Жозефина. Политико-фантастическая повесть

– Он разбит, мадмуазель.

– Нет! – нетерпеливо крикнула Элен. – Что с Леже?

– Вы имеете ввиду журналиста Фертрана из…

– Да, да, да! – многословие инспектора действовало ей на нервы.

– А могу я узнать, кем вы ему приходитесь? – осторожно спросил он, явно чем-то смущённый.

– Жена! – резко выкрикнула Элен. – Где он?

– У нас… В префектуре Парижа. Дело в том, что, по нашим сведениям… – ответ девушки привёл инспектора в крайнюю степень замешательства.

Экран мигнул, и не нём появился пожилой мужчина с одутловатым лицом, большими, слегка вывернутыми губами и густыми бровями. Глаз почти не было видно, потому что мужчина смотрел исподлобья.

– Комиссар Обэ, – мягко сказал он, в то же время властно глядя на девушку. – Мне нужно с вами срочно увидеться. Я сейчас подъеду…

– Нет, быстро прервала его Элен. – Я возьму такси, так быстрее. Он жив?

– Я буду ждать вас внизу, – вместо ответа, сообщил комиссар, всё так же исподлобья глядя на неё.

Когда Элен приехала на Кэ-дез-Орфевр, её тут же окружили несколько вечно толкавшихся здесь репортёров. Молча проталкиваясь среди них и, даже, не вдаваясь в суть их вопросов, она вошла в здание Префектуры.

Комиссар Обэ, как и обещал был здесь. Увидев вошедшую девушку, он направился к ней. Но ещё раньше к ней подскочил какой-то долговязый веснушчатый субъект из числа тех, кого в журналистской среде именуют презрительной кличкой «пиранья», за беспринципность поведения при отыскивании сенсаций для своих редакторов, которые, впрочем, их тоже презирают, хотя от себя и не гонят.

– Правда ли, что вы были любовницей Фертрана? – крикнул он, чуть ли не под самый нос подсовывая ей дискофон.

– Уйди, ублюдок! – зло выкрикнула Элен и, вырвав у него аппарат, с размаху швырнула его на пол.

– Прошу вас сюда, – увлекая её в один из коридоров, сказал комиссар, одновременно делая знак, дежурившему здесь полицейскому, с приказом задержать репортёров.

– Мы идём к нему?! – немного успокоившись и в упор взглянув в лицо комиссара, с вызовом спросила Элен.

– Вы, действительно, хотите видеть его сейчас? – задумчиво пожевав большими губами, проговорил Обэ.

От подтекста, который комиссар вложил в эту фразу, на Элен повеяло таким холодом, что последний огонёк надежды, что ещё чуть-чуть теплился у неё в груди, тут же угас. Ей пришлось до боли закусить нижнюю губу, чтобы подступивший к горлу комок не вырвался наружу рыданиями. Она очень испугалась, что сейчас потеряет над собой контроль и скатится до истерики, вместо того, чтобы пойти и проститься с Леже.

Когда первое оцепенение прошло, Элен, не глядя на Обэ, молча кивнула.

– Ну, что ж, пойдёмте, – предварительно пожевав губами, согласился комиссар. – Это вот здесь.

Проведя её по каким-то коридорам, он открыл одну из дверей и пропустил девушку вперёд. Перешагнув порог, Элен тут же со страхом попятилась назад. Она никак не ожидала, что этот стоящий посреди комнаты высокий хромированный стол, накрытый синей простынёй, может вызвать в ней столько ужаса.

Без труда догадавшись о состоянии девушки, Обэ осторожно взял её под локоть. Дико взглянув на комиссара, Элен резко вырвала руку, будто он подталкивал её к гильотине. Но, тут же опомнившись, сама вцепилась обеими руками в плечо комиссара, бессознательно подталкивая его вперёд. Обэ, с выглядывавшей у него из-за плеча, точно из-за щита, девушкой, подошёл к столу и знаком попросил, одного из находившихся здесь людей в халатах, откинуть простыню с головы покойного.

Вопреки ожиданию, увидев лицо Леже, Элен совершенно успокоилась. Отпустив рукав пиджака комиссара, она подошла вплотную к столу. В выражении лица Фертрана было какое-то умиротворение, словно, он знал о предстоящей гибели и успел полностью рассчитаться с жизнью. Если бы это было лицо живого человека, можно было бы смело назвать это выражение счастливым.

Элен вдруг почувствовала, что её обманули. Все. В том числе и Фертран. Она всегда завидовала ему и всегда хотела быть рядом. Но ему было не до неё. У него всегда было что-то соперничающее с ней, а гордость, из-за которой она очень страдала, не позволяла ей быть на втором месте. И вот теперь, когда, наконец, он признал её право первенства, Леже у неё отняли. Бесчестно, подло! Ах, почему она отпустила его одного?! Будь она с ним, этого бы не случилось! Уж он сумела бы, пусть в последнюю минуту, как-то, но спасти своё счастье. От чувства острой жалости к себе, у Элен задрожал подбородок и из глаз неудержимо потекли слёзы. Комиссар Обэ осторожно, но решительно, взял девушку под руку и вывел из комнаты.

В коридоре они тут же столкнулись с инспектором Тронкье. Он и ещё два полицейских в форме, сопровождали третьего полицейского тоже в форме, с наручниками на руках. Этот третий был совсем молоденький мальчишка с испуганным измученным лицом. Не смотря на отрешённость, у Элен невольно шевельнулась жалость к нему.

– Префект велел срочно доставить его к нему в кабинет, – виновато объяснил Тронкье комиссару. – Он желает сам провести допрос. Я нигде не мог вас найти, чтобы предупредить.

Обэ сердито зажевал губами, исподлобья глядя на инспектора.

– Префекту звонили из канцелярии премьер-министра, – поёжившись под взглядом комиссара, торопливо добавил Тронкье. – Говорят, сам президент хотел видеть этого Фертрана. И тут вдруг… – он многозначительно кивнул в сторону арестованного полицейского. – Так что префект…

– Так это ты?! – задыхаясь от гнева, выкрикнула Элен.

До неё, вдруг, дошло, что этот вот, понурый мальчишка, который только что вызвал в ней такое чувство жалости, и есть убийца Леже, палач её счастья.

– Подлец! Тебя купили! Я знаю, ты из мафии. Вы давно за ним охотились. Сколько тебе заплатили?! Что он тебе сделал?! Ну, что он тебе сделал? – пытаясь вырваться из рук, схватившего её Тронкье, простонала Элен.

– Увидите его, – распорядился Обэ, кивнув растерявшимся полицейским.

– А, ты плачешь?! – отталкивая инспектора и загораживая дорогу, закричала девушка. – Хочешь вымолить себе этим прощенье! Дайте мне что-нибудь! Дайте мне автомат, я убью его, как он убил Леже!

Пришедшие на помощь Тронкье полицейские кое-как оттащили Элен в сторону.

– Проходите, – слегка подтолкнул арестованного комиссар.

Но тот не двигался с места. Губы его беззвучно шевелились.

– Что с ними будет? – наконец, произнёс он, обращаясь к комиссару. Но тот отвернулся, сердито жуя губами.

– Что с ними будет? – громче спросил арестованный, поворачиваясь в сторону Элен и полицейских. По его лицу обильно текли слёзы, которые он время от времени сбрасывал резким поворотам головы.

– Что будет с моей женой и малюткой? У неё были тяжёлые роды. Мы так были счастливы, что я, наконец, нашёл работу. У неё никого нет, кроме меня.

– Увидите его, наконец! – зло крикнул Обэ полицейским, всё ещё державшим обессиленную девушку за руки.

– Ей даже не дадут пособия, – безвольно подчиняясь подхватившим его под руки полицейским, продолжал говорить арестованный, всё так же обращаясь к Элен. – Она ещё нигде не работала.

Он говорил ещё что-то, но Элен уже не могла разобрать что именно, широко раскрытыми глазами, смотря ему вслед.

– Он, что же, не виноват? – повернувшись к комиссару, умоляюще спросила она.

– Нервы, мадмуазель. Полицейских не хватает. Вы же знаете какое сейчас положение в стране. А субсидии на социальные нужду нынче не в моде, поэтому приходится иногда дежурить по нескольку смен. К тому же прибавьте, что все мы люди, со своими житейскими заботами. Да, что говорить, – он устало махнул рукой.

Элен уже второй раз за сегодняшний день почувствовала, что её обманули. Слёзы опять потекли у неё из глаз. Обэ достал платок и, сердито жуя губами, вытер ей щёки.

Это такое неумелое и, в то же время, такое нежное проявление заботы, лишило Элен последних сил. Она уткнулась в плечо комиссара и заревела, как ревела когда-то в детстве, когда её обижали и совсем не хотелось жить.

Глава 10. Наследие будущего.

– Привет, старина!

Стив, заглядевшийся на витрину какой-то ювелирной лавки, вздрогнул от неожиданности и повернулся на голос. В распахнутых дверях стоял, улыбаясь во весь рот, точно на плакате с рекламой зубной пасты, молодой мужчина в безукоризненном костюме, лихо сдвинутой на американский манер шляпе и небрежно повязанном галстуке.