– Кого бы я ни вел, чужачку или жрицу, мы не дойдем, если Харру пожелает иное. Я всегда делаю шаг, если могу его сделать, и еще ни разу не ошибся.
– У тебя хорошая интуиция, – улыбнулась Аори.
– Интуиция – не более, чем опыт под покровом забывчивости, – возразил тоо. – А память меня пока не подводит. Может, позже, когда караван перейдет Дафе и я осяду в Ше-Бара, проводя дни в праздной роскоши, я позволю себе немного… рассеянности.
– Дафе?
Аори подняла на тоо удивленный взгляд. Он, словно почувствовал, покосился на спутницу через плечо и хитро усмехнулся.
– Кому еще я могу доверять, как себе самому, Аори?
Она отвернулась, уязвленная.
– Доверять не стоит никому, даже себе.
– Не вижу противоречия, – улыбнулся тоо. – Итак, я снова хочу воспользоваться твоим необдуманным предложением и задать вопрос.
– М-м?
– Порой ты говоришь так, словно прошла путь в два раза длиннее, чем выглядишь, но порой прорывается такая торопливость, такая незрелость суждений, что я говорю себе – нет, Шуким, если и есть в ней тайна, то это не тайна вечной молодости. Но как уживаются в тебе неукротимость и такое горькое разочарование в жизни?
– Это когда ты неукротимость увидеть ухитрился?
Аори на ходу смахнула прилипшие волосы со лба.
– В тот миг, когда встретил одинокую путницу там, где живут одни миражи.
– Мне повезло, что ты на меня наткнулся. Спасибо.
– Поблагодари Харру, а не меня, безбожница.
Даже идти стало немного легче, и Аори рассмеялась напускному негодованию в его голосе.
– Не буду. Ты, а не Харру, напоил и защитил меня, и обращался, как со свободной.
– И ты не побоялась уйти со мной одна в пустыню, хотя сама говоришь о том, что никому нельзя доверять.
Тоо не оборачивался, но плечи его напряглись.
– Я не доверяю, – Аори недовольно фыркнула и ускорила шаг, чтобы идти вровень. – Но для всего, что ты мог бы со мной сделать, совершенно незачем переться демоны знают, куда. Вот скажи, неужели оно того стоит? Все эти рабы, сломанные жизни…
– Телам дана возможность нести радость, счастье, экстаз. Душам – способность осознавать эти сигналы. Смысл наших жизней, смысл нашего служения величайшей милостью открыт для понимания, и кощунством было бы избегать его.
– Не для меня, – пробормотала Аори.
– Что ослепило твой разум? Харру не дал бы нам в руки инструмент, если бы не хотел, чтобы мы использовали именно его. Тот, кто постигает вершины удовольствия, – на девятьсот и девять шагов ближе к божественному началу, чем тот, кто стенает и проклинает каждый прожитый день.
– Но другие проклинают, пока вы постигаете! И именно из-за этого!
– Изменяй то, что подвластно твоей руке, и прислушивайся к голосу Харру прежде, чем ее поднять. Счастье невозможно навязать тому, кто живет и дышит страданием, несправедливостью, виной…
– Какой виной?
– Виной других за его страдания, Аори, – тоо резко остановился, взял ее за плечо и заглянул в глаза. – Кто виноват, что ты оказалась одна в пустыне? Кто не оставил тебе иного выбора?
– Никто, – растерялась она. – Разве что, я сама…
Улыбнувшись, тоо отпустил ее и двинулся дальше.
– Вот поэтому ты и свободна, а не оттого, что отвергла все, что я посмел предложить. Раб обвинит хозяина в том, что ему мало воды, а получив ее – что она недостаточно сладка. Выпив сладкой – что это не вино, напившись вина – в головной боли поутру. Но что он сделает, чтобы изменить свою жизнь?
– Ничего?
– Но что случится, если хозяина не станет? Кого он обвинит? Его не страх держит, точнее, не боязнь наказания, а ужас перед жизнью во всей ее неприглядности.
– Я не понимаю.
– Когда-нибудь поймешь. Пойдем быстрее, Аори. Ветер меняется, и может случиться буря.
Будто в подтверждение его слов, резкий порыв сдул горсть песка с вершины дюны. Он пролетел несколько шагов, осыпаясь, словно снег.
– Ты когда-нибудь умел бояться?
– Того, что живет между ветром и песком, превращая их бурю?
– Я не понимаю.
– Песок под твоими ногами, ветер – над твоей головой. Ты все еще не видишь, что между ними?
Следуя одному ему известным знакам, тоо свернул влево. Он время от времени останавливался, будто прислушиваясь к чему-то. Наконец, посередине крохотного песчаного пятачка он повернулся к Аори с легкой улыбкой.
– Чувствуешь?
Она оглянулась вокруг.
Дюны, ветер, безостановочно оглаживающий их вершины. Тонкие веточки альфир, мигрирующих вместе с песками и набирающихся сил, чтобы однажды оторваться и отправиться в свое собственное путешествие.
– Нет.
– Опустись на песок. Забудь о дыхании и биении сердца, и ты услышишь.
Аори без слов легла на теплый бок дюны, поджав ноги, и закрыла глаза.
Уснуть бы. Забыть обо всем. О долге, о буре, медленно красящей сизым облака, о тоо, терпеливом, как сама пустыня, и таком же непостижимом. Где она начинается, где заканчивается? Где ее сердце?
И она почувствовала, как едва заметно вибрирует песок. Так, будто глубоко под землей мурлыкает огромный кот… или работают генераторы.
Вскочив, Аори подняла на тоо сияющие бешеной надеждой глаза.