чистосердечно раскаяться и всё рассказать. Припугнул, конечно, слегка для острастки. Как и ожидал, говорить они напрочь отказались и бестолково пучили глаза. Может быть они бы и заговорили, да вот не знали они сербского. А поскольку долго возиться с этими уродами у нас не имелось ни малейшего желания, пришлось их жёстко обломать и слегка «позверствовать». А, поскольку по моим наблюдениям, в этой ватажке заправлял тот самый «рыжий», с него я и начал.

– Ты меня понимаешь, – спросил я по-сербски.