Убежище

После происшествия в исповедальне я весь день был на взводе. Оглядывался через плечо, внимательнее рассматривал людей в коридорах и на уроках.

Я должен знать ту девчонку, так ведь? Меня-то она точно знала.

И что, черт побери, она имела в виду, когда сказала, что хочет меня украсть? Я бросил взгляд на девушек, сидевших на скамейках вокруг баскетбольной площадки. Они ждали окончания тренировки, чтобы пообщаться с парнями.

Любая из них, любая ученица нашей школы могла оказаться моей таинственной незнакомкой. Хоть я и не имел ничего против маленьких тайн, но все же предпочитал быть осведомленным. Предпочитал быть кукловодом, а не марионеткой.

Бросив мяч Уиллу, я побежал к другому концу площадки вместе с остальными игроками. Двадцать пар кроссовок со скрипом заскользили по паркету. Мяч перешел из рук в руки еще два раза, прежде чем вернуться ко мне. Я поймал его, тяжело дыша и ощущая, как выступивший на спине пот охлаждал мою кожу. Оттолкнув разыгрывающего защитника, наступавшего сзади, дриблингуя и уворачиваясь, я сделал бросок. Мяч описал в воздухе высокую дугу, коснулся обода, но в корзину не попал. Я сжал челюсти, когда он угодил прямо Дэймону в руки.

Довольный моим промахом, парень ухмыльнулся и вернулся к противоположному кольцу.

Внутри вскипала злость, но ее не стоило показывать. Я не должен был промазать. Мои мысли были заняты девчонкой. Я не смогу думать ни о чем другом, пока не выясню, кто она такая. Мне следовало ворваться в исповедальную кабинку и встретиться с ней лицом к лицу, когда у меня был шанс.

Дэймон передал пас Майклу, футболка которого свисала сзади из-за пояса шортов. Поймав мяч, тот понесся вперед. Я заметил какое-то движение слева и, повернув голову, увидел, как ветви и листья двенадцатиметровых сикомор хлестали по окнам спортзала.

– Твою мать, ветер просто бешеный, – сказал подбежавший ко мне Уилл. Двигаясь легко и быстро, поглядывая одним глазом на мяч, он бросил на меня мимолетный взгляд и улыбнулся. – Ночь сегодня будет дикая.

Дикая. По сравнению с чем?

В отличие от меня, моему другу даже Ночь Дьявола была не нужна в качестве предлога, чтобы слететь с катушек. А я только в эту ночь позволял себе принимать действительно плохие решения. Решения, спровоцированные исключительно желанием и эгоизмом, потребностью перестать методично продумывать каждое свое действие, каждую деталь. Меня не воспитывали с установкой, что я должен быть идеальным, но приучили делать все со стремлением к совершенству. Неторопливо, аккуратно, сосредоточенно… Я должен наливать кофе в чашку с тем же старанием что и выполнять тест по математике. Или ремонтировать свою машину.

Или трахаться с девушкой.

И сейчас я был более чем готов развеяться. Моя плохая сторона отчаянно рвалась на свободу.

Однако вместо того, чтобы предвкушать все возможные способы замарать руки этим вечером, я был одержим ею и мыслями о том, увидимся ли мы. Как я ее узнаю?

Лучшим в нашем утреннем разговоре оказалось то, что эта девчонка не пыталась быть загадочной намеренно. Она не хотела вывести меня из равновесия и не пудрила мозги, как зачастую делали другие девушки. Все, что незнакомка утаила, было столь же интересно, как и то, чем она поделилась. Ее тихий голос, слова, произнесенные с придыханием и изредка проскальзывающий флирт, словно она хотела чего-то, но понятия не имела, каким образом набраться смелости, чтобы это получить… Мне нравилась ее невинность, однако я буквально чувствовал жажду девушки вырваться из оков. Она была просто идеальна.

– Эй, старик. – Майкл толкнул меня в плечо. Я посмотрел на него, стараясь сделать вид, будто не витал в облаках еще секунду назад. Он кивнул подбородком вправо. – Там твой отец.

Я обернулся, даже не стараясь избавиться от хмурой гримасы, но все же приосанился. Скрестив руки на груди, мой отец стоял у края баскетбольной площадки и смотрел на меня. Его строгий черный костюм резко контрастировал с кремовыми стенами и теплым оттенком деревянного пола. Что он здесь делает? Он ведь знал, что после уроков я собирался гулять.

Папины черные волосы, цвет которых я унаследовал, были так же идеально уложены, как и утром. А судя по сдвинутым бровям над темными глазами, он либо был доволен погодой или вчерашней тренировкой, либо возмущен состоянием дел в Украине. Я никогда не мог угадать его настроение.

Не спросив разрешения покинуть тренировку, я подошел к нему, на ходу вытянув футболку из-за пояса шортов и надев ее на себя.

– Отец, – сказал я, подхватив полотенце с нижней скамейки и вытирая лицо.

Он не произнес ни слова, выжидая, когда все мое внимание будет направлено на него. В этом одновременно заключалась моя удача и мое проклятье. В то время как отцам моих друзей перевалило за пятьдесят, моему было всего сорок три года. К тому же папа тщательно ухаживал за собой. В этом он мог без труда потягаться со мной. При этом папа обладал ангельским терпением.

Сунув полотенце в свою спортивную сумку, я достал бутылку воды.

– Я не вернусь домой к ужину. Мама ведь тебе передала, да?

– Передала, – ответил отец с непроницаемым выражением лица. – Но я бы предпочел, чтобы ты изменил свои планы. Ты можешь провести время с друзьями в другой раз.

– В другой раз не будет Ночи Дьявола. – Я открыл крышку, не решаясь посмотреть ему в глаза. – Всего одна ночь в году, и она станет последней перед моим отъездом в колледж. Обещаю, я не ввяжусь в неприятности.

Он остался неподвижен и не стал продолжать, пока я пил и продолжал собираться. Смех и разговоры вокруг зазвучали громче, когда парни принялись складывать вещи в сумки. Я услышал, как дверь раздевалки несколько раз открылась и закрылась.

Однако все это не ослабило чувства тяжести от отцовского взгляда, прикованного ко мне.

– Знаю, ты во мне разочарован, – заявил я.

Застегнув молнию, я закинул сумку на плечо. Отец никогда ничего не запрещал мне, однако он не был глупцом. Ему было прекрасно известно, чем мы занимались в Ночь Дьявола.

– Я бы хотел, чтобы ты принимал правильные решения, – пояснил папа. – Только и всего.

Наконец я взглянул на него.

– То есть твои решения.

– Правильные решения. – В его взгляде появилась строгость. – Вот почему важно уважать старших. У нас больше опыта, полученного на собственных ошибках, Кай.

Не сдержавшись, я улыбнулся и ответил:

– Я никогда не совершаю ошибок. Я либо прав, либо учусь. Jaku niku kyo shoku. Слабаки – это мясо, которым питаются сильные.

Я процитировал одну из множества японских поговорок, которые слышал от отца на протяжении всей жизни.

Как бы сильно ему ни хотелось продолжить разговор, он кивнул, закрыв эту тему с едва уловимой улыбкой на лице. Наконец-то.

– Не забудь про воскресенье.

– Никогда не забываю, – ответил я.

Попятившись назад, я развернулся и направился к раздевалке. Каждое воскресное утро я присоединялся к отцу в нашем домашнем додзё для тренировки. Это единственное, чем мы занимались вместе. Он никогда не пропускал эти тренировки. И я тоже, разумеется.

– Без обид. – Ко мне подбежал Уилл. Пот пропитал всю его футболку и покрывал шею. – Но твой папа чертовски меня пугает. Даже я хочу получить его одобрение, хотя знаю, что он меня ненавидит.

– Он тебя не ненавидит, – уверил я, едва заметно улыбнувшись. – Просто ждет, когда ты исправишься и станешь лучше. Вот и все.

В ответ мой приятель заворчал. Затем толкнул дверь раздевалки, и я вошел вслед за ним.

Положа руку на сердце, мне было все равно, нравились мои друзья отцу или нет. Папаша Дэймона всех на дух не переносил, и я бы удивился, если бы отец Майкла знал, как меня зовут, даже спустя столько лет. Мои друзья – мое дело, и точка. Парни существовали отдельно от того, что происходило дома, в школе, а порой и в моей голове. Именно этим они мне и нравились. Когда мы были вместе, то словно превращались в отдельную планету.

Раздевшись, я принял душ, после чего прошел вдоль шкафчиков. В комнате вдруг стало настолько шумно, что я едва мог думать. Все были готовы к ночи, и я тоже. Мне хотелось увидеть незнакомку сегодня. Она должна меня найти.

Я открыл свой шкафчик и начал доставать оттуда одежду.

– Итак, – объявил Уилл, укладывая волосы перед зеркалом, висевшем на дверце его шкафчика, – девчонки уже все подготовили. Снаряжение для пейнтбола погружено в машины. Мы выдвигаемся, занимаемся делом, убьем немного времени на кладбище, а потом поедем в город.

– Подожди. В город? – уточнил Дэймон. – Мы не идем на склад?

– Тебе же отпустили грехи, да? – с широкой улыбкой спросил я, напомнив ему об утренней исповеди. – Теперь нужно заново нагрешить для следующей недели. Не волнуйся, ты останешься доволен.

– Надеюсь, – сказал он, туже затягивая полотенце на талии. – Потому что, черт побери, нужно, чтобы мне отсосали.