Сады Драконов

– Спасибо, что приехали быстро. Мне этих трех дней тут…

– Я понял. Не бледней и не дрожи, – велел Игнатий. – И так за тебя страшно, такого уязвимого. Не пацан, а голые нервы. И, похоже, что-то опять с тобой стряслось. Мур, а тебя, что-то я подозреваю, никто тут не обидел?

– Нет.

– Но ты на взводе, – недоверчиво сказал Игнатий.

– Я сам себя обидел, когда попросился в обычные дети. Струсил потому что.

– Никто не винит, – мягко сказал Игнатий. – В тебе силенок тогда было – ноль. Едва живой кузнечик, вот кто ты тогда был. Одни нервы.

– Хочу быть самим собой, – сознался Мур. – Но не знаю, как.

– Что, правда настолько сильно хочешь приносить пользу?

– Я не хочу притворяться нулем, – шепотом сказал Мур. – Я. Хочу. Жить. По правде. Хочу быть самим собой, а не учеником шестого класса. И хочу быть Дома – своим, а не паразитом. Хочу – дело.

– Дело, – повторил Игнатий. – Правда. Жить. Какие хорошие слова. О-о-о. Ну надо же. Ты что, хочешь стать наконец своим? Нашим? А не многовато?

– Для чего-то я ведь выжил?

– Выжил, да. Молодец. И что?

– Ну да, этого мало, чтоб… Я буду своим только на Гекконе?

– На Гекконе ты свернешься в клубочек и сдохнешь, – Игнатий посмотрел очень зорко: – Мурашка, да что стряслось?

Мур замер. Последний момент, когда можно отступить в прошлое.

– Ну? – резко спросил Игнатий. – Что-то произошло, я вижу.

Мур, покрывшись ознобом, шагнул в настоящее:

– Да, произошло. Зачем вы мне дали Младшего?

– Что?! …Тебе – Младшего? – Игнатий остановился. – Я? Да ты что… Я об этом ничего не знаю. Вот сейчас, как ты вернулся в школу? Странно. У меня нет такой информации.

– А я думал, что это вы мне его подсунули, – Мур не ожидал, что так расстроится. Значит, Маус – вовсе не шанс на хоть какое-то осмысленное будущее. Он вдруг так устал, что ноги задрожали, и скорей сел на лавочку, мимо которой они шли. И в боку дернуло болью. – А я думал, он ваш…

– На первый взгляд логично, Мурчик. На второй – непорядочно, – Игнатий остановился и развернул к нему кресло. – Я в любом бы случае действовал прямо, и сначала бы спросил у тебя. Но какой тебе сейчас младший? Себя хотя б удержи.

– А я думал…

– Что ты думал? – нарочито участливо спросил Игнатий.

Мур опустил глаза. Правда глупо сначала было подумать, что раз дали школьного Младшего, значит, поставили крест – а потом, раз Маус оказался Мегой – то, значит, свои большие дали какой-то непонятный шанс… Ничего ему не дали. И даже Мауса, наверно, сейчас отберут.

– Ну, что ты сник? – рассердился Игнатий. – Не глупи. Доверить тебе Младшего – это сначала начать доверять тебе. А какое может быть доверие? Никто не знает, чего от тебя ждать. Держим в детской школе, как жука в банке, наблюдаем, вот и все.

Игнатий вздохнул, долго молча смотрел на Мура, и наконец улыбнулся. Тепло и немного насмешливо. Опять как руку протянул.

– Да, – Мур побоялся улыбнуться в ответ. Обычно его улыбки только все портили – не умел. – Больше не хочу, как жук. Хочу по правде. Но я не знаю… Не знаю, как… Все равно люди нави не доверяют… Ладно, это потом. – Мур сжал кулаки и глубоко вздохнул. – В общем, у меня теперь есть Младший.

– Мурашка, это недосмотр и ошибка, потому что только я мог бы дать разрешение. Тут в школе что-то напутали. И почему Служба нас не известила?

– Не знаю. Да и не школьный он никакой, а чудовище. А вы бы не дали мне Младшего?

– Да где ж тебе равнозначного Младшего-то найти? – усмехнулся Игнатий. – Ты что, Мурчик, поддался иллюзии, что нормальный ребенок? Что за помрачение ума?

– У-у-у, я-то – да, та еще тварь, но он – еще хуже. Он вроде меня самого, тоже не настоящий, а с Геккона, нави, но странный… Вы бы мне его доверили?

Игнатий остановил кресло:

– Вроде тебя самого? С Геккона?!

– Нервный, бешеный и несчастный. Да, с Геккона.

– Да неужто. Нельзя проскользнуть незаметно… Сквозь наши Сети. И мимо нас.

Мур вздохнул:

– Я не знаю, как он это сделал. Не так, как я. Я с Сетью не договаривался. И жил по лесам именно потому, что в лесах нет Сети. Нет систем слежения и всего такого. Как Маус обманывает Сети и Службу, я не понимаю. Думаю, только если возможен… какой-нибудь особый протокол?

– Особое отношение Сети к твоему Младшему? – странно переспросил Игнатий.

– Если такое бывает.

– Бывает. На тебя у Сети тоже особый протокол.

– Про меня хоть понятно. А вот этот мелкий… Ему без вашего присмотра вообще нельзя. Он псих, и он еще мал, – Мур выпрямился и заговорил как мог настойчиво: – Он ведь обвел Службу, которая меня охраняет, вокруг пальца. Его Сеть не распознает, иначе бы «Кабир» давно был бы тут. И это не ваша коварная затея?

– Нет. Как занятно.

– Нет. Страшно. Как он обхитрил Сеть? Что нужно сделать, чтоб Сеть воспринимала его появление здесь как само собой разумеющееся и не звала «Кабир»? И как он вообще сюда попал, он же – совсем ребенок? Как он прошел мимо всех систем контроля? И он так же похож на обычного ребенка, как граната на камешек. Он нави, правда.

– Давай уже я скорее гляну. Где он?

Мур вскочил и помчался по дорожке к Игровой. Игнатий плавно нагнал его в своем тяжелом кресле и мягко притормозил за плечо:

– Стой. Ну, хотя бы не беги. Расскажи сначала.

– Сначала я его пожалел, потому что он три недели тут в изоляторе из-за нейродермита просидел, и потому его никто не взял во младшие, – быстро заговорил Мур, скрывая дрожь. – А потом… Да от него несет Гекконом! Он не умеет бегать по грунту, он слишком умно для мелкого говорит. Он рисует таймфаговые воронки… Откуда он тут взялся?

– Месяц, ага… Да сбег у нас недавно один маленький негодяй. Но не с Геккона, а тут, с одного из дальних островов Архипелага. Лечить его пытались после… Натворил он дел, в общем. И, да, удрал. Исчез. Причем непонятно как, запутав и Сеть, и «Кабир», и все службы. Но всерьез не искали, думали, что утонул… Мерзавец. Ему сколько, семь? У него волосы белые? И глаза очень светлые?

– Да. И очень, очень вредный. Снаружи. Внутри… Ну… так, сойдет.

– А ты что, раньше его знал?