Профессия: разгадывать криминальные тайны. Том 2

Тем временем шум мотора начал смещаться в сторону, постепенно стихать, через несколько минут его и вовсе не стало слышно.

Михаил расслабился и занялся приготовлением позднего завтрака.

Машина ушла, но беспокойные мысли, вызванные её появлением, никуда не делись.

Самый простой вариант решения проблемы лежал на поверхности – не мешкая, перенести лагерь вглубь леса. Переход на новое место не казался Зубакину такой уж трудной задачей. Но в этом случае увеличивалось расстояние до Тугула, которое и без того не было маленьким, а Зубакин не собирался отказываться от воровских визитов к жителям районного центра. И кроме того, уход в глубину леса не решал другой проблемы – проблемы со змеями. Несколькими днями ранее Михаил поутру обнаружил у себя под боком пригревшегося ужа, в другой раз на месте этой холоднокровной твари могла оказаться гадюка, которых он встречал в лесу почти каждый день. Нет, он не испытывал боязни перед ползучими гадами, но и не забывал о том, что гадюка способна нанести смертельный укус.

Зубакин прикинул так, прикинул этак. В итоге решил оставить в своём лагере всё без изменения, а неподалеку соорудить высоко над землёй, то бишь на дереве, новое место для ночлега.

«Уж там никто меня сонного не захомутает, – размышлял лесной житель. – Если хорошо замаскировать среди ветвей свою лежанку, то её никто не заметит, ну а я смогу всё происходящее вокруг и видеть, и слышать. А если ещё и ружьишком разжиться, тогда мне сам чёрт не брат».

Конструкцию хотелось соорудить основательную и прочную, чтобы она не обрушилась вдруг с высоты на землю и не похоронила под собой незадачливого архитектора без погребальной колесницы, прощальных речей и могильного креста.

Строительные материалы произрастали в шаговой доступности. Кое-что нужно было прикупить в магазине: крупные гвозди и прочный шнур, из которого предполагалось изготовить примитивный блок для поднятия тяжестей на высоту.

– Незваные гости могут появиться здесь в любой момент – сегодня, завтра или даже чуть позже, значит, мне нужно поспешать с постройкой нового места для сна, – сказал себе Зубакин и отправился в путь, игнорируя то, что полуденное солнце безжалостно припекало темя.

До села Мостового, куда он направлялся, было полтора десятка километров. Путь предстоял неблизкий, зато в этом селе мало кто знал о существовании Зубакина, там Михаилу нечего было опасаться.

Шёл напрямик, по посевам. Выбранный маршрут только поначалу казался наиболее удачным – ветвистые стебли гречихи постоянно путали ноги, и это выматывало.

В начале четвёртого часа путник добрался до окраины Мостового. У ближайшей водоколонки напился, ополоснул разгорячённое лицо, смахнул с ботинок дорожную пыль и решительно зашагал в центр села.

Насущные вопросы, ради которых Зубакин припылил в Мостовое, были решены в считанные минуты: в хозмаге он отоварился строительными гвоздями и мотком прочного витого шнура, в продмаге купил несколько буханок свежего хлеба.

У входа в продовольственный магазин, когда обитатель леса вышел из него, стояли два подвыпивших мужичка в промасленных полукомбинезонах (один – долговязый, другой – коротышка) и сосредоточенно пересчитывали денежную наличность.

Зубакин подошёл к ним.

– Братаны, не укажете дом, в котором можно купить литрушку «огненной» воды домашнего приготовления?

– У нас самогонку называют не «огненной», а «смелой» водой, сам понимаешь почему, – засмеялся Долговязый. – Пойдёшь по этой улице, на нечётной стороне увидишь покосившийся домик с голубыми ставнями, в нём и живёт старушка, приторговывающая самогонкой.

– А как зовут хозяйку? – уточнил лесной житель. – Опасаюсь, что она может отказать незнакомому человеку.

– Варвара Даниловна, – ответили ему. – Она гонит «смелую» воду из свекольной патоки, у её продукта хорошая убойная сила, крепостью 55—60 градусов, а вот вкус приторный, можно сказать, противный. Поэтому мы к Даниловне редко обращаемся, только при крайней необходимости.

Махнув сельчанам на прощание рукой, Зубакин отправился к самогонщице.

– Земляк, а ведь мне лицо твоё знакомо, где-то я тебя раньше встречал, – проронил ему вслед Коротышка.

– Это вряд ли! – тихо прошептал Зубакин, ускоряя шаг. – Разве что под вывеской «Их разыскивает милиция».

Варвара Даниловна, подвижная старушка лет семидесяти пяти, внимательно выслушала просьбу незнакомца, назвавшего её по имени и отчеству, попросила немного подождать и ушла в дом. Через несколько минут она вынесла литровую банку самогона, взяла за него недорого.

Вернувшись в лес, Зубакин в тот же вечер обошёл окрестности лагеря и нашёл могучую разлапистую сосну, весьма подходящую для обустройства на ней места для ночлега. Проверяя прочность сучьев у основания дерева, Михаил основательно перепачкал ладони смолой. Это ему не понравилось. «Мне каждый день предстоит взбираться на это дерево, значит, постоянно буду измазан в смоле, и самое неприятное в том, что она непременно окажется в моих волосах», – рассудил Зубакин, уходя от сосны.

Через несколько минут он подыскал для своей цели высокую развесистую берёзу, росшую неподалеку.

* * *

Утром Зубакин принялся за работу.

Берёза, которую он облюбовал, имела пышную ветвистую крону, а вот у её основания ветви отсутствовали, и взобраться на дерево обычному человеку, не владеющему мастерством циркового акробата, было не под силу.

Михаил задумался над тем, как ему выйти из положения.

По его разумению, можно было изготовить высокую лестницу или даже смастерить верёвочный трап наподобие корабельного. Более подходящим Зубакин посчитал другой вариант. Он отыскал поваленное дерево, у корней которого провёл в лесу первую ночь, напилил из него чурочек и изладил несколько продолговатых брусков, которые намертво приколотил к берёзе. Получились прочные ступени, позволяющие без труда взобраться на дерево, они к тому же были покрыты с внешней стороны берёзовой корой, поэтому не демаскировали место ночлега.

На высоте пяти-шести метров ствол берёзы разветвлялся причудливым тройником. В этом месте Зубакин соорудил настил из осиновых жердочек длиной чуть больше своего роста, у него получилась неплохая лежанка, на которой роль перины выполнял толстый слой белого мха. Для защиты от дождя был изготовлен временный навес из листьев папоротника.

Выполняемая работа не представляла для Зубакина архисложную задачу, тем не менее она затянулась на два дня. Всё это время его не покидали мысли о ружье. Михаил не верил в сказки и разумел, что никто из знакомых не доверит ему своё оружие, его шанс – умыкнуть ружьё у кого-либо из тугульских охотников.

Спустившись в очередной раз с дерева, Зубакин, обошёл берёзу, с разных сторон оглядел результаты своих трудов и остался доволен ими – спальное место получилось вполне себе ничего и совсем не бросалось в глаза.

Засыпал он под тихий шелест листвы и мерное покачивание – это лёгкий ветер перебирал верхушки деревьев. Ощущения были необычными.

Под утро ветер усилился, в небе загрохотало, начал моросить дождь.

Зубакину пришлось спуститься с дерева и перебраться в шалаш, а хляби небесные разверзлись нешуточно, и с рассветом дождь не прекратился. Он то хлестал сплошной стеной, то стихал и мелко моросил на фоне выглядывающего из-за туч солнца. Благо, что крутой скат шалаша хорошо защищал лесного обитателя от льющейся с неба воды.

Земля раскисла, по склонам неслись мутные потоки.

На Зубакина накатило унылое, скверное настроение, под стать погоде. Поднять его было нечем – костра в этой сырости не развести, запас «смелой» воды иссяк.

Всё то время, пока продолжалось ненастье, Михаилу казалось, что лето кончилось навсегда.

* * *

К утру третьего дня распогодилось.

Дождавшись, когда земля подсохнет, Зубакин на рассвете четвёртого дня отправился в Тугул.

Пройдя по территории фруктового сада, принадлежащего местному плодосовхозу, он проник на ухоженный двор Петра Шеремета, начальника районной инспекции Госстраха, слывущего среди односельчан заядлым охотником – никто в районе не убивал за зиму лис больше, чем он. Злые языки называли Шеремета отъявленным браконьером, которому незаконная охота сходила с рук благодаря дружбе с егерями и милицейским руководством, а также близости его дома к совхозному саду, через который удавалось незаметно доставлять домой туши лосей и диких коз, добытых без лицензии.

Входная дверь была заперта на обычный врезной замок. Зубакин нажал кнопку звонка, ответом ему была тишина. Он позвонил ещё раз, но реакции также не последовало. Вор вынул нож, сунул его в щель и, цепляясь клинком за ригель замка, принялся отжимать ригель вправо, с третьей попытки это ему удалось.

Комнаты в доме были обставлены в традициях небедных деревенских жителей – хрусталь и фарфор на полках серванта, цветной телевизор, импортная радиотехника, шерстяные ковры со среднеазиатскими орнаментами, но всё это мало интересовало Зубакина, ведь он пришёл за ружьём.

В спальне за шифоньером отыскался ружейный сейф, привинченный к стене и полу и запертый на два замка. Взломать сейф Зубакину было не по силам, и он принялся искать ключи – перерыл ящики шкафов, обшарил висевшую на вешалке и в шифоньерах одежду, но старания оказались тщетными. Вор сделал вывод, что хозяин носит ключи при себе и, с большой долей вероятности, хранит в сейфе свои денежные накопления. Хотя немного хрустящих бумажек Зубакину всё же попало в руки: две двадцатипятирублёвые купюры он нашёл в спальне под матрацем, из хрустальной вазы, стоявшей в серванте, вынул несколько пятирублёвок. Там же, в серванте, хранились женские золотые украшения – браслет, серьги и несколько колец, но Зубакин был к золоту равнодушен.

Охотничьи принадлежности хозяин хранил в тумбочке под телевизором. Это были: початая пачка бездымного пороха «Сокол», увесистые мешочки с крупной и мелкой дробью, коробочка капсюлей, не менее полусотни латунных гильз двенадцатого калибра, прозрачный пакет с картонными прокладками и войлочными пыжами, мерки для пороха и дроби, прибор для снаряжения патронов под названием «Барклай». Шереметовские охотничьи инструменты и припасы были Зубакину без надобности, ему хотелось найти снаряжённые патроны.

Вор обошёл комнаты по второму кругу. В его рюкзак перекочевали полевой бинокль с надписями на иностранном языке и портативный радиоприёмник.

А с ружьём и патронами случился облом.

Неожиданно заскрипела дверь. Зубакин в напряжении замер, рука скользнула на рукоять ножа, висевшего на поясе. Но это оказался не человек, а огромный рыжий кот, который, отодвинув неплотно прикрытую межкомнатную дверь, лениво прошествовал из кухни в коридор.