Карманная вселенная

1. Два товарища

Европейский центр ядерных исследований, Земля, Евроазиатский союз, 2025 г

Беспилотная «Тесла» остановилась у шарообразного здания Европейского центра ядерных исследований. Молодой человек выпрыгнул из электромобиля, и тот, бесшумно закрыв дверь, укатил за новыми пассажирами.

Арсений Гейм, а этого юношу звали именно так, был подающим большие надежды специалистом в области прикладной квантовой физики. Экстерном окончив профильный институт в Москве и получив приглашение из Европейского центра ядерных исследований, где располагался знаменитый Адронный коллайдер, он очень скоро перебрался в Женеву.

Высокий, кареглазый, со светлыми льняными волосами, молодой ученый в свои 23 года был разносторонне развит и обладал цепким аналитическим умом. Он знал многие языки программирования, интересовался разработками в области биологии, генетики, астрономии, медицины, и, кроме всего прочего, неплохо рисовал.

В молодости его увлекала геометрия и математические взаимосвязи в построении современного мегаполиса, и какое-то время назад он даже всерьез задумывался о карьере архитектора. Но жизнь распорядилась иначе, он уверенно вступил на путь становления выдающегося физика, о чем, впрочем, нисколечко не сожалел.

Существовало у нашего героя еще одно важное увлечение. А именно – дорога была его страстью. Казалось, что в обывательском представлении образ учёного совершенно не вяжется с образом заядлого гонщика, но этот устойчивый стереотип не имел никакого отношения к нашему герою, проведшему всю свою юность в любительских заездах на трассах Подмосковья.

Арсений тосковал по тем временам, когда после напряженного дня можно было полностью расслабиться на шоссе и, выжав до предела педаль газа своей спортивной хонды, довериться глубинным реакции и инстинктам.

Направляясь к светящемуся шарообразному зданию, собранному из горизонтальных кольцеобразных полос, перемежающихся с закаленным стеклом, Арсений с ностальгией вспоминал свой родной город детства Москву. Там до недавнего времени на дорогах еще царил автомобильный хаос прошлого столетия. Множество поблажек в правилах дорожного движения позволяли двигаться на шоссе с немыслимой скоростью без опасения получить взыскание. Сами дороги были больше, шире и прямее, чем горные извилистые «тропы» Швейцарии, а поездка от дома до работы нередко превращалась в сумасшедшие гоночные заезды. Рискованно? Да! Небезопасно? Да! Но зато так чертовски увлекательно.

Женева совершенно не походила на гигантский мегаполис его юности, кишащий страстями и пороками. В отличие от родного города, тут все было более правильно, полезно и спортивно. Его обитатели ели здоровую пищу, занимались физкультурой и постоянно улыбались. Пока Арсений двигался к зданию ЦЕРНа, десятки фанатов экологически чистого транспорта, проносились мимо на своих велосипедах. В парке тренировались йогины, а рядом на пробежку устремились несколько приветливых пенсионеров.

«Все это, конечно, здорово, наверно, полезно и безопасно», – размышлял молодой ученый попутно, – «но в этой жизни не осталось места ни азарту, ни риску.»

Слетав недавно в Москву, он с горечью обнаружил, что и там лихие таксисты-мусульмане покинули дороги, уступив свое место неспешным таксистам-роботам. Он с ностальгией вспомнил, как еще совсем недавно, двигаясь безумной рискованной змейкой, они то тут, то там мастерски по диагонали пересекали плотный поток автомобилей, доставляя пассажира в назначенное место на полчаса раньше прогнозов навигатора.

И вот сейчас все переменилось. Шоссе словно застыло, замерло в монотонном потоке движущихся с одинаковой скоростью роботизированных электромобилей. Душа дороги покинула это место, устремившись в те города, где низкая зарплата перевозчиков все еще позволяла конкурировать с неутомимыми искусственными интеллектами. Впрочем, казалось, что и там она задержится ненадолго. Современные веяния неукоснительно проникали во все уголки нового мира, в котором людям оставалось все меньше и меньше возможностей, а на их место приходили спокойные и рассудительные механизмы.

С введением новых правил безопасности езда по Женеве дорогам превратилась в сущую рутину. Можно было навсегда забыть о дорожной лихости и драйве.

Несколько дней назад Арсений получил очередное серьезное взыскание за участие в нелегальном гоночном заезде. К слову будет сказано, что соревнование по традиции закончилось госпитализацией некоторых его участников. На волне нахлынувшего раскаяния Арсений решил раз и навсегда порвать с любимым увлечением и продал свой байк.

Юношеский дух максимализма все еще управлял поступками молодого человека, поэтому сейчас, когда чувства слегка улеглись, это решение не казался Арсению таким привлекательным. Он уже совсем было расклеился на фоне окружающего ЭКОпомешательства и «Зеленой» атмосферы, когда позади, как пилюля отрезвления, как гром посреди ясного неба, раздалось грозное, такое радостно-анархическое рычание бензинового двигателя.

– Ты что, как эти хлюпики, на велике приехал? – послышался сзади нахальный голос Макса. – Теперь по ЗОЖу оттопыриваться будешь?

– Нет. Меня автопилот подвёз. – сообщил Арсений, виновато улыбаясь.

Перед ним в расслабленной позе сидел на своём бензиновом Харлее, играл гашеткой, подгазовывая, и изрядно дымил его ровесник, широкоплечий парень в спортивной куртке и модных кроссовках. На широкой переносице болтались солнечные очки ГуглГласс 3.0 с дополненной реальностью, а макушку украшала короткая стрижка черных волос. Это был Макс – заокеанский друг и коллега, если, конечно, этого наглого бугая и нигилиста можно было назвать таким конформистским словом.

– Ты без руля совсем скопытишься! – бросил молодой американец назидательно. – Когда теперь с тобой гоняться будем?

– Походу, никогда, – сказал Арсений, досадуя, засунув руки в карманы и толкая носком ноги, одиноко лежащий камень. – Продал я своего железного коня.

Здесь стоит пояснить, что в двадцатые годы двадцать первого столетия использовать личный транспорт, да еще и бензиновый, решались только отчаянные люди. Правительства развитых стран делали все возможное, чтобы пересадить своих граждан на беспилотные трамваи, электротакси или велосипеды. Их мотивы можно было понять: из-за неуклонно растущего населения и автомобилей через пару лет крупные города мира могли наглухо встать в гигантских пробках.

Но Макс, как обычно, действовал не за, а вопреки! И теперь за свою отвязную езду получал множество штрафов; оплачивал огромный налог на свой мощный бензиновый двигатель – Жирную Голову, благо, что его высокий доход позволял этому парню подобную роскошь; не допускался в «зеленые» зоны города, куда мог проезжать только экологически чистый транспорт – в общем, испытывал множество трудностей и унижений, подобно человеку, решившему в середине прошлого столетия ездить по дорогам на конной телеге.

Наблюдая, как тот играется со своим мотоциклом, молодой ученый невольно вспомнил их первую встречу:

– Мэд Макс! – насмешливо представился незнакомый бугай слегка неопрятного вида и протянул молодому учёному свою крепкую руку. – Это твой байк? – произнес он, критически осмотрев транспорт собеседника. Арсений кивком подтвердил свое право владения. – Поздравляю! – заключил незнакомый ценитель, и с этого момента принял Арсения в свой ближний круг.

Сколько помнил Арсений, лицо байкера всегда украшала черная спутанная борода и модные солнцезащитные очки – они стали его визитною карточкой. На ногах Макс носил темно-синие джинсы и берцы, или, на крайний случай, кроссовки. Из-под кожаной куртки нередко торчало пузо, но его толстокожий хозяин не являлся ни жирным, ни тучным. Макс был среднего роста, коренаст и спортивен, с хорошей физической подготовкой, но, будучи схожего возраста с Арсением, выглядел несколько старше.

Поначалу его манеры могли оттолкнуть собеседника. С незнакомыми людьми он вел себя вспыльчиво и нетерпимо, а уж если ему кто-то сразу не нравился, то того он и вовсе не жаловал. Но для всех, с кем бугай сходился – это была большая удача! Макс всегда становился душой компании. Весельчак, авантюрист и деляга, он вечно что-то мастерил, узнавал и вынюхивал. Он имел тысячу связей в научном сообществе и за его пределами. К нему обращались по любому вопросу и с любой проблемой, поскольку для ушлого воротилы не существовало преград и запретов.

Но Арсения привлекло в этом слегка неказистом и несдержанном парне нечто иное. Несмотря на свой порою пугающий внешний вид и развязную манеру общения, у друга было большое сердце. Для людей, которых он выбирал, Макс существенно преображался, становясь большим добродушным доверчивым парнем, который никогда не бросит в беде.

С первого дня их знакомства Арсений наблюдал за упрямым противостоянием своего друга системе, и теперь точно знал, что, какие бы трудности ни выпадали на его голову, тот никогда не сдавался.

– Дороги для людей, а не для роботов! – повторил Макс свою излюбленную фразу.

– Это выше моих сил – стоять пять минут на съезде в очереди тормозных ИИ, когда раньше можно было объехать всех по левому ряду! – пожаловался ему молодой ученый.

– Мой друг, для того и существует двухколесный транспорт! Он пролезет в любую дырку! – с этими словами Макс радостно газанул, так что пробегавшие мимо пенсионеры в тренировочных костюмах отшатнулись в сторону и недовольно покачали головами.

– Что? Завидуете! – бросил он им вдогонку с превосходством бывалого наездника.

– Я не про это, – сообщил молодой учёный, морщась. – Ты в курсе, что теперь по-новому стандарту безопасности в транспортное средство монтируют чип лояльности?

– Серьезно? – переспросил он с издевкой – А что это?

– Представь себе, с этой штукой твой же байк начинает стучать на тебя в дорожные службы! – возбужденно объяснял Сеня. – Ты можешь сколько угодно обманывать камеры, но дьявол уже таится внутри.

– Ну, это кому как! – сообщил довольный Макс. – Вот мы с моей подругой, – и он заботливо погладил свой Харлей, – на такие условности не ведемся. Парни из прикладного отдела взломали мне чиповую систему, и я гоняю где хочу и как хочу! – пояснил он, рисуясь. – Кстати, могу познакомить?

– Спасибо, я уже согласился жить в ногу с прогрессом, – с досадой отмахнулся Арсений. – Говорят, что искусственный интеллект безопаснее человека: никогда не заснет за рулем, не отвлекается и не лихачит – ну так пусть он и возит меня, а я пока займусь более важными делами!

– Будешь сидеть сложа руки, скоро он и эти дела у тебя отберет! – съязвил Макс, ухмыляясь. – Вон таксисты все без работы остались! Сколько их на улице оказалось теперь? А они дорогу любили, как никто другой, – произнес он сочувственно и гротескно погрозил кулаком на запад – Будь он не ладен, этот Илон гребаный Маск!

Непонятно, почему собирательным образом недовольства Макса оказался легендарный новатор и бизнесмен, но было в словах Макса и много того, о чем стоило как следует задуматься. Последнее время роботы, вооруженные электронными мозгами, активно покоряли все новые и новые профессии, оставляя тысячи людей без работы. Будущее, прежде рисовавшее перед человечеством прекрасные техногенные дали, уже не выглядело таким безоблачным.

– Пойдем позавтракаем? – предложил Арсений примирительно.

Макс согласился, но прежде чем пойти, он выкинул один из своих эксцентричных поступков. Бугай торжественно опустился на одно колено и трепетно поцеловал своего железного друга. Только после совершения этого странного ритуала он устремился за Арсением, уже шагавшим к тому времени в сторону проходной.

– Сегодня нам надо все рассказать Ньютону! – загадочно произнес Макс, нагоняя своего друга. Арсений одобрительно кивнул головой.

2. Ньютон

Сказать по правде, существует одно широко распространенное недоразумение, которое сразу же стоит развеять. Люди часто представляют ученых как узколобых зануд, чьи интересы чужды обычным людям и очень скучны. Ничто не может быть дальше от истины, чем подобные взгляды. Физики, – это чрезвычайно харизматичные люди, с сильными чувствами и удивительными идеями. Таковыми замечательными людьми являлись и друзья Арсения.

В кафе в окружении молодых практиканток сидел торжествующий Ньютон, азиат с нехарактерным для китайца именем. Его отец всю жизнь проработал школьным учителем физики в одной из китайских деревушек. Он мечтал о большой карьере для своего единственного отпрыска и поэтому все свои силы положил на то, чтобы его дитя сумело преодолеть конкурентный барьер из двух миллиардов трудолюбивых сограждан и выбилось «в люди». И сын не подкачал, став в свои 27 старшим научным сотрудником ЦЕРНа, на досуге соблазняющим молодых практиканток.

Было в отпрыске старого учителя много странностей. Для своей нации он казался необычайно высокого роста – около двух метров – и обладал удивительными голубыми глазами. Несмотря на сексуальное недоверие к азиатам мужского пола у европейских девушек, на друга Арсения они липли гроздьями. Еще одной необычной чертой, как для китайца в частности, так и для человека, плотно связанного с наукой в целом, являлось его трепетное отношения к католической вере. Каким-то невероятным образом Ньютону удалось примкнуть к группе ученых, приглашённых самим Папой Римским для выработки обновлённой религиозной концепции. Группу, которая ставила перед собой цели сгладить накопившиеся противоречия между наукой и религией, возглавлял сам профессор Кембриджского университета Стивен Хоккинг.

Кстати сказать, сам Хоккинг в отличие от множества других стариков, в свои 83 выглядел прекрасно. И это несмотря на то, что врачи пророчили его кончину еще 60 лет назад от амиотрофического склероза. Казалось, что этот гениальный человек, упрямо цепляющийся за жизнь, собрался дожить до момента, когда человечество все-таки откроет эликсир бессмертия. Он как бы говорит себе каждое утро: «О, это будет серьезный облом, если люди узнают, как решить задачу смерти после того, как я умру.»

Обсуждать сформированной группе ученых и Папе было что, поскольку наука за последние столетия сильно ускакала вперёд, а религия все еще топталась в районе средневековья, размышляя, произошла ли Ева из ребра Адама или его бакулюма.

Молодой Понтифик как никто другой ощущал этот тлетворный разрыв. Он чувствовал, что научно-атеистическое мировоззрение даёт молодым людям более точную и актуальную картину сегодняшнего мира, перетягивая все больше и больше прежних сторонников церкви в новое лоно научного атеизма. Именно поэтому он решил инициировать диспут между блистательными умами современной науки и клерикалами, дабы в процессе осовременить и модернизировать религиозное учение на новый лад.