Наперегонки с Эхом

Ему снова снилось море и выдолбленные в известняке ступени. Он добрался почти до самой воды, но снова зачем-то свернул и снова пошел туда, где лежал деревянный ящик. Теперь он был открыт, а лежавший в нем двойник сидел на каменной плите и глядел вдаль, в море, куда-то за горизонт.

– Вселенная едина, и мы воссоединимся, – произнес он сухим, невыразительным голосом.

– Кто ты? – спросил его Авик.

– Я – это ты в будущем, – ответил незнакомец.

– И что ждет меня в будущем?

– Ты растворишь в себе Вселенную.

– Это значит, я умру?

– Напротив, ты обретешь бессмертие.

– И буду жить дольше, чем стоит Хорив?

– Много дольше, много дольше. Ты получишь абсолютное знание, абсолютное могущество, абсолютное единение.

– А как я этого добьюсь?

– Скажи мне свое Тайное Имя, и получишь всё это немедленно.

Краем глаза Авик заметил, что вдали, под самой скалой у костра сидит человек. Он помахал Авику рукой, Авик помахал ему в ответ. Худая невысокая фигурка показалась Авику знакомой, и он сделал шаг в ее сторону.

– Вечность не будет ждать вечно, – произнес двойник. Авик снова повернулся к нему.

– Скажи-ка мне, если ты и вправду будущий я, то как получилось, что ты не знаешь моего Тайного Имени?

Двойник посмотрел на него долгим снисходительным взглядом.

– Ты все поймешь, когда придет твое время, – печально сказал он.

Авик проснулся. Была глубокая ночь, все спали, с потолка тихо капала вода. Рука адски болела, сон как рукой сняло. Чтобы чем-то занять себя, Авик принялся вспоминать все подробности своей вылазки в Вечный Город, когда тишину вдруг прорезал еле слышный шепот:

– Ну, здравствуй, – сказал кто-то.

– Здравствуйте, – также тихо прошептал Авик, весь вдавливаясь в свой гамак.

– Нисколько, – невпопад продолжил голос после паузы, – я ждал встречи с тобой с того самого рокового дня, как ты проник в мое жилище.

– С какого дня? И кто Вы? – удивленно спросил Авик. Снова повисло молчание.

– Ты сам знаешь, каков будет мой ответ, – прошептал в ответ кто-то. Авик задумался, вглядываясь в темноту.

– Я к этому готов, – после долгой паузы громко сказал незнакомец. Авик узнал голос Нотии, он понял, что это старик перешептывается с кем-то, чьего голоса он не слышал. Он вскочил и со всех ног бросился через пещеру. Оноди Нотия лежал в своем гамаке с закрытыми глазами. Он был мертв.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Прошло уже больше двух недель с их последней ночевки в лагере. Осунувшиеся и исхудавшие, они шли по пещерам под самой поверхностью и искали подходящую шахту, чтобы пробить выход наверх. Недописанная книга Нотии оттягивала и без того тяжелый заплечный мешок. Авик уже выучил язык Куниц в достаточной степени, чтобы различать имена своих спутников. Их мохнатые лица, прежде казавшиеся ему совершенно одинаковыми, теперь различались между собой так же хорошо, как лица хоривских горожан. Он даже научился замечать едва заметное преломление света бледным вервием в сумраке пещеры.

Коготь не решился разбивать и без того маленький отряд, поэтому Мавка шла вместе со всеми. Сам Коготь сделался молчалив и задумчив. Все были подавлены и говорили теперь чаще вполголоса, Рем был мрачен, и даже Хура почти не улыбался. Его тяготила темнота пещеры, особенно если они останавливались в длинных высоких коридорах. Украдкой он посылал маленький холодный огонь плыть вдоль стены пещеры, и с тревогой смотрел ему вслед, словно ожидая увидеть вдруг кого-то крадущегося во тьме. Огонек полз между сталактитами и драпировками, отбрасывавшими длинные крючковатые тени.

Пещеры были пусты, но тревога не уходила. На ночь Куницы прикрепляли гамаки к потолкам залов, чтобы до спящих не могли добраться рыбоеды. Приходилось пристегиваться ремнями, чтобы не вывалиться и не разбиться во сне. Мавкин рыбоед тоже увязался за ними и шкрябал когтями по камню где-то в окрестных гротах. Он потерял последний страх перед людьми и, нисколько не стесняясь, грелся у походного костра, а однажды даже начал подвывать, когда кто-то из Куниц затянул печальную песню. Куницы дали ему прозвище – Катуйс, что на их языке значило «облезлый». Благодаря своему чутью он легко находил и раскапывал подземные ручьи, в которых водились безглазые рыбы, безглазые же белые саламандры и пещерные мидии.

– А что едят рыбоеды? – невпопад спросил однажды Авик.

– Рыбу, конечно, валенок ты, – засмеялся Хура.

– Ну да, понятно, а рыба-то что ест? Тут нет ни мошкары, ни жуков, ни водорослей. – Авик посмотрел на Когтя. Тот только развел руками.

– Может тем, что с поверхности приносит? – предположил он.

– Те ручьи, которые мы видели – чисты как слеза. Вода, скорее всего, прошла через слои песка и очистилась.

– Тогда не знаю, – снова развел руками Коготь.

Хуре стало неловко за то, что он обозвал Авика валенком, и поэтому он шел, бормоча себе под нос:

«И все-таки, что же ест рыба в этом подземелье? Должен быть какой-то простой ответ, что же она все-таки ест…»

Ответа так и не нашлось, но провизии было вдоволь, а вот топливо подходило к концу. Сперва им попадались тайники, в которых Куницы прятали дрова для своих дальних вылазок, но потом и они закончились. «Еще немного, и отогреваться придется магическими огнями, а вода жизни у нас на исходе», – с тревогой думал Авик, встряхивая полупустой сосуд.

Каждый день они осматривали один-два колодца или наклонных тоннеля, но все они кончались тупиками слишком далеко от поверхности. Дважды Коготь находил небольшие, ничем не примечательные гроты, в которых проводил по нескольку часов, перебирая пальцами по странным желобам, выступам, письменам. Когда он, расстроенный, покинул второй грот, Авик понял, что это был капитанский мостик землеройной машины, вросшей в стены и совсем скрывшейся за натеками. Не было никакой надежды вернуть к жизни эти обломки…

Как-то раз во время привала к Авику подошел Коготь. Вид у него был совсем измученный.

– Вот что, – сказал он, – три ночи назад я начал расшифровку нашей новой таблички. На ней мало написано про свойства Имен, тайны мироздания и все такое прочее, но зато много практических сведений, касающихся жизни в подземелье. Например, там говорится, что у рыбоедов есть шестое чувство, которым они способны определять расстояние до предметов, и что оно как-то связано с их слухом. Поэтому рыбоедам так не нравится шум – он им просто мешает ориентироваться в пространстве. Еще там написано, что древние сначала держали на поверхности наблюдательные посты, а потом, когда нужда в них окончательно отпала, зачаровали ходы, ведущие в подземелье от этих постов, чтобы никто посторонний не мог пробраться в Мароджар. Было бы неплохо найти такой ход: с нашей стороны туда, должно быть, легко попасть. Я, правда, не совсем понял, что за заклятия наложены на эти входы и как их найти. Мне снова нужно узнать значения кое-каких Имен.

Он протянул Авику мятый кусок пергамента с нацарапанными на нем Именами. Авик поднес каракули к лицу.

– Ну вот это, например, значит «щиколотка», – сказал он. Коготь смущенно опустил уши – Имя было простым. – А вот это значит «глубокий вдох», – продолжал Авик. – Это Имя надо проверить, но кажется, оно как-то связано с силой тяжести. Остальных я не знаю.

– Ты можешь проверить в библиотеке? – спросил Коготь.

После неожиданной встречи в Вечном Городе Авик боялся возвращаться туда.

– Хорошо, но я бы не хотел идти в библиотеку ночью, – это слишком подозрительно. Мы должны сделать однодневный привал, – наконец вымолвил он после долгого молчания.

– Договорились, – легко согласился Коготь. – Нам все равно надо кое-что починить и пополнить запасы.

Для дневной стоянки они присмотрели небольшой, но достаточно высокий зал с единственным входом. В дальнем его углу из-под земли, вздымая клубы пара, бил горячий ключ. Теплый ручеек наполнял неглубокую купель, обрамленную растрескавшимся изящно обтесанным светло-серым камнем. Куницы развесили гамаки по стенам, повыше от рыбоедов. Мавка тренировалась стрелять из духовой трубки. Куницы делали это носом – их губы не могли как следует обхватить конец трубки – поэтому для девушки был сделан специальный мундштук из обожженной глины. Она сидела, обернувшись в покрывало, опустив ноги в ручей, и одну за другой выпускала стрелы в болтавшийся на веревке мешок-мишень. Стрелы с мерными хлопками пронзали полупрозрачный водяной пар, подсвеченный тусклым холодным огнем.

Коготь корпел над табличкой, Хура и Рем вместе с остальными Куницами наловили где-то в соседних залах белых черепах и теперь разводили костер, чтобы отварить мясо. Один из Куниц, тот, который двигал взад и вперед камни в камере под рекой, клинком сложенной алебарды ловко разделывал напрасно втягивающих свои ноги и головы рептилий. Алая кровь струилась по их белоснежным панцирям и стекала на пол.

Готовясь к путешествию в Вечный Город, Авик убеждал себя, что в стенах библиотеки, в окружении лучших магов Империи и дружественных государств, ему вряд ли угрожает большая опасность. В конце концов, ему могло просто померещиться: он, наверное, в тот день переработал…

Запах вареного мяса щекотал ноздри. Куницы готовились устроить баню и для этого выгребали сор из купели. Откуда-то из темноты доносился громкий хруст: это рыбоед ломал своими челюстями пустые черепашьи панцири. Перед самым погружением в транс, Авика кольнула мысль: будет ли Мавка купаться вместе со всеми? Она ведь единственная женщина во всем их отряде. На душе стало неуютно.