Болельщик на солнцепёке. Рассказы о любви и спорте

Лиля шла себе и шла. Не меняя скорости, шла и шла.

Поутру бегунов на стадионе прибавилось: те, кто отдыхали, вышли с новыми силами.

Под конец соревнований солнце опять жгло. Последние два часа оказались самыми тяжёлыми – все уже еле-еле передвигались, Лиля валилась с ног.

? Да уходи уже! – кричала Роза Лиле прямо в микрофон. – Сто десять километров. Нормально.

Жених окатил Лилю из шланга, который ему выдал дворник – шланг просто подключили к крану. Лиля вздрогнула, встрепенулась под сильной струёй воды и снова стала сильной, ноги опять смогли двигаться…

Финишный выстрел возвестил о том, что сутки соревнований прошли. Спортсмены встали на стадионе. Судьи прошли по стадиону, записалипоследние метры. Оказалось, что Лиля прошла сто восемнадцать километров («с копейками»)! Она стала второй на первенстве города. В прошлые Ершова пробегала за сутки сто пятьдесят, но это же Ершова, опытный воин. Сейчас она бы и сто восемнадцать не пробежала. Ершова так и сказала:

? Ну, молодец Лилька! Кто бы мог подумать: поддержала честь клуба.

? Я же вам семь лет назад ещё пообещала, ? недоумённо пожала плечами Лиля.

Ошеломлённый жених повёз Лилю и Розу домой, и впервые зашёл к ним в квартиру. Он так был восхищён Лилей, что перестал даже бояться мамы, с которой до этого ни в какую не хотел знакомиться. Жених Розы сказал:

? У такой спортсменки мама не может быть плохой!

Жених Розы проводил еле передвигающуюся Лилю до кровати, потом познакомился с мамой и попросил руки её младшей дочери. Роза была в восторге. Она пыталась рассказать маме об эльфийских ушках и заколдованных ногах, но оказалось, что мама видела и Лилю, и Розу, и жениха, и директора клуба, и Ершову (у неё брали интервью) – суточный бег транслировали по интернету.

Через два года во время суточного бега лил проливной дождь. Муж Розы, Лилин свояк, облачился в рыболовный костюм и был единственным болельщиком. Несмотря на ужасные погодные условия, настоящий всемирный потом, Лиля прошла своим быстрым пёхом за сутки сто тридцать шесть километров и стала первой в городе и третьей среди ветеранов России. Лиля подумала, что она выиграла у себя целых восемнадцать километров, а если бы не дождь выиграла бы больше. «Время работает на меня, ? решила Лиля, ? надо будет сообщить об этом сестре, она любит фэнтези-идеи, фэнтези-пророчества, фэнтези-изречения».

Цель достигнута. Лиля стала чемпионкой города. На душе чемпионской медалью лежало спокойствие. Лиля отказалась от предложений суточников «подвезти», она шла домой, еле передвигаясь, под руку с бегуном, который уже целый год провожал Лилю, встречал с работы, но на большее пока так и не решился: марафонцы ужасно стеснительные, у них не очень хорошо получается ухаживать за девушками, да и девушки марафонцев обходят стороной – кому нужны люди, которые целыми днями бегают и все деньги тратят на кроссовки, экипировку и поездки. Таких мужчин могут понять только женщины, которые сутки напролёт могут ходить быстрым пёхом.

Разрешение на выезд

Родители Олеси в разводе. Папа живёт на Украине, а мама – в России. Папа отказывается оформить у нотариуса разрешение на выезд дочери в Словакию. Из-за этого Олеся не едет с командой на сборы. Она ненавидит отца. Следующим летом отец приезжает в семью

, опасаясь всеобщей украинской мобилизации.

? Никогда не звони сюда, дрянь, ? по-русски, даже без говорка, ну абсолютно без акцента, отчеканила ей бабушка и бросила трубку.

? Ну вот, ? расстроилась Олеся. ? Поговорили десять секунд, а счёт придёт на минуту.

Она уже знала тариф, почём минута на Украину. Месяц назад позвонила бабушке, так вообще секунду проговорили, точнее – бабушка, услышав её голос, бросила трубку, и тоже – 70 рублей. Ещё сбербанк процент за услугу берёт. Итого – девяность рэ платить придётся. Чёртова телефонная компания. Монополист – как их учат на обществознании. Лучше бы по мобиле звякнула, там хотя бы 50 рублей. Но по стационарному телефону счёт нескоро придёт, через неделю-две, а с мобильника сразу спишут. А ей, Олесе Денисёнок, мобильник нужен.

Ненавидела она сейчас бабушку? Наверное, да. Если бы не бабушка, мама с папой не разошлись бы, не развелись. Тренер по волейболу всегда их учит не выходить из зоны, защищать свою зону. Бабушка вторглась не в свою зону – Олеся это понимала. Бабушка – активная, хозяйка отличная. Живёт недалеко от моря, в Очакове, маленьком городе недалеко от Николаева, о котором вскользь упоминается в каком-то рассказе про парус одинокий – им по внекласске задавали ещё в старой школе, в обычной, не спортивной. Бабушка летом сдала все комнаты отдыхающим, вот и отказала ей, Олесе, брату-погодку Олежке и маме приехать к ней «в сезон». Олеся не очень расстроилась, расстроилась мама. У младшего брата аденоиды и отиты – ему морской воздух нужен, море, тепло. На самом деле, там скучно и кое-кто во дворе «москалями» их обзывал. Олеся своими ушами слышала как на пляже к одной девочке женщина обратилась:

? Как тебя зовут?

? Лена.

? Лена ? плохое имя, москальское. Ты, девочка, с моей Галкой не дружи.

И женщина пнула девочкины формочки шлёпкой. Шлёпки здесь все упорно называли «сланцами».

Олеся спросила у мамы, москальское или не москальское имя «Олеся», мама успокоила, что Олеся нормальное имя.

? Тут ещё ничего, ? сказала мама. – Тут русских много. А вот на Западе…

Олеся тогда не поняла, какой Запад. Учительница в школе говорила, что есть Восток, есть Запад. Олеся тогда особенно не заморачивалась. Она побежала играть с Леной. А от Галки весь месяц на пляже шарахалась – у неё мама злая.

Это всё Олеся вспомнила сейчас, когда от папы потребовалось разрешение, заверенное нотариусом. Он, мол, папа, Марко Маркович Денисёнок, разрешает своей дочке Олесе Денисёнок выезд в Словакию под присмотром тренеров. Мама такое разрешение уже взяла. Тысячу стоило разрешение на выезд. Но визу в словацком посольстве не дали.

? Их не поймёшь, ? переживала тренер Елена Ивановна. (Олеся вспомнила вдруг, что Елена – москальское имя). – В Болгарию в том году дали, а в Словакию – придрались. Нужно, Олесь, от папы разрешение. Он же у тебя – иностранец.

Так в 13 лет Олеся узнала, что Украина, где многие говорят по-русски, ? иностранное государство.

У Мишель, девочки из их волейбольной команды, папа был совсем не иностранец, жил от бывшей семьи совсем недалеко, но он тоже отказался взять дочке разрешение. Бабушка Мишель, разговорчивая, активная, рассказала Олесе, что он жадный, удавится за тысячу рублей – столько стоило разрешение.

? Он, представляете девчонки, ? хлюпала носом, ссылаясь на весеннюю аллергию, бабушка Мишель. – Мишель в коляске, а он у моей дочки отчёта требует, куда она двадцать рублей дела. А она, доча моя, на мороженое эти деньги потратила! Вот жадный какой. Пришлось развестись. Жить со скрягой молодой женщине невозможно.

О том, как невозможно жить с папой, Олеся догадывалась. То, что стало происходить у них дома, когда бабушка отказала принять внуков летом, можно назвать «адом». Отит и аденоиды брата надо было профилактически лечить. Поликлиника путёвку так и не дала, хотя обещала, в собесе маму послали открытым текстом. За огромные деньги пришлось отправлять Олежека в санаторий в Анапе, там брата избили, всю смену он пролежал в местной больнице с сотрясением. Маме пришлось самой перевозить Олежку домой, опять за свои деньги. Мама сильно переживала, похудела, стала похожа на тень, и ? отказалась продлить временную регистрацию папе в их квартире. Регистрация была временная, срок её заканчивался, а российского гражданства у папы не было, он принципиально его не оформлял. Что тут началось. Крики! Ругань. Но мама была непреклонна, она возненавидела «свекруню», считала во всех «бедах» виноватыми её и папу. У папы на работе случилась проверка – начальник папы заплатил штраф. Папа потерял работу, хорошую работу, богатую. Он напился (хотя не пил даже пива, но много курил), избил маму. Родители быстро развелись, суд пошёл маме навстречу, развели заочно. Теперь папа жил у себя дома, в Очакове, а они – у себя. Мама жалела об одном: надо было сходить в травмапункт, тогда бы папу лишили родительских прав, и не нужно бы было теперь никакого разрешения.

? Умна задним умом, ? вздыхала мама…

Брат Олежка после неудавшегося отдыха сказал маме:

? Записывай меня на борьбу, мне врач так сказал в больнице, хороший дядька!

? Но у тебя освобождение на год!

? Записывай, ? брат был непреклонен.

? Упрямый как осёл. Весь в отца, ? расплакалась мама.

Олеся привыкла к маминым слезам. Сначала во время семейного ада, потом, когда ад закончился, мама плакала, что денег стало катастрофически не хватать. И на секцию борьбы денег не было. Но маме подсказал интернет. Нашлись бесплатные занятия! После школы брат на автобусе ехал в другую школу. Никогда не платил за проезд. Если ловили контролёры, убегал от них или зубы заговаривал. Школа была с пятого класса. А с первого класса там можно было заниматься борьбой и волейболом бесплатно.

Время шло. Брат поступил в пятый борцовский класс. И Олесе пришлось тоже перейти в эту школу – мама попросила.

? Олесь! Там и завтраки и обеды бесплатные!

Олесю это поразило. В школе их кормили бесплатными завтраками только в началке. А дальше, весь пятый класс, Олеся натурально в школе голодала. Уроков стало больше, а завтрак и обед Олесе не был положен. Олесе очень захотелось в школу, где питание бесплатное для всех, а не только для тех, малообеспеченных и многодетных. Мама Олеси получала хорошую зарплату, но выплачивала ипотеку и поэтому под категорию малообеспеченных её дети не попадали.

Олесю приняли в шестой волейбольный класс «А», хотя она в волейбол играть вообще не умела, даже не знала, что это за игра. Но тренер просмотрела её в зале, и дала «добро». В новую школу Олеся первого сентября ехала с радостью. Пусть, пусть ездить надо. Нормально: Олеся рано вставала. В старой школе Олеся чувствовала себя ущербной. Бедной-пребедной. Ей было стыдно за свои мужские кроссовки (мама старалась покупать унисекс, чтобы Олежка донашивал), застиранные футболки, самые дешёвые джинсы; за простенький мобильник было стыдно до невозможности. Удивительно, но брат совсем из-за этого не переживал. Но у мальчишек всё по-другому. У них крут тот, кто сильнее. Последний год Олеся чувствовала себя в классе затюкано, пришибленно, она считала себя ничтожеством. Хуже быть просто не могло. С ней дружили девчонки, никто её не обижал, но она сама, в душе, считала себя лузером. Поэтому ушла, не задумываясь.

В новой школе тоже пришлось несладко. Олеся была к этому готова. Некоторые девчонки пять лет отзанимались волейболом. Некоторые были очень богатые. Родители многих девочек были в прошлом волейболистами, они ходили на все игры, и даже на тренировки!

Классная руководительница упрекала Олесю, что мама не ходит на родительские собрания.

? Она ходит, просто опаздывает, вот вы её и не отмечаете! – протестовала Олеся. – Она у брата сначала на собрании, она не может разорваться!

Родительский комитет требовал с мамы деньги на форму и подарки тренеру. Мама сдавала только на форму. Приходилось Олесе объяснять родительскому комитету об ипотеке и о том, что папа с ними не живёт и не помогает.

В старой бы школе Олеся не посмела и рта раскрыть, а тут – вякала, сама не знала почему. Может, потому, что тренер иногда стала выпускать Олесю играть первым составом. Олеся стала распасовщицей, связующей. Связка – это талант, это не всем даётся. Тренироваться ей очень нравилось, а уж на площадку выходить Олеся на турнирах Олеся обожала. Команда на первенстве города четвёртая стала. А команд в городе всего двенадцать. Жалко, что не в призах. Проиграли в игре за третье место. Во всём приём виноват, нет у команды сильного либеро. После либеро тяжелее только связке. Надо доигровщику пасовать удобно. Связка привыкает к одному доигровщику, к его росту. А если доигровщик другой, то связке заново приспосабливаться приходится. Тут уж не до первого темпа, тут бы со вторым темпом не промахнуться.[34 - При первом темпе передача короткая и быстрая, во втором темпе связующий даёт высокий длинный пас – противник успевает подготовиться к приёму мяча.] Хорошая школа. Всем еда бесплатная, и завтраки и обеды, и лагерь зимний почти бесплатный, и Болгария прошлым летом обошлась всего в семь тысяч вместе с перелётом. Нет! Ну почему в Болгарию достаточно было только от мамы разрешение, а в Словакию требуют и от отца?!

С марта-месяца писали папе по соцсетям, стучали клавишами допотопной клавиатуры и она, и брат, и даже мама – папа занёс их всех троих в чёрный список. Отправили папе письмо, и бабушке письмо – заказные с уведомлениями, дорогие письма. Ответа не последовало. А уведомление почему-то вернулось только одно – от бабушки.