Осталось жить, чтоб вспоминать

Если в жизни вам не быть вдвоём?"

Тот же трепет дорогих воспоминаний,

Что в моих волнует жилах кровь,

Та же мука безнадёжных ожиданий,

Увы, которая уж не вернёт любовь.

Я всё та же, та же.

Только ты уже немного не такой.

И моя любовь к тебе всё та же,

Старая, как тысячи веков.

Я думала, что меня посетило лирическое вдохновение только в ту памятную для меня ночь, но, к счастью, теперь вдохновение стало моим частым гостем. Не знаю, кого мне больше благодарить – Ирину, снимок Алена в газете или мои переживания, благодаря которым из моего сознания или из моего сердца вышло более 50 стихов, которые я писала на протяжении всей своей жизни и посвящала своему любимому человеку.

На следующий день я попросила учителя по труду в нашей школе сделать мне рамку размером 10 см на 15 см для того, чтобы поместить в неё газетный снимок. Он не только изготовил красивую рамку, но кроме задней картонной стенки ещё вырезал кусочек стекла, чтобы мой снимок был защищён от пыли.

Вернувшись домой в тот вечер, я вбила второй гвоздь в стенку прямо над тем гвоздём, где с первого дня у меня в комнате висел на цепочке кулон Алена, "Звезда Шерифа".

Теперь я каждый день видела "портрет" своего любимого человека. Хоть смотрящий на меня с газетного листка Ален снова причинял горечь и боль от воспоминаний, но всё же с того дня на душе у меня потеплело – я могла теперь видеть Алена не в моём воображении, а на фотографии, это давало ощущение реальности.

Скоро наступило лето.

До моего отъезда из села Приютное оставалось совсем несколько дней. Моя радость от скорой встречи с родными и от предстоящей свободы омрачалась расставанием с Сереньким. Я мечтала взять его с собой и написала родителям письмо с просьбой разрешить его привезти с собой, но моя мать не любила животных, и мне в категорической форме было отказано в просьбе.

Вот поэтому последние дни до отъезда я занималась поиском "хороших и добрых" рук, в которые я бы отдала своего любимого найдёныша. Такой будущей хозяйкой Серенького оказалась одинокая женщина, лет 50-55, которая жила в общежитии на том же этаже, что и я, тоже в крайней комнате, только в противоположном конце коридора.

И вот наконец-то наступил день, когда я, со слезами расставшись с любимым котёнком, за 5 месяцев превратившимся в красивого серого кота, и без слёз расставшись со своими многочисленными коллегами и не менее многочисленными учениками, ехала на автобусе до Элисты, чтобы там сесть на самолёт до Сочи.

ГЛАВА 12. МЕЧТЫ ИНОГДА СБЫВАЮТСЯ

В аэропорту Адлера меня ждал счастливый отец, который был очень рад моему скорому возвращению их дальних мест, но счастье родительское было недолгим, потому что через 2 недели я снова оставляла их.

Отдохнув дома, вдоволь накупавшись в море и загорев, как мулатка, а главное – отъевшись на домашних харчах, я снова собралась в дальний путь. Наконец-то наступила в моей жизни пора осуществить самую заветную жизненную мечту – жить и работать в Ленинграде.

В конце июля скорый фирменный поезд "Северная Пальмира" домчал меня до Московского вокзала Ленинграда, где я вышла со своим небольшим чемоданчиком (55 см х 45 см х 20 см), с которым я уехала поступать в Университет в Краснодар в 1970 году и с которым вернулась из Калмыкии.

Сначала я решила остановиться у своей тёти Оли и двоюродного брата Виктора, которые жили на улице Желябова в 2-х минутах ходьбы от Невского проспекта. Мой двоюродный брат Виктор был старше меня на 10 лет. Он был очень высоким, красивым парнем. Хоть братец и слыл красавчиком, но всё ещё пребывал в статусе холостяка, видно, пока не встретил своего женского идеала, достойного называться его женой.

Тётя Оля с удовольствием приютила меня на несколько дней, пока я ни устроюсь самостоятельно.

Она обычно целыми днями находилась в своей комнате, только несколько раз выходила на общую кухню в коммунальной квартире. Поскольку между соседями были довольно сложные и натянутые отношения, то каждый из соседей старался поменьше показываться у других на глазах.

Моё общество радовало тётю Олю ещё и потому, что она почти всё время находилась в комнате одна. Сын Виктор целыми днями пропадал на работе, а вечера и ночи проводил у своей последней "зазнобы".

Вечерами я возвращалась в коммуналку к тёте всегда с чем-нибудь вкусненьким к чаю, а также покупала продукты, из которых потом готовила нам вместе ужин. С утра до позднего вечера я моталась по своим делам, а вечером мы с тётей Олей ужинали, смотрели телевизор, и я отчитывалась за проделанную работу в тот или иной день.

Мне нужно было решить 3 важные задачи – оформить прописку в Ленинграде, найти достойную работу по специальности и снять комнату для проживания.

Друзья моих родителей обещали сделать прописку в Красном Селе, а с такой пропиской можно было легко устроиться на работу в Ленинграде.

Пока готовились, продвигались из кабинета в кабинет и подписывались многочисленные бумаги и документы для прописки, я ездила по всему Ленинграду. Я в те дни объездила город из конца в конец по плану – по ранее составленному списку из крупных заводов и НИИ, в которых могли быть патентно-лицензионные отделы, где требовались специалисты со знанием европейских языков.

Первым в моём списке, состоявшем из 3-х листов, значился Ленинградский Металлический завод. С него я и начала свои поиски.

Когда я обратилась в отдел кадров со своим вопросом, меня попросили минуточку подождать, потом, поговорив 2-3 минуты по внутреннему телефону, попросили уже подождать 15-20 минут, пока ни освободится начальник интересующего меня отдела.

Моя первая попытка, можно считать, была удачной. Через обещанные 20 минут ко мне в отдел кадров спустился мужчина 40 -45 лет, который был начальником отдела. Он поговорил со мной, спросил, какую работу я хочу, и посмотрел мои документы и диплом. После ознакомления с моим вкладышем к диплому его отношение ко мне немного потеплело, и он сказал, что в данную минуту не может меня к себе взять, а вот через 1-1.5 месяца у него появится вакансия– его переводчица уходит в декретный отпуск. Он дал мне свой рабочий телефон, по которому мне нужно было позвонить ему через месяц.

Ура! Начало было положено. Но загвоздка заключалась в том, что мне надо было до 1-го сентября устроиться на работу, чтобы не прерывать трудовой стаж. Металлический завод я оставила, как запасной вариант, и продолжала поиски работы.

К концу августа я получила желанную и долгожданную ленинградскую прописку в своём паспорте. Самая важная и трудная задача была выполнена, оставалось найти работу, которая бы нравилась мне.

Как ни хорошо мне жилось у тёти Оли на Желябова, но бесчисленным клопам, поселившимся в её комнате с доисторических времён, жилось ещё прекрасней – моя молодая и свежая для них кровушка оказалась по вкусу, и они безжалостно и нещадно пили её из меня. Я ходила вся покусанная и расчесанная – на мне не было живого места. Что мы только ни делали с тётей Олей, чтобы их вытравить, но они оказались живучими и бессмертными, на них ничего не действовало. В этой неравной борьбе они одержали победу.

Через месяц после моего "благополучного" проживания в центре Ленинграда пришлось ехать к родственникам матери (2-й жены моего отца) в военный городок под Ленинградом, в Сертолово, где проживала семья дяди Володи Ходоновского, родного брата матери. Его жену звали Соней, а двух дочерей – Людмила и Света.

Теперь на дорогу до Ленинграда и обратно у меня уходило каждый день около 5 часов. Я вставала в 6.30, ехала сначала на автобусе до ж.д. станции, где садилась на электричку и почти час ехала до Финляндского вокзала, а потом на метро и на других видах транспорта добиралась до объектов, значащихся в моём списке. Наверное, в день я проезжала десятки, а то и сотни км, включая дорогу на электричках.

Я изъездила Ленинград вдоль и поперёк в поисках нужной работы. Как только у меня появилась прописка в паспорте, я могла в тот же день устроиться работать преподавателем иностранного языка в любой школе, но мне хотелось заниматься более интересной работой.

Как-то наведалась я в гостиницу "Интурист", где имела долгий разговор с одним из её сотрудников, посоветовавшим мне сначала у них пройти курсы гидов-переводчиков, а потом по результатам экзаменов быть или не быть зачисленной в штат их сотрудников. К этой идеи я собиралась непременно вернуться чуть попозже.

Незаметно подходил конец августа, уже половина пунктов, числящихся в моём списке, была зачёркнута, а часть пунктов обведена, как возможные и реальные места работы.

Но всё равно что-то меня в них не устраивало– то начальник был не по душе, то характер работы не устраивал: я должна была, в основном, переводить тексты и документы с французского языка, а не с английского, или должна была, как молодой и физически здоровый специалист, почти на все выходные ездить на полевые сезонные работы (осенью, весной и летом), а зимой – на овощехранилище.

Такова была тогда экономическая и хозяйственная линия нашей руководящей и направляющей Коммунистической партии.

Как-то в очередной раз я зашла в отдел кадров какого-то НИИ уже ближе к концу рабочего дня и как всегда ждала, когда спустится на лифте к нам заведующий интересующего меня отдела. Сотрудницы отдела кадров устроили себе маленький "Five o'clock". Я воспользовалась моментом и тоже достала из сумочки пачку вафель, которую купила в магазине по дороге в НИИ, чтобы перекусить и хоть как-то "заморить червячка", который мучил меня уже несколько часов.

Я предложила рядом сидящей сотруднице свои вафли, она вежливо поблагодарила, вытащила из пачки одну из четырёх вафель и, в свою очередь, предложила мне чашку горячего ароматного чая. Видно, чай был импортный, иначе бы так не сводил с ума своим ароматом.

Я с большим удовольствием присоединилась к их чаепитию (тем более, что мне ещё перепало 2 бутерброда с колбасой и с сыром), и мы разговорились. Мои новые знакомые дали много дельных советов, среди которых был совет – поехать к Инженерному замку, где располагался ЛенЦНТИ, и посмотреть объявления на специальном стенде объявлений у входа в Инженерный замок. Этот совет был дан на тот случай, если меня не примут на работу в их учреждении.

В их НИИ, к нашему обоюдному сожалению, работы не нашлось, и я тут же поехала, вернее, помчалась по адресу, указанному отзывчивыми и гостеприимными сотрудницами института.

Через час я уже не шла, а бежала к Инженерному замку. Сердце моё бешено колотилось, пульс мой чувствовался и просчитывался мною без особых усилий. Я могла идти и считать удары сердца в минуту – моё чувство предвидения давало о себе знать и уже постепенно готовило меня к радостному известию.

Я сразу, ещё издали, увидела стенд объявлений и, подойдя ближе к нему, стала очень внимательно изучать содержание приклеенных за стеклом объявлений. Видно, моё предвидение не стало долго меня мучить и направило мой взгляд в первую очередь на маленький листок бумаги, где от руки красивым почерком были написаны долгожданные и милые для меня строки о том, что в НПО "Лентеплоприбор" в патентно-лицензионный отдел № 31 требуется специалист со знанием английского языка.

Вот оно! То, что надо! То, что я ждала и искала!

Моя радость была неописуемой. Я была такой счастливой, будто меня уже приняли на эту работу… (но моё предвидение уже точно знало, что это место инженера-переводчика будет моим, на то оно и предвидение, чтобы предвидеть)