Все мои дороги ведут к тебе. Книга вторая

Слава богу, он не пытал ее расспросами, не уточнял, не пытался вывести на чистую воду. Значило ли это, что ему было все равно? Или он был уверен, что это его ребенок? Она не знала, как и всего, что было с ним связано. Удивительно, но став мужем и женой, они практически перестали общаться. В этом не было нужды. Ему были чужды ее желания, его совершенно не интересовали ее лекции или уроки. А ее совершенно не интересовал ни он, ни его завод. Говорили только о самом обыденном: погода, время, помощь Анисье Викторовне. Честно говоря, в этом был свой плюс. Он не лез к ней в душу, за что она уже была признательна. Весть о ребенке тем не прибавила.

Но Саше необходимо было общение. Но общение особого рода, которое вряд ли мог дать Виктор, Глаша или Анисья Викторовна. А потому она с особенным наслаждением вела уроки в доме Пашиевых, беседуя с детьми, присматриваясь к ним по-новому. А затем и с Ириной Маниловной. Беседы с ней были обо всем на свете, а не о беременности. Ей еще больше хотелось учиться, ощущая почти физическую потребность в общении, знаниях, в обмене мнениями. Правда, с наступлением беременности память стала подводить, и постоянно клонило в сон, но Саша нуждалась в пище для души, которую получала только во время лекций, экскурсий в музеи и на выставках. Катастрофически не хватало театра, но Виктор не любил театр, а походы с подругами не поощрял. Саша пыталась возмутиться, но он быстро напомнил ей, за чей счет она живет. И Саша споткнулась. Смерив его взглядом, она ничего не сказала, поняв в очередной раз, что между ними нет ничего общего, вдруг осознав, что была рада носить не его ребенка. В театр ходить перестала, но откладывая деньги за уроки, смогла к маю вернуть Никите большую часть долга. Не хотелось чувствовать себя должницей, тем более теперь.

4.3.

Когда окончательно ушел лед, и спала высокая вода, открылась навигация по Волге. Огромная река впечатляла своим размахом и блеском воды. Гудки пароходов и грузовых судов напоминали о доме, о Шоулане и Каспии. Порой вместе с Надей и Светой Саша отправлялась на шумную пристань и подолгу любовалась раскинувшейся рекой, кутаясь сильнее в теплую накидку от пронизывающего весеннего ветра.

Вначале апреля самым радостным событием для Саши стал приезд Оли. Ее приезда Саша ждала еще с осени, но Ольга смогла приехать только весной, узнав о ее беременности, бросила все свои дела, посчитав, что Саша сильно в ней нуждалась. И это была правда. Во-первых, Саша ужасно истосковалась, хоть Оля и писала ей частые и веселые письма, но хотелось живого общения, хотелось увидеть родного человека в огромной Казани, которая уже почти год была ее местом обитания. Саша хотела бы и маму повидать, и отца, и, конечно, Машу и братьев. Но об этом можно было только мечтать. Только сейчас, ожидая приезд Ольги, Саша со всей остротой почувствовала, как должно быть было одиноко маме в Майском, тоскуя по своим детям. Кроме того, Саше нужна была помощь в покупке кое-каких вещей, учитывая ее новое положение. Тратить средства Бессоновых ей было совестно, ходить по магазинам в таком интересном положении одной было неприличным, а с мужем делать это было крайне неловко. В итоге, получив Сашино письмо, Ольга с готовностью собралась в путь, радуясь тому, что в ней нуждались.

Она приехала пароходом, как всегда красивая и роскошная. Теплое кашемировое манто с норковой опушкой приятного нежно-лилового оттенка подчеркивало ее красивые покатые плечи и пышную грудь. Нежно-розовое платье-бочка, что вошли в моду, не имело длинного трена, и было весьма удобным для поездки и прогулок. Широкополая графитового цвета шляпа с лиловой лентой и россыпью цветов придавала ее облику загадочность и эффекта. Спускаясь с трапа к Саше, которая стояла на пристани в сопровождении Глаши, Ольга еще с палубы отчаянно принялась махать рукой. Саша видела, как за ней следом спускался высокий молодой человек в длинном сером пальто и черной шляпе. Они не смотрели друг на друга, он не касался ее руки, но, то, как он близко стоял к Ольге, красноречиво говорило, что это и был загадочный Гриша.

– О, моя милая, моя отчаянная сестра! – Ольга практически сбежала с последней ступеньки и радостно обняла Сашу, склоняя голову в большой шляпе в бок и пытаясь разглядеть Сашино лицо. – Ох, и исхудала ты! Как ты себя чувствуешь, Сашенька?

Саша смущенно и радостно улыбалась, обнимая сестру и невольно с интересом поглядывая на ее сопровождающего. Он был действительно молод, отметила Саша, прилично одет, хоть и держался весьма напряженно.

Переведя взгляд на сестру, Саша счастливо ей улыбнулась.

– Я так рада, что ты… вы приехали.

– Да, кстати! – спохватилась Ольга и отстранилась от Саши, подавшись в сторону молодого человека. – Это Гриша, я тебе говорила о нем. Гриша, это моя сестра, Саша.

Ольга и Григорий мельком переглянулись. Это длилось меньше доли секунды, но их взгляд был так красноречив, что Саша невольно покосилась в сторону Глаши. Последняя стояла поодаль, украдкой наблюдая за всем происходящим и не вмешиваясь. Все же Оле надо быть осторожнее, подумала Саша.

– Григорий Бочкарев, – произнес молодой мужчина, принимая Сашину руку для поцелуя.

– Александра Бессонова, – Саша мельком взглянула на него и снова вся обратилась к Ольге. – Милая, мы приготовили для вас комнату, она совсем рядом с моей…

– Прошу тебя, – оборвала ее Ольга, обнимая за талию и поблескивающими глазами глядя на нее, – не обижайся, но мы снимем номера. Не люблю стеснять людей, тем более я не одна. Но мы будем видеться каждый день, обещай мне, – Ольга нежно чмокнула Сашу в щечку.

Саша не нашлась, что сказать. С одной стороны, ей так хотелось, чтобы Оля пожила в их доме, находясь совсем рядом, чего Саше так не хватало. Но с другой, она понимала, что присутствие Григория было не совсем уместным в доме Бессоновых. И о чем только Оля думала, когда поехала с ним! Но, очевидно, они совсем не могли друг без друга, а стало быть, остановка в гостинице являлась единственно верным решением. Правда, догадывалась Саша, Глаша быстро доложит все мужу и свекрови. Но она не хотела забивать голову этой ерундой. В конце концов, к ней приехала сестра, можно было бы и потерпеть некоторые ее странности.

Для встречи Ольги Саше любезно позволили воспользоваться фаэтоном. Правда, Виктор, узнав о ее беременности, готов был запереть ее дома на все месяцы до родов, считая, что беременной даме неприлично «бродить по городу», как он выразился. Но Саша, прибегнув с помощью слез к поддержке свекрови и Глаши, убедила его, что ей надо доучиться семестр, довести уроки, а уж потом видно будет. В итоге ей позволено было продолжить учебу и давать уроки, а, следовательно, выбираться на улицу.

Уже в фаэтоне Саша с нескрываемым удовольствием любовалась Олей. Как же она была хороша! Ольга сидела напротив, рядом с Григорием, иногда бросая весьма дерзкие взгляды в сторону Глаши, которая довольно смело разглядывала прибывших гостей. Пожалуй, хорошо, что они остановятся в гостинице, подумала Саша, заметив, как Глаша и Ольга обменивались неодобрительными взглядами. После парохода решили сначала отвезти гостей в гостиницу, а уже завтра, в воскресенье, встретиться и погулять. Куда пойти и как провести вместе день, Саша придумала еще задолго до Олиного приезда. Ей непременно хотелось сестре показать Казань, особенно Кремль и университет. Правда, она опасалась, что в присутствии Григория они не смогут толком поболтать, как, в общем-то, и в присутствии Виктора, если он решится ее сопровождать. А потому очень надеялась, что мужчины оставят их в покое.

Женщина взрослеет и набирается житейской мудрости быстро. Иначе нельзя. Бабья доля заставляет женщину приспосабливаться к разным обстоятельствам, где-то наступив на горло своей гордости, где-то вовремя прикусив язык. Желая задобрить мужа и добиться его разрешения встретиться свободно с сестрой, воспользовавшись их фаэтоном, Саша старалась быть нежной с ним ночью. Довольный Виктор благосклонно кивнул и бросил, засыпая:

– Теплее одевайтесь, и к трем будьте дома. Вам нужно беречь себя.

Следующий день выдался необычайно теплым и солнечным. Маковки православных церквей и месяцы мечетей были видны отовсюду с холмов большого города, пока еще не укутавшегося в зеленые меха деревьев. Воздух был свеж и прозрачен, фасады домов весело купались в лучах весеннего солнца. К радости Саши, Ольга тоже была без Григория. На вопрос Саши о нем она весело подмигнула и бросила:

– Нечего ему слушать наши женские сплетни.

Для начала, они съездили на территорию Кремля, полюбовавшись Благовещенским собором, приложились к мощам св. Гурия. Потом долго бродили вдоль кремлевских стен, любуясь на Спасскую башню и башню Сююмбике. Оглядывая достопримечательности, Ольга без конца делилась новостями.

Рассказала про Машу, которая в начале апреля родила дочку, назвав ее весьма символично Надеждой. Им с Асланом нужна была надежда, чтобы сохранить свой брак и осколки той любви, которую они едва не потеряли. К тому же, это было имя матери отца. Может, Маша так хотела заручиться и его поддержкой? – размышляла Саша.

Потом Оля долго рассказывала про Алешу, который перестал давать уроки и поступил в юридическую контору. При этом Ольга все удивлялась его излишней серьезности и уверяла, что Алеша непременно станет судьей. Саша улыбалась сестре, держа ее за локоть, и невольно соглашалась. Алеша в свои двадцать два был чрезвычайно серьезен.

Проходя мимо казарм и пехотного училища, Саша украдкой посматривала на место, где вот уже почти год нес службу Андрей. Прогоняя грустные мысли, Саша предложила поехать в Университет. Его ансамбль и особенно здание Анатомического театра вызывали особую гордость у Саши. Все-таки она такой путь проделала, чтобы стать его слушательницей! Саша с гордостью водила сестру меж корпусов, показывая здание библиотеки, дом Лобачевского, пытаясь произвести на Олю впечатление. Сестра слушала благосклонно, вежливо кивая головой, но Саша со смехом обнимала ее, понимая, что на Ольгу этот центр научной жизни Казани навевал скуку. С холма Университета была отчетливо видна колокольня Богоявленской церкви. И только, когда Саша, зная об Олином пристрастии к театру и опере, обмолвилась, что именно в этой церкви крестили Федора Шаляпина, Ольга воодушевилась и непременно захотела ее посетить.

Богоявленская колокольня, расположенная на Большой Проломной, удивительно приковывала взгляд. Выполненная из красного кирпича в псевдорусском стиле, который был особенно популярен во времена Александра III, она впечатляла своей высотой, будучи самой высокой постройкой Казани. Даже на Олю колокольня произвела впечатления. Она долго смотрела на нее, высоко закинув голову, изумляясь красоте и сложности кирпичного орнамента, придерживая рукой шляпку и периодически крестясь. Когда Саша предложила зайти, Оля с готовностью согласилась, хоть и шепнула ей со смехом на ухо:

– Может, посещение церквей смоет с меня пару десятков грешков?

Затем прошлись по лавкам и пассажам, где Оля совершенно неприлично сорила деньгами, повергая Сашу в крайнее смущение, к удовольствию зазывал и продавцов. Она то и дело примеряла на себя и Сашу расписные платки, тонкие шали, различные украшения, не важно, в каком стиле: русские, европейские, татарские. Потом пожурила Сашу за мешковатые платья, заявив, что они еще больше ее полнят, вместо того, чтобы скрывать ее округлившийся животик, и купила ей чудесную бархатную светло-зеленую тужурку с баской и несколько платьев в стиле «бочка». Примеряя их, Саша убедилась, что они зрительно заметно лучше скрадывали ее слегка раздавшуюся талию и животик за счет кроя. Потом, к ужасу Саши, Оля заметила роскошно оформленную витрину дамского белья г-жи Кригер и поволокла ее туда, говоря на ходу:

– Ты знаешь, в столице уже никто не носит эти ужасные корсеты. Тем более в положении. Некоторые ученые даже утверждают, что перетягивание корсетом может плохо отразиться на развитии малыша. Прогрессивные дамы в Европе и Америке уже давно отказались от этого варварства. Подумай о себе и малыше, – она насмешливо улыбнулась, заметив, как Саша сильно покраснела от этих слов, опустив глаза, неуверенно входя в просторный магазин, где там и тут стояли манекены в роскошных широкополых шляпах и кружевных пеньюарах и корсетах.

К ним навстречу мгновенно вышла хозяйка магазина – невысокая, весьма привлекательного вида немка средних лет в элегантном платье с высоко убранными волосами. Она быстро смекнула Олин настрой и принялась раскладывать на стеклянной витрине дамские чулки, подвязки, кружевные лифы, специальное белье для дам в положении и прочее и прочее. Словно две заговорщицы, они смотрели со снисхождением на смущенную Сашу и требовали от нее начать примерку.

– Эти лифы, мадам, вполне способны заменить корсет, – щебетала с легким немецким акцентом мадам Кригер. – Посмотрите, какой шелк, какое качество кружев! А как они держат форму. И не сковывают движений! Уверяю вас, отличный товар для дам, знающих себе цену!

Саша сильно смущалась, но, как ни упиралась, Оля все же купила ей пару лифов. И Саша недоумевала, куда бы она осмелилась такое надеть. Не перед Виктором же в них щеголять!

– Обещай, что будешь их носить, – ворковала Ольга, усаживаясь в фаэтон и насмешливо поглядывая на сестру.

– Куда же мне их носить? Да и муж… – Саша смущенно отвела взгляд в сторону.

– Господи! – всплеснула руками Ольга. – Да как можно учиться в Университете и быть такой дремучей одновременно, Саша?! Причем тут твой муж? Пусть он хотя бы пару часов походит в корсете, а потом устанавливает свои порядки, – от ее слов Саша невольно рассмеялась, представив Виктора в дамском корсете. А Оля, кивая ее смеху, добавила: – Я тебе советую попробовать, а потом ты и сама поймешь, что это намного удобнее.

Спорить с сестрой было бесполезно, и Саша покорно кивнула.

Утомленные покупками, коробки с которыми заняли добрую половину фаэтона, по озеру Кабан отправились на прогулочном кораблике в сторону Суконной слободы, поближе к Георгиевской. Фаэтон с Иваном отправили домой. Во время прогулки по озеру Сашу укачало и стошнило, ко всеобщему смущению, но Ольга была Ольгой. Она гордо держала Сашу за руку, демонстрируя всем своим видом, как она счастлива и горда, что сестра ее в интересном положении. Ее вид вынуждал смолкнуть злые языки пассажиров кораблика, которые, Саша явно это чувствовала, осуждали присутствие в публичном месте беременной дамы. Затем они отправились в маленький европейский ресторан на Георгиевской, потому что Ольга умирала с голоду. Саше после прогулки есть не хотелось вовсе.

Ресторанчик располагался на втором этаже доходного дома, высокими окнами выходя на оживленную улицу, по которой, весело звеня, проносились трамваи. Чуть поодаль виднелись купола старообрядческой церкви, едва различимой за густыми деревьями, на которых уже кое-где раскрылись почки, от чего в воздухе витал потрясающий аромат весны.

Оказавшись в ресторане и сняв свое манто, Ольга предстала во всей красе. Выглядела она потрясающе: смелый брючный костюм в черно-белую широкую полоску и огромная черная шляпа с большим пером приковывали к ней взгляды всех, кто сидел в ресторане. Саша видела такие костюмы в модных журналах, но на Ольге здесь в Казани он смотрелся просто невероятно. Что-то дерзкое и волнующее было в этих красивых брюках, весьма откровенно подчеркивавших ее округлые бедра и острую коленку закинутой ноги. Глубокий у-образный вырез пиджака, под которым красовалась изящная тонкая шелковая блуза, открыто демонстрировал революционность Олиных взглядов, давно отказавшуюся от корсета. Ее грудь была пышна, но не выглядела однородным валиком, а отчетливо возвышалась двумя округлыми колыхающимися холмами, что невероятно смущало Сашу, в чьем гардеробе теперь тоже появились эти провокационные лифы. А что уж говорить про господина в сером костюме, который сидел за соседним столом прямо напротив Оли? Сестра будто не замечала взглядов, которые то и дело устремлялись к ней. Саша видела, как господин напротив постоянно вытирал свою лысину платочком, бросая украдкой на Олю влажные взгляды. Наверное, Ольга к этому привыкла, потому что вела себя совершенно естественно, сидя с прямой спиной, закинув нога на ногу, и весьма грациозно отправляла вилкой салат в рот, с любопытством наблюдая за Сашей и продолжая делиться новостями.

Саша была похожа на серую мышку рядом с красавицей сестрой в своем скромном светло-сером платье, скинув шерстяную накидку. И не решалась убрать платок, которым старалась прикрыть округлившийся животик. Перед ней тоже стояла тарелка с салатом и тарталетка с курицей и сыром, но Саша не спешила есть, боясь очередного приступа тошноты.

– У меня есть еще одна потрясающая новость, – прощебетала Ольга, слегка подаваясь вперед и заговорщически подмигнув Саше. – Похоже, этот год будет очень богат на события, а? Наш Мурат обручился со своей пассией. Та-дам! Представляешь? – она тихо рассмеялась, когда Саша удивленно вскинула на нее глаза. – Представляешь, в каком бешенстве отец? А все потому, что дама эта, я навела справки, та еще… м-мм… жрица любви, – Ольга прыснула со смеху, заметив, как Саша вспыхнула от этих слов и потупила глаза. – Во дает! Замужняя дама, а краснеет, будто весталка! А Мурат-то наш, весь такой патриархальный, весь такой за честь и традиции, а сам? – Ольга снова рассмеялась. – Это просто лишний раз доказывает, что все мужчины – кобели, – она сказала это довольно громко, от чего господин за соседним столом замер, сильно краснея и низко опустив голову. Оля же, как ни в чем ни, бывало, продолжала: – Все красиво говорят, а на деле им всем нужно только одно, – она насмешливо смотрела на Сашу и кивала, соглашаясь сама с собой.

От Олиных слов Саше было неловко. Ее небольшой жизненный опыт, а тем более отношения с Андреем, демонстрировал как раз другое. Но с опытом Ольги Саше вряд ли можно было тягаться. Поэтому она лишь смущенно спросила:

– Кто же это дама? И откуда она взялась? Кажется, ты говорила, что она певица?

– Да, поет и в театре играет. Маша сказала, что видела с ней картину в кино. Имя у нее весьма водевильное – Рита Доррис. Слышала?

От изумления Саша вскинула брови, во все глаза глядя на Ольгу.

– Что? – удивилась Ольга, пригубив вино. – Ты ее знаешь?

Саша, не в силах скрыть удивление, кивнула.

– Так, чуть-чуть…

– О? Интересно, откуда? – Ольга с нескрываемым любопытством подалась вперед, испытующе глядя на Сашу. – И-и-иии? Что думаешь?