Все мои дороги ведут к тебе. Книга вторая

– Правда? Бетси приезжает? – Саша с удивлением смотрела на Ольгу. – Когда же? Она, наверное, очень выросла?

– Да, ей уже восемнадцать, – еле заметное раздражение почудилось Саше в словах Ольги, которая тем временем едва заметно взглянула на Григория. На него тоже было неловко смотреть: он явно скучал и ковырялся вилкой в тарелке, не решаясь взяться за сервировочный нож. – Она закончила Смольный институт и собирается домой. Должна прибыть в конце мая.

– Я совсем ее не помню. А ведь мы одного возраста, – произнесла Саша. – Какие же у нее планы? Будет учиться дальше?

– Вы думаете, всем барышням непременно хочется учиться? – вставил Виктор и бросил на нее хмурый взгляд. – Наверняка, у нее другие интересы.

Ольга покосилась на Сашиного мужа и, пожав плечами, отозвалась:

– Честно сказать, я даже не представляю, чего она хочет и что из нее выросло. Ее отправили в институт в девять лет. Ей уготовано хорошее приданное, а отец ее озабочен поиском подходящей партии. Классика жанра, правда, сестра? – они обменялись с Сашей взглядами. – Надеюсь, что ей достанется хороший и любящий муж, как и вы, Виктор Андреевич, – и она с любезной улыбкой посмотрела на Виктора, при этом сверля его пристальным взглядом. От ее любезности Виктор сильно покраснел, опуская глаза. Саша с трудом сдержала улыбку, отвернувшись в сторону.

– Да, наш Витя хороший муж, – с удовольствием подхватила Анисья Викторовна, не заметив никакого подвоха в Олиных словах, любуясь сыном. – Он ведь, Ольга Павловна, весь завод держит под своим контролем. Все работает и работает. Думаю, Александра за это его и полюбила. Правда, они чудесная пара? – она ласково смотрела своими бесцветными словно рыбьими глазами на Ольгу, с трудом держа спину, отчего все ниже и ниже пригибалась к столу.

– Да, пожалуй, – сухо проговорила Ольга, отводя взгляд от ее впалых щек и сморщенных губ на свою тарелку. Рядом с этой измученной женщиной даже неловко было быть красивой и молодой.

– Скоро еще внучата пойдут, я с нетерпением жду, – не унималась тем временем Анисья Викторовна, слегка склонившись к Саше, которая невольно бросила взгляд на мужа, чувствуя, как легкий румянец выступил на щеках от слов свекрови.

Виктор странно хмыкнул и в упор посмотрел на Ольгу.

– Истинное предназначение женщины вовсе не учеба, а дети и семья, вы согласны? Но Александра Павловна так упряма, никак не хочет бросить свои уроки и университет. Уверен, что вы сможете на нее повлиять. В конце концов, скоро рожать, а она все водится со своими никчемными курсистками, у которых ни мужей, ни детей.

Саша почувствовала, как возмущение огнем заливает ее щеки. Она в упор смотрела на мужа, надеясь, что под ее взглядом он замолчит и перестанет позорить ее при всех. Но Виктор словно не замечал ее взгляда. Ольга наблюдала за всем этим со стоическим спокойствием, пытаясь держать себя в руках, но вилка в ее руке пару раз дрогнула. Переведя взгляд с Саши на Виктора, она произнесла весьма дружелюбно, и только глаза ее были холодны:

– Мне кажется, дорогой Виктор Андреевич, что Александра вам и приглянулась своим мировоззрением и отчаянной смелостью. Зачем же вы сейчас хотите ее переделать?

На его бесцветном и рыхлом лице выступили красные пятна. Он напряженно смотрел на Ольгу, потом перевел взгляд на Сашу и бросил раздраженно:

– Я не против учебы, но уроки? Скажите, какая необходимость давать уроки, если я могу полностью вас обеспечить? А вы ездите к чужим детям в вашем положении. Есть же приличия, в конце концов.

– А, по-вашему, ребенок под сердцем – это срам? – не удержалась Ольга, с болью заметив, как Саша опустила руки на колени и потупила глаза под раздраженным взглядом мужа, никак не возражая.

Виктор возмущенно перевел взгляд на Ольгу, пытаясь подобрать слова, что давалось ему с трудом под прицелом Олиных глаз. В это время вмешалась Анисья Викторовна и ласково произнесла своим скрипучим голосом:

– Витюша, Виктор, сын мой, не надо так из-за этого переживать. Александра, я уверена, никому не демонстрирует свое положение. В доме Пашиевых редко кто бывает, чтобы из-за этого переживать. Наша милая Александра благоразумная девушка, правда, дорогая моя? – с этими словами она положила свою слабую руку на Сашину ладонь, с любовью глядя на сына, желая задобрить его. Как была холодна и невесома ее рука! Саша сжала пальцы свекрови и с благодарностью посмотрела на нее.

– Я просто хочу, чтобы моя беременная жена была в безопасности. Мало ли опасностей в городе? – пробормотал он, чувствуя, что и от матери нет поддержки.

– Вы совершенно правы, Виктор Андреевич. Безопасность вашей жены должна вас волновать в первую очередь. Но, что же делать, если мужчины так часто заняты своей работой, что и сопровождать супругу не получается? – произнесла мягко Ольга, явно этим намекая на то, что он не счел нужным сопровождать Сашу встречать их на пристани.

Виктор пунцово покраснел, нервно взглянув на Ольгу, затем на Сашу и на мать. А Ольга хотела еще что-то сказать, но Саша сильно толкнула ее ногой под столом. Ольга вздрогнула и, встретившись с ней глазами, с сожалением прикусила язык. И когда Саша уже хотела перевести разговор в другое русло, вдруг довольно громко прозвучало:

– Моя, я… Должна… Жена вам кто? Комнатная собачка? – Григорий, о котором все на время невольно забыли, раздраженно бросил салфетку на стол, вонзив в него руки, глядя перед собой.

Саша почувствовала, как краска отхлынула от лица, а сердце упало в ноги с этими словами, и умоляюще посмотрела сначала на Григория, потом на Олю.

Но Ольга молчала, глядя на Сашу, явно поддерживая своего любовника.

Всем корпусом свесившись над столом, Виктор, покрываясь красными пятнами, уставился на него во все глаза.

– Что, позвольте спросить? – голос его дрогнул.

– Женщина – комнатная собачка, что ли? Ни-ни без своего хозяина? – Григорий в упор посмотрел на него, не обращая внимания на Олину руку на своем локте, которой она явно сигнализировала ему остановиться. – Вот слушаю вас и удивляюсь. Хорошенькая же участь ждет Александру Павловну, нечего сказать. Вот вам пример современной семьи, – он перевел взгляд на Сашу и усмехнулся, довольно язвительно добавив: – И вы будете это терпеть? Вот зачем нужен брак? Сидеть в этой клетке и нянчить каждый год новый приплод?

– Да как вы!.. – Виктор побагровел, грузно поднимаясь из-за стола, отчего неловко толкнул тарелку и разлил бокал с вином. На его толстой шее сильно вздулась синяя вена, когда он гневно, срываясь, вскрикнул: – Вы, как вас там?! Кто вы такой, чтобы меня учить, как жить?! Что за наглость?!

Это была полная катастрофа! Саша побелела, потом покраснела, не зная, что делать и как их успокоить. Она вскочила, озираясь то на мужа, то на Григория, то на Ольгу, чувствуя, как Анисья судорожно хваталась за подол ее платья, растеряно глядя на сына и гостей. Ольга сидела, откинувшись на спинку стула и сверлила Сашу взглядом, невольно радуясь тому, что не она, так Гриша высказал все, что ей так хотелось.

Тем временем явно настроенный идти до конца Бочкарев поднялся в полный рост, сунув руки в карманы, и прямо посмотрел на Виктора.

– Я кто такой? Я – такой же гражданин своей страны, сын бондаря и крестьянки. По убеждениям – анархист. По вере – атеист. А вы кто?

– Я?! Атеист? Вы… Вы в своем уме?! – Виктор не мог с собой совладать, развернувшись к Саше и сверля ее налившимися кровью глазами, недоумевая, кого она привела в его дом.

Ситуация явно выходила из-под контроля. Саша умоляюще посмотрела на Ольгу, чувствуя дурноту.

– Гриша, это лишнее, – тихо прошептала Ольга, поймав Сашин несчастный взгляд, и поднялась вслед за Григорием, снова тронув его за локоть.

– Лишнее? – Григорий зло взглянул на нее, вырывая свой локоть, и яростно бросил, отталкивая стул и разгоряченными глазами глядя то на нее, то на Сашу, то на Виктора. – Я не собираюсь молчать! Мне нечего скрывать! Я не прячу свои убеждения. Это вы, благородные господа, носите тысячи личин, прикрывая свои подлые принципы и мысли. Как у вас все чинно и важно, а копнуть, так – тьфу! Трясетесь за свое положение, как раб за свои кандалы. А свободы боитесь, голову поднять боитесь, слово свое сказать не можете. Смотреть противно!

– Сударыня, Виктор Андреевич, сестра, – быстро говорила Ольга, стоило Григорию замолчать для того, чтобы перевести дыхание. – Григорий Иванович не хотел вас обидеть. Просто… он сильно против любой несправедливости, – она с горечью видела, как от ее слов Григорий презрительно усмехнулся и двинулся в сторону коридора, явно не собираясь слушать ее извинения. – Пожалуй, мы пойдем. Простите…

Виктор, багровый и весь покрывшийся пятнами от возмущения, с силой сжимал кулаки, выглядывая из-под тяжелых бровей и сверля глазами Сашу. По его взгляду было ясно, что он был просто в бешенстве. Саша умоляюще сложила руки на груди, глядя на него.

– Оленька, я вас провожу, – Саша обошла стол и, приблизившись к Виктору, коснулась рукой его руки и тихо прошептала: – Прошу вас, давайте обсудим позже.

– Не смейте уходить! – прорычал он требовательно.

Но Саша осуждающе посмотрела на него и стремительно прошла за Ольгой и Григорием, которые уже скрылись в коридоре, чувствуя, как сердце предательски барабанило в груди, а ноги становились тяжелее.

Уже в темноте улицы Саша крепко обнимала сестру, пытаясь скрыть свои слезы. Ольга целовала ее вьющиеся черные волосы и нервно говорила:

– Обещай, что мы завтра увидимся. Приезжай ко мне в апартаменты. Если ты не приедешь, я буду думать, что все закончилось плохо. Обещай, Саша. И прошу тебя, не позволяй так с собой обращаться!

Саша прижималась к сестре и сдавленно шептала:

– Зачем вы все это наговорили? Это ведь только наше с ним дело.

– Прости меня, прости Гришу. Но твой муж тоже хорош, – с этими словами она отняла Сашу от себя и, глянув ей в глаза, отчетливо произнесла: – Обещай, что мы завтра увидимся.

Саша уже ничего не могла обещать, понимая, что Виктор был просто в ярости. Но желая успокоить сестру и понимая, что пора возвращаться, она несколько раз кивнула, стараясь быть убедительной. Коляска слегка качнулась и, медленно набирая ход, стремительно помчалась в сторону Проломной. Саша прижалась спиной к воротам, чувствуя, как силы покидают ее от одной мысли о разговоре с мужем. Возмущение и обида поднимались в ней при мысли, что он может запретить ей проводить сестру и увидеться с ней перед отъездом. Слова Виктора, да и его тон и сама манера разговаривать с ней в присутствии сестры были просто возмутительны. Ей совершенно не хотелось возвращаться, понимая всю неизбежность назревавшей ссоры. Вот бы приехал Андрей! Вот бы он спас ее от Виктора! Обнял бы, поцеловал, прижал к себе, увез на край света!…

Словно услышав ее мольбы, вдалеке показались знакомые огни, которые прыгали от движения черного фаэтона. Андрей! Сердце сильнее застучало, а в ногах и руках запрыгала волнующая дрожь. Андрей!

– Долго вы будете здесь стоять? Ведете себя, хуже ребенка! – голос мужа сзади неприятным холодком пробежал по затылку и спине.

Саша нехотя обернулась. И отстраняясь от ворот, бросая украдкой взгляд на приближавшийся фаэтон, вошла в дом. Виктор стоял в проеме, держа лампу и сурово глядя на нее. Настолько сурово, насколько позволял его неуклюжий вид. Уже поднимаясь за ним наверх, она слышала, как хлопнула внизу дверь, и послышались шаги Андрея. Как он был близок и далек! Как бы ей хотелось стоять сейчас внизу и встречать его. Просто постоять рядом, почувствовав его дыхание, тепло его рук, увидеть его глаза. Вместо этого она покорно шла за мужем…

Проводив Сашу до спальни, Виктор плотно закрыл за ней дверь и прошел в комнату матери. Усталость этого дня навалилась на нее, словно тюк с мукой. Саша села на кровать, не зажигая лампу, прислушиваясь к шорохам и шуму. Но было тихо. Нет, не стоит и надеяться…