Осталось жить, чтоб вспоминать

Но тут вдруг мысль о том, что по этому объявлению уже могли взять человека, чуть не убила меня. Эйфория быстро прошла.

Если бы не поздний час, я тут же бы отправилась по указанному адресу на Выборгскую набережную, дом 1.

Возвращалась я в тот вечер в Сертолово к своим родственникам, будто не на электричке ехала, а летела на самолёте. Они даже удивились столь раннему моему возвращению – обычно я приезжала после 22.00 часов, а в тот вечер вернулась около 20.00 часов.

Мне хотелось поскорее заснуть и поскорее проснуться, чтобы поехать по заветному адресу, но я была слишком взволнована и возбуждена, чтобы быстро оказаться в объятиях сна.

В ту ночь вновь нахлынули воспоминания из прошлого, снова перед глазами проходили картинки из нашей с Аленом жизни и отношений.

Все предыдущие дни после поиска работы я приезжала очень поздно, сразу ложилась спать, чтобы на следующее утро снова ехать в Ленинград. Я была в те дни настолько измотанной, бесчувственной и уставшей, что свои мысли о любимом человеке гнала прочь. Мне хотелось о нём думать, вспоминать и мечтать в более "достойном" состоянии и положении.

В ту ночь казалось, что наконец-то решена моя 2-я задача. Я немного расслабилась, и тут же мысли об Алене завладели моим сознанием. Заснула я лишь под утро.

Утром я была ещё так возбуждена от предстоящего разговора об устройстве на работу, что у меня за завтраком из рук всё падало– то вилка упадёт, то чайная ложка. Тётя Соня, видя, в каком я взволнованном состоянии, пыталась успокоить меня:

– Оля, всё будет хорошо! Успокойся! Ещё раз посмотри, все ли документы взяла. Не забудь диплом!

–Тётя Соня, ничего я не забуду, я ведь из сумки не вынимаю документы, они у меня так целый месяц и лежат там, – в свою очередь успокаивала я тётю Соню.

– Старайся себя хорошо показать. Ты ведь у нас девочка умная. Со всем соглашайся. Если тебе скажут, что придётся часто ездить на колхозные поля – ничего страшного. Соглашайся! У нас все

работники, вплоть до научных сотрудников и профессоров, выезжают на сельскохозяйственные работы, – продолжала попутно давать свои советы тётя Соня.

–Да я всё это уже знаю и соглашусь на всё, потому что эта работа– как раз то, о чём я мечтала. А показывать себя я не собираюсь, мой диплом всё скажет обо мне.

Получив на этот раз от тёти Сони в дорогу два завёрнутых в белую салфетку бутерброда с колбасой и с сыром и выслушав последние добрые наставления, я побежала на автобусную остановку.

Через 2 часа я подходила к Гренадёрскому мосту, где, по словам выходящих из метро пассажиров, находилось заветное здание нужного мне НПО.

Это было высокое 6-этажное серое здание, стоявшее у Гренадёрского моста в самом начале Выборгской набережной.

Я вошла на первый этаж и справа увидела окошко "Бюро пропусков", куда я тут же обратилась со своим вопросом. Сотрудница посмотрела на номер телефона в моей записной книжке и сказала, что это местный телефон, и я могу позвонить по указанному номеру с белого телефона, который висел на стене у прохода, который она назвала "вертушкой". Проход и впрямь, как я потом убедилась, был похож на современные турникеты в метро.

Я с замиранием сердца набрала судьбоносные 5 цифр указанного в объявлении телефона и так же, затаив дыхание, слушала долгие гудки … потом гудки прекратились, и мягкий красивый женский голос ответил: "Я слушаю". Мне кажется, что первые слова и предложения я говорила, заикаясь от волнения. Выслушав меня, приятный женский голос на другом конце телефонного провода попросил меня подождать минут 5 в фойе помещения.

В таком душевном состоянии 5 минут казались вечностью. Я стояла и ждала… Почему-то все остальные посторонние шаги и звуки не волновали меня, я просто не обращала на них внимание… А тут вдруг я услышала громкий стук женских каблучков, и мой слух и внимание быстро отреагировали на них. Это моё предвидение давало знать – смотри, мол, и запоминай, как стучат каблучки твоей будущей "шефини" (слово женского рода от слова "шеф" – так сотрудники называли свою начальницу).

Через "вертушку" прошла уверенной походкой красивая, стройная молодая женщина, лет 35-38. Это была женщина среднего роста, с красивыми женскими формами.

Когда нам говорили на лекциях в Университете о том, что сейчас (то есть, тогда) стране нужны люди новой формации и новые современные начальники отделов, заводов и производств, по-новому мыслящие, то, наверное, вот такую начальницу имел в виду наш лектор.

О том, что она была одета по-современному, по последней моде– в этом ни у кого не оставалось сомнения даже при первом беглом взгляде на неё.

Вся одежда на ней, от блузки, костюма и до туфелек, была модной и импортной, это было видно невооруженным глазом. От неё веяло завораживающим дорогим парфюмом, возможно, "Climat" или "Magie Noire" ("Чёрная Магия") от фирмы "LANCOME". Я тогда не очень различала оттенки запахов французских духов. Её волосы были аккуратно и модно подстрижены, создавалось впечатление, будто она на работу в тот день пришла прямо после посещения "Салона Красоты". Ногти на пальцах имели красивую форму и были покрашены в тон её сиреневатой блузки. Это уже потом я узнала, что муж моей будущей начальницы был "востоковедом" и часто работал за границей– отсюда и обилие импортной и качественной одежды.

Увидев единственное существо, стоявшее в то время в фойе помещения, она подошла ко мне и спросила:

–Это Вы мне сейчас звонили по местному телефону по поводу работы?

–Да… Это я, – ответила я, стараясь не волноваться и принять уверенный вид.

– Меня зовут Валентина Васильевна, – представилась женщина. – А как Вас зовут?

–Ольга Григорьевна. Можно просто "Оля",– представилась в свою очередь я.

– Что Вы заканчивали? Могу ли я взглянуть на Ваши документы и Ваш диплом?

Я ответила на все интересующие её вопросы и стала мучительно ждать ответа. Валентина Васильевна внимательно изучила вкладыш, прилагающийся к диплому, и спросила:

–Тут указано, что у Вас и французский язык сдан на "отлично", значит, Вы сможете и с французского переводить?

На все её вопросы я с готовностью ответила положительно. Кажется, это чудное создание (а именно таким "чудом" мне тогда она показалась, и это было недалеко от истины) в женском облике осталось довольной и мной и моими документами.

– Когда Вы сможете приступить к работе? – как-то уж очень прозаично и обыденно спросила она, а у меня от её вопроса мурашки побежали по телу от радостного возбуждения.

– Хоть сегодня, – пыталась я пошутить, – но ведь надо ещё оформиться.

–Так… сегодня у нас пятница, – констатировало моё будущее (а в этом я уже не сомневалась) Начальство. Я бы с удовольствием это слово относительно Валентины Васильевны (или "В.В" – так её, любя, для лаконичности и краткости имени и отчества называли сотрудники отдела) писала с большой буквы.

–В понедельник привозите все свои документы сюда ко мне. Как сегодня, вызовите меня по местному телефону. Я спущусь к Вам за документами и отдам на оформление. Договорились?

– Договорились!

– Боюсь, что к работе Вы сможете приступить только в следующий понедельник, 2 сентября, потому что, – пояснила моя начальница, – наш Генеральный Директор в Москве, в командировке, и ожидается только в конце будущей недели.

– Очень жаль, что я не могу приступить к работе на день или два раньше, в противном случае, у меня из-за всего одного дня прерывается стаж по трудовой книжке,– внесла я некоторую ясность в создавшуюся у меня маленькую проблемку.

– Конечно, обидно, если это так. Я постараюсь сделать всё для Вас, что от меня зависит, – сказала Валентина Васильевна, моя будущая начальница, и мы распрощались.

Я продолжала стоять посередине фойе, как будто в каком-то гипнотическом сне, очарованная только что исчезнувшим видением, в реальность которого можно было поверить лишь по удаляющимся в сторону лифта звукам стучащих каблучков.

Что это было? Весь наш разговор-собеседование пролетел, как прекрасный сон.

Я стояла в оцепенении и не знала, что делать дальше.

Мысль о том, что я принята на работу, ещё до конца не утвердилась в моём сознании. Что-то не очень верилось, что наконец-то закончились мои мытарства по поводу бесконечного поиска работы, и можно с облегчением вздохнуть.

Был безумный порыв снова подойти к висящему на стене телефону и позвонить по уже знакомому номеру, чтобы опять услышать приятный женский голос, подтверждающий то, что я буду принята на работу. Понимала, что это сверхбезумство, но меня всё ж тянуло к этому телефону, чтобы услышать это ласкающее слух слово "ДА".

Из моего сомнамбулического состояния или из состояния оцепенения вывел громкий женский голос из окошка «Бюро пропусков": "Ну, что? Приняли Вас на работу у нас?" «Приняли… кажется», – всё ещё не веря в совершившееся, ответила я.

Я вышла из здания организации, постояла несколько минут на ступеньках, чтобы перевести дух и хоть немного вдохнуть воздух, свежий и влажный от воды Большой Невки. Рядом со ступеньками я увидела урну. Моя рука непроизвольно полезла в сумочку, достала 3 листа списка с выписанными организациями и их адресами и повисла над урной… На минуту я задумалась, стоит ли сейчас избавляться от этой нужной информации, не опережаю ли я события, и я решила не спешить… Я спрятала обратно свой список в сумочку, дошла до конца здания, но потом резко сделала "U-turn"–оборот на 180 градусов и вернулась к урне.

Прочь сомнения! Чтобы не искушать свой успех и удачу, я избавилась от своего списка, как от тяжёлого груза или тяжкого бремени.

Мне не хотелось ехать в Сертолово, а хотелось насладиться в полной мере своей радостью и перспективой относительной свободы – теперь у меня будет работа, и я ни от кого не буду зависеть.

В те годы, когда я летом прилетала в Ленинград, я очень любила бродить по бесчисленным дорожкам и аллеям Летнего сада, сидеть на лавочках, по очереди переходя от одной к другой, и любоваться открывавшейся перед взором красотой многочисленных скульптур и вековых деревьев. Я также любила замечательный вид на Марсово Поле, который восхищал и ласкал глаз.