В следующей жизни

– Откуда? Я же не был женат.

– И жену ближнего своего не желали?

– Ну, было дело. – Алеша покраснел.

– И дома ближнего своего не желали?

– Я что на исповеди? – Спросил Алеша резко. – Давайте ужинать, а то остынет все.

Солнце ползло за горизонт. Алеша сервировал стол. Ольга где-то в недрах дома мыла свои кисти. По крайней мере она сказала, что пойдет мыть кисти. Алеша зажигал свечи сам не знал для чего. После Ольгиных вопросов, хлестких, как пощечины, вся романтичность ситуации – мужчина и женщина вдвоем на острове – куда-то исчезла. Самое ужасное, что Ольга задала правильные вопросы, поэтому и такие болезненные, но ведь она не специально. Она же не могла знать, что на остров его упекли как раз за зависть. И этот его порок так никуда и не делся. Вот и сейчас он завидует той же Ольге, что она вольна перемещаться в пространстве, что она сама решает, где ей находиться. Понятно, что назад на Землю ее никто просто так не пустит, но здесь-то в загробном мире она может поехать, куда захочет. А мог бы ведь не завидовать, а радоваться за нее. А вот не получается.

Ольга сначала отмыла кисти от краски, потом встала под холодный душ. Вода смыла с нее краску, пот и усталость. Жаль, что мысли не так просто смыть водой. Зачем она к нему пристала с этими заповедями? Кто дергал ее за язык? Она снова все испортила. Она хоть и сидела к нему спиной, но чувствовала, что он постоянно смотрел на нее. И она точно знала, что смотрел он на нее с вожделением. Откуда она это знала, она, пожалуй, не смогла бы ответить, но она точно знала. И сегодняшний вечер мог бы стать для нее самым счастливым за последнее время, и она могла бы заниматься с Алешей любовью на пляже, как и мечтала. Вот уж точно люди говорят: язык мой – враг мой. У нее возникло желание прямо после душа одеться и удалиться с острова, даже не попрощавшись. Осталась. Не хотела показаться неблагодарной. Он ее приютил, ужин приготовил, а она – бежать. Как-то это не по-человечески.

Наряжаться не стала: вышла к ужину в простеньком коротеньком синем сарафане, на ногах все те же вьетнамки, лицо без косметики. Чего уж тут, ловить все равно нечего. Алеша, увидев ее, поднялся отодвинул ей стул, усадил, наполнил ее бокал охлажденным шампанским. Поднял свой бокал и сказал:

– За встречу!

– За встречу! – отозвалась она.

– Жалко, что Михал Михалыч цикад здесь не оставил. Было бы романтично, как в юности в Крыму.

– Да, жаль, – согласилась она. Хорошо, что шум прибоя остался.

Оба молча принялись за еду.

Совсем стемнело. В спокойном море плескалось отражение луны. Ольга украдкой посматривала на лицо Алеши, освещенное пламенем свечей – как же он красив. Говорить она боялась – вдруг опять скажет что-нибудь не то. Наконец, он заговорил сам.

– А вот если бы здесь было что-то вроде не очень дорогого курорта, вы бы захотели сюда приехать?

– Я же и так здесь.

– Сейчас вы приехали бесплатно, в гости, а вот если бы за деньги?

– Вам нужны деньги?

– Нет, деньги мне не нужны: у меня тут коммунизм – никаких денег, но вот если превратить этот остров в курорт, переделать эти идиотские дворцы в гостиницы, то придется нанимать персонал, а люди же не будут работать бесплатно, поэтому, деньги за отдых здесь все равно брать придется. Я сначала хотел, чтобы люди бесплатно сюда приезжали, но потом подумал, что так не получится.

– Так вы здесь гостиницы хотите открыть?

– Да. Только вот не знаю, как это сделать. Нет, – Алеша будто возразил сам себе, – переделать дворцы в гостиницы – это без проблем, всю инфраструктуру создать – тоже никаких вопросов, но ведь нужно же, чтобы люди знали о том, что есть такой остров, чтобы захотели сюда приехать, а сам я рекламой заниматься не могу, поскольку никакой связи с внешним миром не имею. – Он отпил шампанского и снова наполнил бокал. – Вы можете мне помочь?

– Чем?

– Можете человека найти там, на Большой земле, – Алеша махнул рукой куда-то в сторону моря, – который занялся бы этим делом. Мне кажется, тут можно большие деньги заработать, мне-то они ни к чему, уж не знаю, к счастью или к сожалению, а вот тот человек может разбогатеть.

– А вам-то это зачем?

Вот опять она со своими вопросами. Алеша поморщился, будто его ударили, но решил ответить честно.

– Понимаете, Ольга, я тут с ума схожу от одиночества. И это не фигура речи, я в буквальном смысле схожу с ума. Сам с собой разговариваю, а иногда и с галлюцинациями. Что вы на меня так смотрите, да бывают периоды, когда я вижу галлюцинации. Мне нужно, чтобы вокруг были люди, чтобы было с кем просто поговорить. Знаете, пока не окажешься в полной изоляции и не узнаешь, что простой треп по телефону с каким-нибудь надоедливым приятелем – это счастье, это настоящая ценность. И не дай вам Бог когда-нибудь это узнать. Врагу не пожелаешь. Понимаете, мне больше не к кому обратиться, только к вам. Потому что кроме вас, здесь больше никого и нет. Бабушка здесь больше не появляется, Борис носится со своим перерождением – ему теперь не до меня. Поможете? – он жалостливо заглянул Ольге в глаза.

– Придумаем что-нибудь. – Ольга улыбнулась.

– И еще одна просьба: передайте бабушке, что не хотел я ей ничего плохого сделать. В отчаянии был, ну совсем хреново мне было. И не думал я ни о ней, ни о Борисе в тот момент. Скажите, пусть приедет, в ногах у нее валяться буду, – прощения просить.

Ночью Ольга долго не могла уснуть, все ворочалась в чужой, незнакомой постели, хотя в гостиничных номерах спала обычно хорошо. Ее волновала близость Алеши и его недоступность. Он спал всего в нескольких метрах от нее, в соседней комнате. Она слышала, как он ворочается в своей постели, и все надеялась, что он решится: осторожно на цыпочках покинет свою комнату и придет к ней. Но он так и не пришел. Она заснула под утро, изнуренная бесплодным ожиданием. Ей приснился Алеша. Она занималась с ним любовью.

Алеша несколько раз даже опускал ноги с кровати и собирался пойти в комнату Ольги, но каждый раз снова укладывался в постель: придумывал для себя всякие отговорки. Он понял еще во время первой встречи с Ольгой, что она была бы не против переспать с ним, но тогда он был одержим Ираидой. А сейчас он Ольгу хотел. Его воображение будоражила ее большая грудь, ее ямочки чуть ниже поясницы и кусочек яркой ткани на ее бледной, незагорелой коже. Но обладательница этой груди и нежной кожи сама все испортила своими вопросами. Зачем она спрашивала его о грехах? Блуд – это ведь тоже грех: он вспомнил. И эта чертова ответственность!

В прошлой жизни он переспал бы с этой женщиной, не задумываясь – тем более, что она сама этого хочет, а сейчас он задумался о последствиях. Он ведь совсем ее не любит, она ему даже не интересна. Это обычное желание. Он мужчина, который давно не знал женщин, по крайней мере реальных. А она красивая, аппетитная особа, наверняка еще и опытная. Они вдвоем на необитаемом острове. Ничего на свете не может быть естественнее, чем их соитие. Но Алеша думает о последствиях: а вдруг она в него влюбится, а он не сможет ответить ей взаимностью, она будет страдать, а его сгноят на этом острове из-за того, что он опять разбил сердце невинной жертве. Нет уж. Алеша переспит с ней, но она ничего об этом не будет знать. Даже если она запомнит это свое сновидение, то для нее это будет всего лишь сон. Его не в чем будет упрекнуть. Почему он не догадался проделать этот фокус с Ираидой?

Царствие небесное. Остров перемен.

Любочка появилась на террасе, когда Ольга рисовала, а Алеша плавал в море. На ней было расклешенное черное платье, черные атласные перчатки и черная же шляпка с вуалью.

– Что ты здесь делаешь? – спросила Любочка у Ольги возмущенно, а Ольга одновременно спросила:

– Ты что на похороны собралась?

– Так что ты здесь делаешь? – повторила вопрос Любочка.

– Рисую, как видишь. – Ольга пожала плечами.

– И все?

– Все.

– Ты что же это, старая карга, внука моего соблазнить надумала?

– Поддержать. – Ольга расправила плечи и с вызовом подняла голову. – Ты –то его бросила, а он тут одичал совсем, с галлюцинациями разговаривает. Чего это ты так вырядилась, кстати? Умер кто?

Любочка, как подкошенная рухнула в кресло и залилась слезами. Ольга бросилась к ней, гладила ее по волосам и спрашивала:

– Что случилось, милая? Что с тобой? – Наколдовала стакан воды и три таблетки валерьянки. – На вот, выпей, успокойся.

Любочка проглотила таблетки и выпила стакан до дна.

– Они помирились! Они помирились! – проговорила Любочка и продолжила рыдать.

– Кто?

– Как это кто? Они! Родители!

– Чьи? Ничего не понимаю.

– Чего тут непонятного? Будущие родители Бориса помирились! Теперь, теперь! – Любочка захлебнулась рыданиями. – Теперь он в любой момент может исчезнуть! Хоть бы у нее месячные были! Или что б она вообще бесплодная была! Как же я без него? Я не смогу без него жить!

Ольга не знала, что сказать. Продолжала молча гладить Любочку по волосам, хотя сама она думала, что много лет ее подруга жила здесь без Бориса, и ничего: жила вполне счастливо – много работала, путешествовала, купалась во внимании мужчин. Когда Борис переродится, ну, погорюет немного и будет жить себе дальше. Но тут же представила, что Алеша прямо сейчас исчезнет навсегда, и сердце сжалось от темной тоски.