Антиваксеры. Книга 1. Грустный праздник

Кузнецов тут-же позвонил майору Антонову по секретному номеру и сообщил о вечерней аудиенции, совершенно не представляя, какие события происходят сейчас вокруг его скромной персоны.

Если бы Олег знал, как много людей в городе его в этот момент искренне жалеют, он бы очень сильно удивился. Жалел его секретарь антиваксеров Иван Иванович, сидящий в уютной келье и закончивший изготовление взрывного устройства с часовым механизмом, которое разнесет завтра Олега на куски. Жалели его Сан Саныч Беккер с Котовым, прекрасно понимающие, что вся вина Кузнецова заключалась лишь в одном – он оказался в ненужное время в ненужном месте. И даже полковнику Бритвину, чьи специалисты независимо от Ивана Ивановича сделали взрывное устройство для завтрашней операции, было очень жалко незадачливого террориста, хотя от его смерти напрямую зависела дальнейшая судьба самого полковника. Короче говоря, многие люди в городе сейчас жалели несчастного Олега Кузнецова. Но тем не менее, все они хотели завтра убить его.

Вот только сам Олег об этом ничего не знал.

А три полковника сидели в конференц-зале управления ФСБ и обсуждали мероприятия по обеспечению безопасности Дня вакцинации. Бритвин сам предложил разместить штаб у себя, в основном для того, чтобы он мог на правах хозяина включить ДДТ и привести немного мысли в порядок.

Беккер подал идею ограничить доступ антиваксеров к месту проведения праздника, дабы не позволить им устроить какую-нибудь несанкционированную заварушку. Контролировать одновременно и Кузнецова, и членов партии будет затруднительно, поэтому надо избавиться завтра от последних. Тут же было принято решение пропускать людей на площадь только по QR кодам, что автоматически отсеивало всех непривитых. А Котов поручил заму по оперативной работе вызвать в полицию Троцкого и поставить ему ультиматум – если завтра антиваксеры проведут митинг, пусть не на площади, а хотя-бы в радиусе километра от нее, то глава партии сразу получит реальный срок, по совокупности имеющихся на него материалов.

Попутно силовики размышляли, как всучить завтра Кузнецову сумку со взрывным устройством, чтобы не вызвать у Олега подозрений. Но пока к единому мнению полковники не пришли.

И тут Котову позвонил следователь Антонов. Итак, Иван Иванович все же решил выйти на сцену, вот только не ясно пока, в какой роли. Началось бурное обсуждение, ведь надо было еще сообразить, как учесть в завтрашнем деле внезапно появившийся новый фактор. Три полковника втайне надеялись про себя, что секретарь антиваксеров будет сидеть в своей келье тихо как мышь, но надежды их, увы не оправдались.

– Интересно, какую пакость задумал Иван Иванович? – спросил Бритвин у коллег.

– Скоро узнаем, – ответил Беккер, – но вероятно, что-то направленное на срыв завтрашнего праздника. Иначе зачем бы он ждал несколько дней и вызвал Кузнецова только сегодня? Ведь секретарь еще в среду мог дать ему поручение. Значит задание напрямую связано с Днем вакцинации.

– Похоже на то, – согласился Котов, – вот только мы можем и не узнать суть задания. А вдруг у Олега не будет потом возможности позвонить нам?

– За ним же ведется наблюдение, – сказал Бритвин.

– От слежки при желании всегда можно уйти, – парировал полицейский, – тут надо бы придумать что-то другое.

– Слушайте! – ошарашенно сказал Бритвин, – а давайте сейчас и передадим Кузнецову сумку со взрывчаткой!

– Может сразу и взорвем? – предложил Котов, – чтобы парень до завтра не мучился.

– Да я серьезно, – поморщился Бритвин, – взрывное устройство абсолютно инертно, привести его в действие может только детонатор, по радиосигналу. Никакие удары или сотрясения спровоцировать подрыв не смогут. Если взрывчатку даже бросить в огонь, она просто сгорит, а не взорвется. Так что носить ее с собой вполне безопасно. А кроме того, в сумке лежит маячок, показывающий свое местоположение. И мы всегда будем видеть, где находится наш агент, даже если он не сможет или не захочет позвонить нам.

– И что, – спросил Котов, – Кузнецов почти сутки будет таскать сумку на себе?

– Я же говорю, – терпеливо повторил Бритвин, – взрывчатка абсолютно безопасна. Зато у нас сейчас появился отличный повод передать ее агенту, под предлогом обеспечения его безопасности после аудиенции в партии.

– А если вдруг что-нибудь пойдет не так, – вмешался Беккер, – мы сможем взорвать Олега с Иваном Ивановичем и не дать им совершить злодеяние. Я думаю, идея неплохая.

– Двоих вывести из строя не удастся, – возразил Бритвин, – заряд специально сделан небольшим, да еще и направленного действия. Он гарантированно убьет человека, на котором будет висеть сумка, но окружающим особо не повредит. Максимум контузит. Да я сейчас вам все покажу.

Полковник кому-то позвонил, и в зал через пять минут принесли небольшую наплечную сумку коричневого цвета, очень похожую на обычную барсетку. Бритвин открыл сумку и вытащил из нее два прямоугольных предмета, размером с три пачки сигарет каждый.

– Смотрите, – сказал полковник, показав один из предметов, красный с одной стороны и черный со всех других, – это взрывное устройство. Оно лежит в первом отделении сумки, ближе к телу. Красная сторона показывает направление взрыва.

Коллеги внимательно слушали Бритвина. Им еще никогда не приходилось иметь дело с подобными штуками. А лектор продолжал:

– Второй предмет – это маячок. Он полностью черный. Лежит во втором отделении, ближе к замку. На вид сумку с содержимым не отличить от обычной барсетки, и она не вызовет ни у кого подозрений. Правда сумка с наплечным ремнем сшита из очень прочного материала, чтобы уменьшить разлет осколков, но на вид этого не заметно. Олегу мы скажем, что внутри лежат два маячка, на случай отказа одного из них, если вдруг агент захочет сам проверить содержимое сумки. И взрывное устройство, и маячок мы зашьем в соответствующие карманы, и их нельзя будет перепутать или повернуть другой стороной.

– Хорошо, – кивнул Беккер, – я думаю, вполне можно вручить эту штуку Кузнецову и проинструктировать его соответствующим образом. А где передатчик?

– У меня, – сказал Бритвин, достав из кармана небольшой предмет, похожий на старинный сотовый телефон, – чтобы осуществить подрыв, необходимо на расстоянии не более одного километра от взрывного устройства набрать на передатчике ПИН-код и активировать детонатор в сумке.

– Зашивайте барсетку, – сказал Котов, – я сейчас встречусь со связником, и он отвезет ее Кузнецову. Только Сан Саныч, присмотрите пожалуйста за Бритвиным, чтобы он пока с передатчиком не баловался.

Глава 40. Андрей Николаевич Бабушкин (часть 6)

(четверг, 9:00, двое суток до Дня вакцинации)

Андрей Николаевич Бабушкин пребывал в полнейшем шоке. Он абсолютно не понимал, почему его так тщательно продуманный и безупречный план с треском провалился.

Хотя поначалу все шло прекрасно, если не считать того, что Бабушкин последние две ночи не мог заснуть. Как только он закрывал глаза, перед ним сразу вставало обезображенное лицо Димы и брызги его крови, летящие по сторонам. Подобрав с пола стреляную гильзу и вернувшись на конспиративную квартиру, Андрей Николаевич снял окровавленную одежду, упаковал ее в мешок и долго с остервенением тер себя под душем лихоткой. Он никак не мог отделаться от впечатления, что кровь Димы прилипла к нему повсюду, и отмыть ее с тела будет невозможно. Уснуть Бабушкин смог, лишь только когда достал из холодильника бутылку водки и чуть ли не залпом ее выпил.

На следующий день, в среду утром, у Андрея Николаевича страшно раскалывалась голова, но он мужественно терпел боль, съев несколько таблеток анальгина. Бабушкин сидел у окна за шторой, оставаясь незамеченным снаружи, и смотрел вниз. Окна квартиры Галины Федотовны выходили на улицу, позволяя контролировать все происходящее вокруг.

До трех часов дня было тихо, пока наконец заждавшийся Андрей Николаевич не увидел Артема, въехавшего во двор на своей машине и вошедшего в подъезд. Бабушкин прокрался в коридор и прильнул к глазку. Дверь своей квартиры он вчера специально оставил незапертой. Ракитин позвонил, постоял на площадке, потом заметил, что дверь открыта, зашел внутрь, а спустя несколько мгновений вылетел обратно и схватился за телефон. Поговорив, Артем выбежал на улицу и остался сидеть внизу на лавочке.

Прошло минут тридцать и к дому подъехал начальник полиции полковник Котов. А еще через полчаса квартира Бабушкина наполнилась людьми. Неприятно удивило Андрея Николаевича то, что возле дома не было ни полицейских автомобилей, ни кареты скорой помощи. Все люди были в штатском и приехали на гражданских машинах.

Еще через час подкатила Газель городской транспортной компании. Бабушкин с изумлением увидел, как из подъезда грузчики вынесли хорошо знакомый шкаф, купленный по огромному блату лет сорок назад, погрузили в Газель и увезли. Андрей Николаевич сразу догадался, что вместе со шкафом уехал и труп Димы, и это его неприятно поразило. Ведь не пытались же полицейские скрыть смерть главного редактора городской газеты? Такая мысль представлялась Бабушкину совершенно нелепой, и он отогнал ее от себя.

Вечером появился участковый, который методично начал обходить квартиры и беседовать с жильцами. Позвонил он и в дверь Галины Федотовны, но Бабушкин, конечно, ему не открыл. А жилище Андрея Николаевича во второй раз наполнилось тихими и неприметными людьми. Бабушкин понял, что расследованием убийства занялась ФСБ. Так прошел день среды.

Ночью Дима вновь не давал Андрею Николаевичу заснуть, а водки дома больше не осталось. Эта ночь стала самой ужасной за все шестьдесят восемь лет жизни Бабушкина. И сегодня, утром в четверг, он почувствовал, что его силы на исходе. Но надо было как-то держаться. Андрей Николаевич тайком спустился вниз, к почтовым ящикам, вытащил чей-то свежий номер Зари и вернулся домой. В газете не было ни слова про смерть главного редактора. А под очередной передовицей традиционно красовалась фамилия Бабушкина. Теперь Андрей Николаевич окончательно понял – Глава решил скрыть от народа произошедшее убийство. Что делать, и как жить дальше, Бабушкин не знал. Его голубая мечта стать народным героем на глазах рассыпалась в прах.

Он хотел было посоветоваться со Смирнитским, ведь Вилен Егорович мог подсказать какой-нибудь дельный выход из сложившейся ситуации, но не знал, как это сделать. Свой телефон Бабушкин оставил в квартире с трупом, да и пользоваться сотовым ему теперь невозможно, а идти к другу лично было безумной идеей. Тем более, что они не общались уже больше месяца. После того, как Бабушкин сделал генеральную уборку и поселил у себя Диму, он отклонял все предложения Вилена Егоровича о встрече, а тот скоро и сам перестал звонить, наверняка догадавшись о причине отказа.

И тут в голову Андрея Николаевича внезапно пришла отличная мысль. Раз власти не хотят сделать его героем Дня вакцинации, так значит и этого Дня не будет! Бабушкин надел перчатки, нашел в конспиративной квартире бумагу, ручку, клеящий карандаш, и написал грозное письмо Главе. Редактор составил текст так, чтобы даже не очень умные силовики догадались – убийца Бабушкина готовит на День вакцинации массовое убийство. А Соловьеву после получения послания под угрозой теракта придется отменить праздник и сесть в лужу перед горожанами и областным губернатором. Попутно коварный Андрей Николаевич решил свалить авторство письма на своего ничего не подозревающего оппонента, секретаря партии антиваксеров. В послание Бабушкин вставил слова из старого и глупого стихотворения Ивана Ивановича, а внизу подписался инициалами незадачливого поэта.

Редактор спустился к алкоголику-соседу со второго этажа, отдал ему письмо, сунул триста рублей на водку, и попросил отнести послание в почтовый ящик к администрации. Андрей Николаевич справедливо рассудил: если соседа и вычислят, то никто не поверит алкашу, утверждающему, что письмо ему дал убитый Бабушкин. Сам же Андрей Николаевич, учтя печальный опыт прошлой ночи, натянул на лицо кепку с маской и, рискуя быть разоблаченным, побежал в магазин за водкой.

Но, пытаясь свалить авторство письма на своего классового врага, Бабушкин не учел две простые вещи. Во-первых, шедевр про дыханье молотка никому из ныне живущих людей известен не был, кроме Андрея Николаевича и самого автора (ну и еще одного человека). Поэтому вряд ли кто-то посторонний смог бы выявить параллели в грозном послании и старом наивном стихотворении. А во-вторых, Бабушкин искренне думал, что его оппонента зовут Алексей Романович Лопатин, как тот представился много лет назад на неудачном прослушивании, и как подписывал свои первые и последние стихи. А «Иван Иванович» – это лишь псевдоним для коллег по партии. Но в полиции и ФСБ прекрасно знали конечно, что скромного секретаря антиваксеров на самом деле зовут Иваном Ивановичем Лопатиным, и там никак не связали с ним инициалы Л.А.Р.

А на самом деле «Лопатин Алексей Романович», он же Л.А.Р., был лишь творческим псевдонимом поэта. Когда-то очень давно юный слесарь придумал его, использовав инициалы Льва Абрамовича Рубинштейна, и надеясь тем самым получить некоторую благосклонность строгого редактора. Вот только недогадливый кумир не разгадал задумку своего поклонника, а ведь в противном случае вся жизнь несчастного поэта могла сложиться совсем по-другому. И многих случившихся в последнее время в Шахтинске трагических событий просто бы не произошло.

Глава 41. Веская причина

(пятница, 16:00, 20 часов до Дня вакцинации)

Осужденные, обрадованные неожиданным завершением срока принудительных работ, дружно разбежались, и возле пустых трибун остался лишь Олег, решивший не ходить домой до аудиенции у Ивана Ивановича. Наташка тоже убежала, напомнив на прощание сокамернику о его страшной клятве, которую, впрочем, ему не суждено было завтра исполнить. А к площади подъехала машина, и Олег с удивлением увидел, как из нее выглянул майор Антонов, рукой поманивший его к себе.

– Как работа идет, Олег Спиридонович, – поинтересовался полицейский, когда агент уселся на сидение рядом, – враги больше не залезут на памятник?

Лицо у майора было какое-то осунувшееся и хмурое.

– С тренера я все скобы срезал, – уклончиво сказал хитрый сварщик, – на него больше точно никто не залезет.

– Молодец, – похвалил Олега следователь, – итак, Вы в восемь вечера должны явиться к Ивану Ивановичу.

Кузнецов кивнул головой.

– И Вы получите там какое-то важное задание.