Ход убийцы. Cобрание сочинений в 30 книгах. Книга 29

– Ну вот. Даже если мы найдем деньги, Хузман лишится на них всяких прав, и что достанется нам?

– Значит, с нашей точки зрения, – усмехнулся Сингер, – лучше бы Михаэля убила Сара?

– Лучше бы его вообще не убивали, – резко сказал я. – Одно дело – распутывать мошенничество, и совсем другое – искать убийцу.

– Кстати о мошенничестве, – оживился Сингер. – Ты абсолютно исключаешь вероятность того, что похищение имело место в действительности?

– Ты сказал, что Хутиэли уверен в том, что Михаэль был похищен, – заметил я. – Что он об этом знает?

Сингер потянулся было за блокнотом, но потом, видимо, вспомнил, что ничего нового там не обнаружит, и сложил руки на груди.

– Я говорил с сержантом Аврами, который ездил с оперативной бригадой. На девятом километре шоссе между Гиват-Ольгой и Афулой есть короткая дорога, уходящая в сторону апельсиновой плантации. Дорога заканчивается тупиком. Точнее, асфальт кончается, начинается колея, по ней обычно ходят тракторы. Так вот, именно здесь полиция обнаружила следы машины. Почва сухая, следы плохие. Легковой автомобиль, марку установить не удалось. Под деревом, которое описала Сара, трава примята, будто там лежало что-то тяжелое. Рубашку и брюки, в которых, по словам Сары, Михаэль был в день похищения, обнаружили в квартире Левингеров, в корзине для грязного белья. Одежда в пыли и сильно помята.

– Машина Левингеров? Ее могли видеть в субботу, когда Михаэль ехал на заправку. И ее должны были видеть потом, ведь она простояла какое-то время, пока ее не забрала Сара…

– Это проверяют. Хозяин заправки не помнит, был ли у него Михаэль в субботу. У него вообще становится плохо с памятью, едва он видит полицейского.

– Если Хутиэли полагает, что похищение действительно было, то кто, по его мнению, мог в этом участвовать?

– По-моему, он думает, что это дело рук палестинцев. Эта версия – самая простая…

– И самая удобная для полиции, – вставил я.

– Да, все можно списать на людей Раджуба, – согласился Сингер. – Служба безопасности автономии вполне могла организовать такую акцию, чтобы заполучить несколько миллионов. Израильские газеты они читают, с израильскими машинами у них проблем нет, крадут в огромных количествах. От заправки до Калькилии рукой подать – десять минут езды. От пресловутой плантации, кстати, тоже. Очень удобная версия.

– Но ты с ней не согласен.

– А кто и зачем тогда отравил Михаэля? На вечеринке не было ни одного палестинца. Да и зачем это похитителям, ведь деньги они уже взяли…

– Чтобы молчал. Михаэль мог вывести полицию на место, где его держали. И на деньги…

– Которых в этом месте уже наверняка нет, не настолько же похитители дураки, если вообще они – не плод больного воображения Хутиэли. Кроме того, Хузман утверждал, что Михаэль понятия не имеет, где находился почти двое суток. К тому же, если бы Левингера хотели убить, то и убили бы на месте – кто мешал? Нет, Цви, эта версия плоха, сам видишь.

– Я вовсе не настаиваю, – пробормотал я. – Но, если похищение инсценировали Михаэль с Сарой, то вопрос – где они спрятали деньги – остается в силе. Михаэля нет, а Сара молчит. И будет молчать, если убила мужа, чтобы оставить деньги себе.

– Будет молчать, пока ее вину не докажут, – возразил Сингер.

– Итак, – подвел я итог обсуждению, – у нас трое подозреваемых. Первый: Сара, участвовавшая в инсценировке и убившая мужа из-за денег. Второй: наш клиент Хузман, организовавший похищение и убивший Михаэля, который начал, возможно, догадываться, кто именно его похищал. И третий подозреваемый: Джибриль Раджуб с палестинской службой безопасности.

– Четвертый, – добавил Сингер. – Похитить Михаэля мог любой, кто читал газеты и захотел забрать деньги.

– Нет, – сказал я. – Любой мог забрать деньги, но не мог убить Михаэля.

– А Раджуб мог?

– И Раджубу это было бы, мягко говоря, затруднительно. Поэтому реально можно говорить о двух подозреваемых.

– А гости? Ты противоречишь себе, Цви. Любой из гостей мог похитить Михаэля, забрать деньги, а затем отравить его на вечеринке, чтобы не оставлять свидетеля.

– Включая нашего друга Хузмана, согласен. И мы вернулись к тому, с чего начали. Нужны дополнительные факты.

– И значит, мне придется побегать, – вздохнул Сингер.

– Можно подумать, что это не доставляет тебе удовольствия.

– Когда приходится бежать наперегонки с Хутиэли? Поверь мне – нет.

Сингер встал.

– Буду держать тебя в курсе, – сказал он.

– А я отправлюсь в тюрьму, – я тоже поднялся. – Все-таки Хузман мой клиент. Я понимаю Хутиэли, он не торопится вызывать к Хузману адвоката…

– Вытряси из него правду, – попросил Сингер.

Вытряхивать правду из дорожной пыли ему не хотелось.

* * *

Хутиэли действительно встретил меня без восторга.

– Я вовсе не собирался держать вас в неизвестности, господин адвокат, – сказал он. – Ваш клиент требует вашего присутствия на допросе. Но я хотел прежде провести необходимые розыскные операции, чтобы иметь побольше информации.

– Что вы имеете против Хузмана? Учтите, что вечером нужно будет доставить его к судье, если вы хотите продлить срок задержания.

– Да, – с досадой сказал Хутиэли. – Этот новый закон… За сорок восемь часов мы еще что-то успевали доказать, а теперь приходится гнать… Бедные судьи вообще задыхаются. Ури Грасман – вы ведь его хорошо знаете? – сказал мне вчера, что не уходит из суда раньше одиннадцати вечера, пока не рассмотрит дела всех задержанных, жена скоро подаст на развод… Не говорю о том, что приходится отпускать на свободу заведомых бандитов только потому, что за считанные часы не удается собрать необходимые доказательства.

– Лучше отпустить виновного, чем…

– Терпеть не могу эту юридическую софистику! – воскликнул инспектор. – Невиновный не умрет, если посидит лишние сутки. А если выпустить убийцу…

– По-вашему, Хузман убийца? У вас есть улики?

– Господин адвокат, не ловите меня на слове. У меня есть достаточно оснований просить судью продлить срок задержания. Если вас интересуют мои аргументы, будьте любезны присутствовать на судебном разбирательстве.

– Не позднее восьми вечера, – напомнил я.

– Да-да…

– Я хочу побеседовать с Хузманом.

– Пожалуйста, это ваше право.

* * *

Клиента привели в адвокатскую комнату, и у меня сложилось впечатление, будто бедняга вот-вот хлопнется в обморок. Тюрьма, конечно, не лучшее место для отдыха, но, если Хузман невиновен, отчего же впадать в столь откровенное отчаяние? Как справедливо выразился Хутиэли, невиновный не умрет, если посидит лишние сутки. С этой блестящей мысли я и начал наш разговор.

– Они хотят знать, куда я спрятал деньги, – пробормотал Хузман.