В следующей жизни

– Мне в комиссии по перерождению сказали, что с родителями моими, будущими, небольшая проблемка – расстались они. Ждем, пока снова соединятся.

– А других родителей тебе подобрать не могут?

– Нет, – Борис вздохнул, – все уже давно определено.

– А чего они расстались?

– Глупая какая-то история. Он ее любит, а она любит парня, который умер. Из-за него и разбежалтсь.

Алеша насторожился.

– А как зовут твою будущую маму?

– Алина. – Борис с ужасом посмотрел на Алешу. – Ты думаешь это та самая Алина, которая тебя любит?

– Может быть. – Алеше стало не по себе.

Борис назвал фамилию этой женщины, город, в котором она живет, род занятий – все совпало.

Борис выругался.

– Издевается он что ли над нами?

– Кто?

– Михал Михалыч, кто еще?

– Он что, Господь Бог, – этот Михал Михалыч?

– А кто ж еще?

Алеша так и замер от удивления.

– Как? Он же судья!

– Вот ты придурок! А судья-то здесь кто?

– А, ну, да… – Алеша совсем приуныл. – А я ему еще дерзил.

– Ты еще и водку с ним пил. А я на твоем суде, помнится, чуть с кулаками на него не набросился.

– А как же он так все успевает? Он мне еще и про земную свою жизнь рассказывал.

– Он же вездесущий! С точки зрения земных законов физики это, конечно, невозможно, но мир ведь устроен сложнее, чем люди воображают. Давай-ка, старик, напьемся, что ли. С ума можно сойти! Моя будущая мать, баба, которую ты бросил! Везде успел поднасрать, паскуда!

– Ну и выражения у тебя! – возмутился Алеша, – а ведь столько времени прикидывался приличным человеком.

– То-то и оно, что прикидывался, – согласился Борис, – а хочется уже быть собой: разгильдяем и не очень-то порядочным человеком, понимаешь? А это возможно только в земном воплощении. Только там есть хотя бы иллюзия свободы! Пусть ты там последним бомжом станешь или бандитом каким, но у тебя будет ощущение, что ты сам сделал этот выбор! Сам! Я столько лет мечтал переродиться! Столько лет! А тут Люба! И вот я вполне счастлив здесь и ничего уже не хочу менять, и как обухом по голове – перерождение! Почему именно сейчас? Назовут же! Перерождение! Это же смерть! А, да, кстати! Вспомнил за чем пришел-то! Здесь, когда человек перерождается, то есть уходит в другой мир, как и на земле проводится что-то вроде поминок. Ну, то есть, прощальная вечеринка. Собираются друзья, родственники и провожают человека. Вот.

– И к чему ты это?

– Можно я свои поминки у тебя здесь отмечу?

– Ты впереди паровоза-то не беги! Насколько я понимаю, сейчас у твоих родителей нет ни одного шанса тебя зачать. – Алеша рассмеялся.

– Дело-то нехитрое.

– Они же в ссоре!

– Но они помирятся? Ты ведь ее знаешь! Они помирятся? – Борис посмотрел Алеше в глаза с такой мольбой, что тот понял: Борис переродиться хочет все же больше, чем остаться здесь с его бабушкой.

– После ссоры она, скорее всего, куда-нибудь уехала, – сказал Алеша. – Она всегда уезжает. Она думает, что это мужчины от нее сбегают, но на самом деле это она от них бежит. Она может любить только свои выдумки, а не реальных людей. Она вообще ненормальная. Даже не знаю, какой она будет мамашей. Но ты ведь говоришь, что все уже решено? Значит, помирятся. Или какой-нибудь прощальный секс замутят. Так что волноваться не о чем!

Стамбул. Улица Истиклаль.

Конечно же она сбежала. Она всегда сбегала, когда нужно было подумать и распутать клубок, к который в очередной раз сплелась ее жизнь. И вот снова желтое такси продирается сквозь пробки между парящих в пустоте огней. Снова радио поет турецкие песни, а таксист им подпевает, а Алина мысленно просит их обоих заткнуться, и в душе ее снова дребезжит велосипедным звонком невыносимое чувство утраты. Жизнь мчится по кругу – все повторяется. Вот она снова одна, опять ее оставил мужчина. Другой. Но его можно вернуть. Этого можно. Он жив и любит ее. Как же ему доказать, что она больше не любит Алешу, что он для нее окончательно умер, что она его все же похоронила и совсем скоро развеет пепел воспоминаний о нем над Босфором. Как ему объяснить, что той ночью она слышала Алешин голос, но она не хотела его слышать и была напугана и голосом, и словами, что произносил этот полузабытый голос. Да, она молилась о спасении его души, но ведь в этом нет ничего такого – молиться за человека, который когда-то был тебе близок. Когда-то! Вот ключевое слово. Не сейчас. В прошлом. Почему она слышит его голос? Он же не может быть реальным. А вдруг она сошла с ума? Но, кажется, во всем остальном, что не касается Алешиного голоса она вполне адекватна. Или нет? Она где-то читала, что ни один сумасшедший не считает себя безумцем.

Приехали. Тот же самый отель. Может быть, она и не сумасшедшая, но мазохистка точно: это же надо было додуматься, поселиться в том же отеле, где она пережила величайшее потрясение в своей жизни. Номер другой, но такой же. Вспомнилось пьяное горькое соитие с незнакомцем. Где он теперь? Как поживает? Пусть у него все будет хорошо. Он очень помог ей тогда. Вот бы встретить его где-нибудь на улице. Только ведь она и лица-то его не помнит. Да и зачем он ей сейчас? Сейчас-то никто не умер. Алина улыбнулась своим мыслям. Они показались ей циничными. Знали бы мужчины, что думают о них женщины. Она тут же вспомнила о своем мальчике. До дрожи захотелось, чтобы он ее обнял и поцеловал. Но он далеко – остался в России. Вспоминает ли он о ней? Так хочется, чтобы вспоминал, чтобы тосковал. Нужно пойти поесть.

В узких переулках Истиклаль сутолока: все кафе, рестораны и бары забиты людьми. Шумно: смех, разговоры, музыка. Алина с трудом нашла место в каком-то ресторанчике. Он ей показался знакомым: возможно, она здесь уже бывала. Точно бывала, ела хамси с вкусным хлебом, пила пиво. Кажется, в тот приезд в Стамбул она была вполне счастлива – влюблена в Алешу, и он тогда тоже ее еще любил. Та короткая разлука тогда только обострила их чувства, вознесла их над обыденностью. Да, она тогда сидела за соседним столом и глаз не поднимала от телефона, все писала и писала своему ненаглядному Алеше: милый, я ем такую вкусную рыбку, это, вроде бы, килька, но она не похожа на нашу кильку, как-то по-другому засолена, хотя нет, она маринованная. Как же это вкусно! Как жаль, что тебя сейчас нет рядом! Тебе бы тоже эта рыбка понравилась. Наелись бы рыбы и начали бы целоваться! Ты ведь не против целоваться с женщиной, от которой несет рыбой? Ведь нет? Как же я хочу тебя сейчас поцеловать! Даже если от тебя пахнет чесноком, я все равно хочу тебя поцеловать. Как мне тебя не хватает! Где ты сейчас? Что делаешь? Ах, я тоже хочу лежать сейчас рядом с тобой! И чтобы ты меня обнимал!

Алина думает: это очень странно: она никогда не была в этом городе с Алешей, но почему-то он весь, чуть ли не каждый его уголок наполнен воспоминаниями о нем. Как будто это с ним она ходила по улицам, мечетям и музеям, будто с ним она торговалась на базарах, ела жареные каштаны и кукурузу, пересекала Босфор на корабликах, будто с ним она поднималась по узким лестницам в ресторанчики на крышах отелей и замирала от открывшегося перед ней вида на воду и город. Она ведь была одна, но Алеша будто бы был рядом: она мысленно рассказывала ему обо всем увиденном, каждое мгновение своего счастья она хотела разделить с ним. За моря, горы и равнины неслись от нее к нему слова, фотографии, улыбки и вздохи. Он, хотя и далекий, был соучастником ее жизни. Но это было очень давно. Настолько давно, что перестало быть правдой.

Алина снова ест эту мелкую рыбешку. Ей снова непередаваемо вкусно. В баре напротив красивый, стройный парень с длинными черными волосами играет на гитаре и поет. Веселые турки водят хороводы, размахивая бумажными салфетками вместо платков. Алина улыбается: ей тоже хочется танцевать, ей хочется забыть все, что было и отдаться только этому мгновению, наполненному вкусной едой, музыкой и танцами, хочется заразиться от танцующих мужчин и женщин их радостью. И еще ей захотелось разделить с кем-то очень близким это мгновение.

Она достает телефон и пишет своему мальчику: «поняла вдруг – я люблю тебя».

И будь что будет! Может быть, он ответит, может, нет. Но он должен это знать. Да, она его любит! Какой нужно было быть дурой, чтобы понять это только сейчас?

Хоровод тем временем выплеснулся из соседнего бара и захлестнул ресторанчик, в котором сидела Алина, подхватил ее и унес на улицу. И Алина слилась с этой возбужденной, радостной толпой, она повторяла движения и даже пыталась подпевать, не зная ни слова по-турецки. Когда хоровод распался, Алина вернулась за свой столик и обнаружила в своем телефоне сообщение от мальчика:

– Правда?

– Правда.

– Только меня?

– Только тебя.

– А как же твой Алеша?

– Он мертв.

– Ты, наконец-то, это признала?

– Да.

– Ура!!!! Можно я приеду.