Один билет до Савангули

Вам нравится подвесить в атмосфере неудобный вопрос

– …наверное, смиреннее надо быть, не правда ли? Не нам выбирать, что останется после нас.

– Да, да… Вы правы… Смиреннее… Что для Вас вера? Вы верующий человек?

– Не могу однозначно ответить. Кто такой верующий человек? Тот, кто ходит в церковь или тот, кто не ходит в церковь, но старается жить по заповедям, потому что понимает их необходимость.

– А почему надо такое разделение?

– Видимая часть – ведь это обложка. Можно посмотреть только яркие картинки, а можно пропустить картинки, если тебе нужно содержание.

– Вы хотите сказать, что внешние атрибуты не нужны?

– Не совсем так. Это неотъемлемая часть церкви и культуры вообще, но я против любого бездумного фанатизма. Если я чувствую, что делаю что-то не потому, что я хочу этого сам, внутри, а потому, что так принято, то это претит мне. Фанатизма хватает сейчас. Ведь нельзя же думать, что в наше время образованным людям, то есть обладающим знаниями и способностями рассуждать логически, можно рассказать сказку о дедушке, который сидит на облаках и всеми нами управляет, а если мы ведём себя плохо – извините, как вообще возможно вести себя плохо, если нами управляют?! – то он отправляет нас в конце концов на сковородку!

– Ну Вы же понимаете, что это всё метафора!

– Есть масса людей, которые не понимают метафор, вернее, понимает их буквально. Это ведь внешняя яркая картинка, которая была необходима для неграмотных людей. Собственно говоря, картинки и нужны в первую очередь для неграмотных, не обладающих письменностью людей. Сейчас ведь такое не работает, поэтому так много людей, например, в Финляндии не члены церкви. Ну, наверное, этому есть разные причины, но это одна из них. То, что в России сейчас происходит, я имею в виду использование церкви в государственных целях, это ведь мера искусственная и вынужденная.

– Что Вы имеете в виду?

– Ну советская власть старую, основанную на понятиях церкви, программу воспитания человека убрала, но на её смену не смогла создать даже подобную. Как я уже говорил, работали топором, а не скальпелем.

– Вы считаете, получилось так, потому что просто не нашлось более умных людей во власти?

– Нет, я думаю, что ошибка Ленина была в изначальном непонимании природы человека или в излишней вере в доброе начало в человеке. Это ведь тоже своего рода религия. Ленин верил в преобладание доброго начала и пытался создать государство, где все в это верят, то есть пытался создать религию! Чтобы попасть в рай, в него нужно верить! Я бы даже подчеркнул эти слова, если бы это можно сделать. Пустите потом эти слова жирным шрифтом по экрану. Церковь даёт хотя бы теоретическую возможность попасть в рай, а что было у нас в Советском Союзе? – потерпите, да потерпите! ну если не вы, так следующие поколения точно при коммунизме жить будут! а церковь даёт надежду каждому!

– Вы считаете, революция была ошибкой?

– Ну сослагательное наклонение, как известно, не дружит с историей.

– Вы не считаете, что этого можно было бы избежать?

– Нет, я считаю, что всё, что случилось, должно было случиться.

– Вы фаталист? Вы верите в неизбежность?

– Если хотите. Скорее я философ. Или реалист. Я объясню. Ну, например, если по шару бильярдному ударить, он покатится в том направлении и с той силой, которую ему придал кий: других вариантов у него нет, конечно, с учётом всех остальных сил природы, которые на этот шар действуют. Так же и в жизни – любому свершившемуся событию предшествует нескончаемая череда событий, которые предопределяют свершение этого события. Тут просто нет никаких вариантов. И если что-то не случилось, то значит не было подходящих условий.

– Нескончаемая?

– Ну если начинать с момента Большого взрыва, то имеющая начало, только мне тогда не понятно, что же было до этого. Смею предположить, что и до этого что-нибудь да было.

– А как же случай?

– Это, который – бог изобретатель?

– Да-да, он самый.

– Случаем человек называет те вещи или факты из предшествующей череды событий, которые он не может объяснить. Извините за такой деревянный язык. То есть случай – это такое же полноправное звено в череде каких-то событий, а понимаем ли мы его природу или нет – не важно. Во вселенной что-то случается не для того, чтобы мы это понимали.

– Мне кажется, что Вы так далеко от религии, как это только возможно.

– Ну вряд ли я такой уж большой оригинал. Сейчас даже учёные пытаются обосновать существование высших сил. Собственно говоря, я думаю, что вера, в том или другом виде свойственна человеку. Если бы это не было нашей неотъемлемой частью, то религии бы и не было вообще. Её же не искусственно как-то поддерживают. И в дебрях Амазонки верят, и учёные, и даже коммунисты верили в какую-то свою идею, пусть религией это и не называли. Собственно говоря, атрибуты были почти что те же, что и у православной церкви.

– Да-да! Красный бархат, золото, иконы вождей, хоругви, гимны… мавзолеи.

– Вот именно. Вообще, чем больше я живу, тем больше понимаю необходимость религии и веры для человека.

– Вы не оригинальны.

– Да, Вы правы, естественный процесс – как на науку не надейся, дыханье вечности становится всё свежее и свежее.

– Да-да-да!

– Но я не об этом в данном случае. Мне кажется, что людям нужны границы. Многим они просто необходимы – так проще жить.

– Ну границы ведь есть и в светском обществе.

– Да, конечно, но границы светского общества неразрывно связаны с границами церковными, ну в данном случае, если говорим о России или о Финляндии, то с христианством, в основном. Собственно говоря, и иудаизм, и мусульманство, и христианство неразрывно связаны – не в той, конечно, последовательности, но не об этом сейчас речь – и, когда в светском обществе пытаются отойти от исторических норм, выработанных в течение тысячелетий церковью, ничего хорошего не происходит.

– Мне кажется, Вы рассуждаете, как еретик. Вы ведь не говорите с позиции церкви, а с позиции науки, логики. Вас бы сожгли на костре лет пятьсот назад. Нет?

– Да, наверное. Правда, если бы мы жили по правилам инквизиции сегодня, то костёр и не тушили бы вовсе. Только не уверен, что я смог бы писать такую книгу пятьсот лет назад. Но, если серьёзно, мне всё же кажется, что те конкретные личности, которые оформляли свои мысли и чувства в какие-то первые церковные каноны и правила, действовали скорее с позиции логики, чем слепой веры, или, по крайней вере, совмещали их. Вам так не кажется?

– Мне кажется, что Вам нравится подвесить в атмосфере неудобный вопрос… или немного неловкости. Нет?..

Так-что вот так ф советское время

«…ачнулась! а он рядам стаит с тапаром! Э-Э-Э! каким-та образам!.. он с адной стараны а я в другую сторану. как-бы. пиривирнулась. каким-та образам фстала и бегом. ноги панисли в этат. в дом где. где мама с атцом жили. как меня туда! эта в рабочее время была. я замеры делала. не на шахту абратна! ни куда! а к маме!. я памчалась.. а у той. как чуства была. што. ана выходит с крыльца. как-бутта меня фстричает. как-бутта знает што я приду. вот ана патом расказывала с каким ужасам ана увидила што. крофь у меня сначала назат сюда тикла. а патом крофь тикла сюдА. на лицо. што. видна я вот так бижала. и што лицо фсё ф крави была.. кАк я напугала сваю маму да-нивазможнасти! и фсЁ-Ё щисливый случий! харашо што тётя Вера. сасетка была. а ана была и партийная и там и партийный арганизатар и. как-бы ф канторе на ДОКе. не знаю кем ана там работала. и ана как-рас пришла на абет. и. што. ана ф том канце дома. ф пративапаложнам. ну. как-та вот не сразу в дверь павирнула а в эту сторану ва двор. и увидила эту фсю сцену.. и ана бегом. пабижала скорую помащ вызывать.. а тилифон-та тока был ф канторе.. и вот што. скорая помащ пришла. быстра. ну я ва времени ни знаю ну ва фсякам случае што скорая помащ пришла.. так-што.. вот видна ат удара аддаётса. и што у меня и трещина была. как-бы. черепа. и рана была. ну. как-бы. разарвалась эта.. тут эта кожа галавы.. и в-опщем. фся ф крави была…………… вот тагда я долга личилась… ну. мала таво. и уже работала ну фсё-равно на какие-та працедуры хадила.. и многа лет падрят абизбаливающие принимала… а працедуру такую делали што. в миталичискую такую камиру памистили миня лёжа. асобых я там ни видила апаратаф. но то што эта камера была. ну в бальнице спициальнае памищение ф палате. и меня закрывали в эту камеру харашенька. и там метсестра или врач ухадили. фхадную дверь закрывали и в этам памищении никаво в-опщем не-была. и ф камере я адна. и вот тагда. и может мне и гаварили но я прапустила мима уха. но то йидинственна што. кагда этат апарат фключали. то у меня галавная боль ищщизала и я маминтальна засыпала. маминтальна засыпала. ну делали ещё фсякие какие-та працедуры. што. лажилась. и к галаве там што-та приставляли какой-та прибор и тоже фключали. но то мне видна мала памагло. а патом вот этат апарат. пастепенна патом фсё-таки прашла эта галавная боль. уже так миня ни мучила. ну таблетки-та ат галавной боли у меня фсигда были. дома. на чику… теперь фсё фспаминаетса. раньше некагда была думать. нада была делами заниматса…

…ну вот тагда мне эту бесплатную путёфку-та на юк дали. я не дайижжяя Сочи была. между Туапсе и Сочи там такое места… небальшое. Лазарефскае што-ли?.. так вот там фсякие працедуры делали мне. и эта мне боле-менее памагло. ну в-опщем нада была время пака прашло. эти галавные боли. эта были такие кашмарные боли што!.. я лажилась спать. и у меня слЁ-Ёзы! лились! проста сами па себе из глас. вот какое-та время эти слёзы лились-лились. и патом где-та я толька засыпала…

…там местечка небальшое и-и санаторий небальшой. вот. и как-та паселений не асоба видна была. но очень блиска к берегу.. и-и па-моему давольна стариннае двухэтажнае здание… а-а чуть-чуть за.. домам где мы были санаторный этат дом. немношка ф сторану Сочи. так там железная дарога буквальна рядам с абрывам на море. там. апсалютна!. буквальна. пряма абрыф! и. ну. там в некатарых местах паскоку там. люди-та там бох знает скока уже там! как гаваритса жили и бывали. што абрывы-абрывы но там такие как-бы. можна была к морю спуститса. нО-О спустишся к морю. сразу с этава.. дапустим с парога. парОк паследний! и срАзу в воду! там! даже! ну. аднаму челавеку присесть! там такой был берек… так-што пасматрела я такое места… ну днём была давольна жарка што. и вроде и море тебя не спасает и не очень приятна на этай гальке стаять. причём галька.. не то што далеко ровна была а ана фсё-таки с уклонам. вот. не очень там… а с юга. ну аткуда я магла знать! я.. каких-же я фруктаф-та набрала? памоему грУ-Уши! набрала груш ещё там чево-та и думала што я их давизу… ани фсе у меня сгнили! и фсё. с акошка пришлось выбрасить. хе-е! кагда ехали! ну не ф такое места што.. ну проста.. поле или там што. фсе фрукты пришлось. хатя купила я давольна многа. фсё выбрасила фсё сгнила…

…те працедуры каторые мне там делали… фсё-таки ф какой-та мере.. памагли. што. мне канешна была гаразда лехче.. как я паехала туда. вот. такую працедуру делали.. как пажарный шланк. ставили тебя и пажарным. как пажарным тебЯ и давольна. с таким напорам! што фсё время ты не прастаиш дапустим спиной. тее нада была фсё время разварачиватса. вот так держишса и фсё время разварачиваешса. ну я-ш тагда была худая-прихудая я сорак-девить килаграм была. ну. эта после сатресения и видна я плоха ела и фсё.. и я сильна пахудела. так эти женщины каторые в этай працедурнай. ну там фсякие водные працедуры были. фсякие разные. и эти женщины каторые видели меня видели што меня этим шлангам! ани фсё время вазмущались и улыбались! да! гварит ШТО ВЫ ЕЙ ПРИБИВАЕТЕ! У НИЁ И ТАК ПРИБИТА! А-ХА-А! ШКУРА К ХЕ-Е! К КАСТЯМ! Е-ХЕ-Е! КАКЖДЫЙ РАС ХЕ! ани с таким удивлением! вот уш ни знаю што эта за працедура!? ну там фсякие працедуры… ну. навернае фсё-таки влияет тоже воздух. и пагода. и фсё эта.. как-бы аблихчала. так-што када я там была у миня пачтИ! не балела галава. шо я кагда ехала думала. ну. очень бальшое аблехчение. так-што я этава анальгина.. и пентальгина СТОКА! СЪЕЛА! што эта кашмар! птаму-шта терпеть была невазможна.. так-што столька я съела этава. ну а патом ясна што уже реже и меньше этава абезбаливающева ела. а боль была такая дикая такая дикая што лажилась вечерам спать. и. у меня так балела галава. што лажилась на бок и у меня.. СЛЁЗЫ! ЛИЛИСЬ! я не плакала но слёзы. лились. да-невазможнасти. какое у меня была сатресение из-за этава идиота истонца. вот што значит! хе! паэтаму наверна теперь и баюсь. не очень. даверять не приходитса людям… теперь уже забыла ф каком гаду у меня эта.. я удар палучила…… ну. эта.. Игарёк был. малинький.. эта был может быть где-та шиисят-первый шиисят-фтарой гот.. кагда я этат удар палучила………. и главна.... аказалса он. жил на Доке. ну я ево никагда как-бы не замечала… и я ево жину. как-та видила чаще и ищщё у них дочь была. а ево я пачти никагда не видила…

…ну вот а атец твой он-же на Киславотск Жилизнавотск Миниральные воды с жилуткам. вот в этих местах бывал. эта сафсем другое. он каждый гот. каждае лета бывал. так-што.. ну вот а адин рас он тока. ф Пярну са мной и то из-за таво што я паехала и он на следующий день черес сутки приехал. я хе-е! проста паразилась кагда хе-е! увидила! и главнае хе! я гварю КАК ЭТА ТЫ АБЪИВИЛСЯ!? а он главнае НА МАТАЦИКЛЕ! саврал! ну.. вроде ф шутку! саврал! НА МАТАЦИКЛЕ ПРИЕХАЛ! я гварю да ты што абалдел што-ли!? теперь тебе нада апять и вирнутса… вот. а аказалась што он пашол и выпрасил путёфку ф тот-же санаторий где я была… так-што мы с ним. ну и абратна. претстафь себе. мы летели на самалёте… ф Пуру тагда был вот этат.. там. маленький. непакрытый. этат. аэрадром. и маленький самалёт Кукурузник. вот так вдоль сидели…

…вот. так-што атец ришил ещё и на самалёте. А-А ГВАРИТ ЧЁЙ-ТА МЫ ПАЕДЕМ!. с Пярну нада ф Таллин с Таллина да нас. нада эта самае. па вакзалам!. аткуда он? ну узнал? может он заранее знал? он грит на самалёте! за полчиса будем ф Пуру… ну и аттуда! ясна што пишком! х-хе-е! ну уже адну астанофку мы не стали афтобус ждать. пешком. дамой дашли.. так-што да-а! и фатакартачки есь.. фатаграфиравались мы. там белки. там настолька их приучили. кармили белак што ани. стоит толька руку пратинуть. есть там што или нет белка уже на руке.. так-што вот так ф савецкае время ездили…»

Два крупных чистых алмаза

…Никифор Андреевич медленно прошёл из конца в конец хрупкое ажурное поднебесье вокзала. Выйдя на открытую часть перрона и растопорщив там перья, он с удовольствием погрелся в лучах солнышка, которого ему всегда не хватало, и с таким же удовольствием подышал железнодорожным парфюмом угля и смолы, всегда возвращавшим его в детство. Когда тепло уже не такого жаркого солнца приятно разлилось по телу, он повернулся и, скользя взглядом по плавному механическому движению разноцветных и разногрязных поездов, вернулся в прохладный сумрак.

В самой глубине вокзала у стены по центру были разбросаны одноногие столики, замаскированные под мрамор, а сквозь массивные двери по краям, преодолевая их советскую латунную мощь, пробивался поток пассажиров – кто к поездам, кто в город. Никифор Андреевич купил чашечку вокзального кофе – не с порционным сахаром, а с кусковым – уселся за один из пустых столиков в сторонке и раскрыл книгу: «Приручи меня, если ты ищешь друга!.. Узнать можно только то, что приручил… Зорко одно лишь сердце. Самого главного не увидишь глазами…» Кафе было почти пустым, толпа спокойно текла по краям, огибая его планету.

Недалеко сидела семья с тремя сероглазыми, светловолосыми мальчишками: старшему – лет десять, младшему – года два. Никифор Андреевич задумчиво посмотрел на них, подняв взгляд от книги: «Если дети рождаются один за другим, то они – погодки… а если с промежутком в несколько лет?.. потрёхгодки?.. почетырёхгодки?.. попятигодки?» Тем временем между столиками осторожно продвигался грязноватый дед с седой всклокоченной бородой и, подходя к посетителям кафе, что-то тихо просил, сняв кепку, но не протягивая, а сжимая её узлами и костяшками рук. Подошёл он и к столику сероглазой семьи, к тому времени уже собиравшейся уходить, и терпеливо ожидавшей, пока закончит с едой младший. Родители, видимо, совершенно не привыкшие к подобному, выглядели растерянными и не знали, что делать и что бы они не сделали, как это потом объяснять детям. Мама что-то сказала среднему парню. Тот осторожно пододвинул к старику десертную тарелку, на которой от их обеда остался нетронутый кусочек чёрного хлеба. Старик взял хлеб, поклонился, непонятно бормоча слова благодарности, и исчез, незаметно растворившись в вечности. Луч солнца нашёл выбитое стекло на пыльной крыше, и на серых глазах среднего мальчишки засверкали два крупных чистых алмаза. Родители неуклюже пытались что-то шептать ему на ухо, гладить по голове и старались не избегать вопросительного взгляда старшего сына. Младший основательно доскрёбывал свою банку с иностранным детским обедом и пытался дотянуться языком до самых дальних закоулков своих измазанных щёк.