Мальчики из Фоллз

У меня нет ни братьев, ни сестер, зато есть кузены. На месте Аро я бы тоже их не бросил.

Уверен, и папа не оставил бы своего брата, если бы ситуация была обратной.

Я наблюдаю за ней по мониторам, пока она преодолевает коридор, после чего входит в комнату. Самую дальнюю от моей.

Опустив взгляд, тянусь к кнопке сбоку монитора и краем глаза вижу Аро внутри комнаты. По сути, я установил камеры не для того, чтобы заниматься вуайеризмом. В конце концов, я не знал, скольких людей сюда приглашу, но…

Поднимаю глаза, собираясь выключить трансляцию, однако замираю. Девушка пытается снять толстовку. Ее бомбер до сих пор валяется на полу у моих ног.

Прижимая руку к телу, она стягивает с себя кофту, оставшись в белой майке.

Ее темные волосы длиннее, чем я думал. Они рассыпаются по спине. Неровно дыша, Аро хромает к кровати. Майка запятнана полосой крови от выреза до талии.

Я хмурюсь.

Почему она не сказала мне? Забыл, что сегодня девушка получила не одну травму.

Не похоже было, будто ей больно, когда она сидела тут.

Аро опускается на пол, встав на колени перед кроватью, и зарывается лицом в одеяло. Видно, как тяжело она дышит, наконец позволив себе расслабиться.

Встав с кресла, порываюсь пойти к ней, но она бы попросила помощи, если бы хотела. Аро просто начнет ругаться со мной.

Я выключаю монитор, давая ей возможность уединиться.

Я ошибся. Бомба громкая. Она пригодна лишь для массового уничтожения, и только на один раз.

Аро не похожа на бомбу.

Она терпелива, спокойна, непреклонна и постоянна.

Она все выдержит. Как сталь.

Как топор.

Глава 7

Аро

Размытый силуэт нависает надо мной. Я моргаю, но веки такие тяжелые. Он наклоняется ниже, однако фокус так и не обретает. Кто это?

В следующую секунду я распахиваю глаза, понимая, что не сплю, резко поднимаюсь в сидячее положение, верчу головой вправо-влево, осматриваю комнату. Такое ощущение, словно что-то ползает по моей коже.

Но тут никого нет. Впереди закрытая дверь, а в комнате, кроме меня, только мебель.

Hijo de puta[5 - Сукин сын (исп.).].

Я откидываю волосы с лица, сбрасываю одеяло, морщась от боли в руке. Опускаю взгляд на перевязанную рану, и в памяти всплывает прошлая ночь.

Черт.

Слезаю с кровати, иду к деревянной двери, кручу ручку.

Она по-прежнему заперта. Выдохнув, разворачиваюсь кругом и снова осматриваю спальню.

Бронзовая клетка с четырьмя маленькими лампочками в форме свечей свисает сверху на цепи. Свет до сих пор горит ярко. Похоже, я уснула, не выключив его. Выцветший антикварный ковер частично прикрыт кроватью, в углу напротив двери стоит по диагонали письменный стол. Справа от него стену украшает большая, местами облупившаяся фреска – пасторальная сцена с джунглями и животными, которых я едва могу разобрать. Я роюсь в ящиках стола, затем опускаюсь на пол, вздрагивая от боли, чтобы заглянуть под кровать.

Комната, кажется, все-таки пуста. И не занята постоянным обитателем. Здесь нет никакой одежды, чеков. Ничего ценного.

Размотав повязку на руке, осматриваю рану и замечаю следы подсохшей крови по краям. Гноя не видно, кожа в цвете не изменилась, даже припухлость немного спала. Порез закрыт лучше, чем все мои предыдущие ранения, когда мне накладывали швы.

У Хоука, наверное, и сертификат на проведение профессиональной сердечно-легочной реанимации есть. Бойскаут.

Я надеваю шапку, толстовку, натягиваю капюшон. Перед глазами вдруг все накреняется, приходится опереться о стену. Склонив голову, вдыхаю и выдыхаю. Не знаю, тошнит меня или голова кружится, больно мне или это голод. Я не ела со вчерашнего утра.

Спотыкаясь, иду за «Адвилом», который дал Хоук, высыпаю несколько таблеток, забрасываю в рот. Проглотив их всухую, швыряю пузырек на кровать, отпираю замок и открываю дверь.

Едва выхожу в тоннель, меня встречает музыка и поток прохладного воздуха.

Это хеви-метал. Не испанский, но и не английский. Я не могу разобрать текст, зато слева от себя слышу визг гитар и ритм ударных.

Почему Хоук привел меня обратно?

В мыслях проносится тысяча вопросов, о которых думала прошлой ночью, однако ни одного не задала, не придав им должного значения.

Он проследил за мной от Фоллз до дома. Зачем?

Хоук мне не доверяет. Наверное, дело в этом.

Заставит ли он меня остаться?

Пусть попробует.

Я улавливаю звук, похожий на шарканье шагов, донесшийся сзади, но, оглянувшись, ничего не вижу в темноте.

Дойдя до комнаты наблюдения, миную ее и сворачиваю вправо, на кухню.

Трент стоит у плиты, под оглушительный аккомпанемент металла жарит яичницу на сковороде. Нос улавливает аромат сливочного масла, и мои жевательные мышцы сокращаются, рот наполняется слюной, как бывает, когда ты предвкушаешь что-то очень вкусное.

Моя куртка лежит на островке с цементной столешницей. Взяв ее, натягиваю на себя, сую руки в карманы. Телефона нет.

Я пристально смотрю на парня. Мне понадобится мой телефон.

Громкость музыки уменьшается. Он ставит чашку кофе перед пустым табуретом и встречается со мной взглядом.

– Ты веган?

Вскидываю брови. Трент знает разницу в цене между бургером из черной фасоли с тыквенными семечками и комбо-обедом «Макдональдса»? Господи…