Три цветка и две ели. Первый том

Маргарита горше заплакала, закрыв ладонями лицо:

– Грити, я так не могу, – услышала она. – Ты вчера ревела, сегодня снова… А я хочу, чтобы ты была здесь счастлива, как я.

– По… этому пяяялишься на эту Лииилию, – плача и всхлипывая, выговорила она.

– Ну… она красивая… Может, случайно и попялился… Она же любимая Вьёна?!

– А если я начну облизываться на Адреами?

– Не сравнивай. Ты – женщина.

– Уйди, – горько изрекла Маргарита, вытирая щеки.

Рагнер постоял немного – она к нему не поворачивалась. И тогда он молча ушел.

Продолжая плакать, Маргарита задвинула засов, запирая дверь спальни. Затем она подошла к потайной дверце и посмотрела на щеколду. Хотелось и эту дверь гордо затворить, но запор являлся цветком лилии.

– Ты была бы рада, – сказала она черно-железной лилии, обращаясь в своем воображении к черным, бархатным глазам соперницы. – Нет, своими руками я не поставлю тебя между нами.

________________

Немного успокоившись, Маргарита ждала Рагнера и не тушила свечи. Приоткрыв дверцу кровати-шкафа, она сидела на постели, одетая в тонкую сорочку и гипнотизировала резную панель с крючками. Спустя триаду часа она не выдержала: потушила свечу, забралась под одеяло и закрыла дверцу кровати. Но через четыре с половиной минуты девушка уже стояла у потайной двери, сдвигала крючок и тихо ее открывала.

На цыпочках, ступая голыми ногами по холодной поливной плитке, она зашла в узкий проход и, остановившись у двери в опочивальню герцога, прислушалась – тишина. Похоже, напившись камышового вина да наорав на свою любимую, Рагнер теперь самодовольно почивал.

Нарисовав большим пальцем крестик на груди, она сдвинула засов, приоткрыла дверь и просунула голову в спальню – Рагнер действительно спал, не закрыв балдахин, отвернув лицо и оставив непокрытым мускулистый, отмеченный шрамами торс.

Маргарита сделала пару шагов к кровати, когда из своего угла вышла Айада и встала неподалеку от девушки, настороженно следя за ней. Собака не скалилась, но и не подпускала ночную пришелицу к своему хозяину.

– Отойди, прошу, – шепотом сказала ей Маргарита. – И знай: он на тебе всё равно никогда не женится – не выссслуживайся тут больно, – прошипела она неумолимому зверю.

С кровати донесся смешок, после чего Рагнер сел на постели. Айада, не мешкая, запрыгнула к нему, опережая Маргариту. Хозяин что-то ей сказал, и собака, смерив Маргариту недобрым взором коричневых глаз, нехотя соскочила на пол – вернулась к своей подушке. Только потом Маргарита молча забралась под простыню, какой укрывался Рагнер, и легла с ним рядом.

– Я разбудила тебя? – тихо спросила она.

– Нет, – вздохнул Рагнер. – Я тут лежал и продолжал с тобой ссориться.

– И что ты мне хотел сказать?

– Если вкратце: то ты дурочка, а я святой Ангел.

Опираясь на локоть, он перелег на бок, лицом к Маргарите.

– Из-за Лилии ты почему на меня взъелась?

– Просто… Я не знаю, Рагнер. Я не всегда понимаю вас, мужчин… Ольвор едва женился, а уже… И я не знаю, как ты будешь себя вести, когда меня не будет рядом. Если у нас всё так же, как у Ольвора и Хельхи, то я не хочу так. Я лучше, – дрогнул ее голос, – лучше вернусь в Орензу.

– Плачешь?

– Почти…

– Я тоже не хочу так, как у Ольвора и Хельхи, потому что я – не рыжий капитан, пропадающий в море большую часть года, а ты, благодарю тебя моя звезда, не Хельха. Ну а Лилия… Вьён влюблен в нее без памяти. Наследную верфь ради этого цветочка продал. И я уверен, что года не пройдет, как белая лилия обвенчается с камышом-Вьёном. Тут я уж точно я другу мешаться не буду – говорю это затем, если ты всё еще не веришь, что я тебя, дуреху, люблю.

– Почему ты ушел, проводив меня в спальню, и не поцеловал?

– Потому что помню твое «фу» и «белое вино – это вонь».

Маргарита улыбнулась.

– А почему ты вернулся?

– Хотел показать янтарь с осой и сказать, пока не забыл, что завтра, в час Целомудрия, к тебе в опочивальню ввалятся печник и бородатый резчик, уже нарезавший жене семерых деток… Не хочу его убивать, так что ты будь одета и прочее. И он весь день будет всё у тебя мерить… Зато скоро ты получишь роскошные покои, достойные герцогини Раннор.

– Целуй меня немедленно.

– Всё кроишь из меня тряпку, да? Тебе что мало, что я уже пятнадцать дней на коленях простоял, прорыдал и проиграл на лютне? Очень неудобно рыдать и при этом музицировать! Я и сейчас твои приказы исполнять должен?

Она поцеловала его сама.

Глава XI

Шестой день рождения Ксаны

Единственных, кого Экклесия преследовала больше алхимиков, колдунов или ведьм, так это еретиков – тех, кто вольно трактовал веру и знание, а иногда, извращая и то и другое, поклонялся Дьяволу. Еретиков существовало два вида. Первые являлись священниками в отдаленных приходах, где они, чувствуя себя властителями душ, чего только не проповедовали. Для их разоблачения Экклесия создала розыскную службу «Святое испытание», подчинявшуюся епископам. Испытатели работали как тайно, так и открыто, надзирая за деятельностью настоятелей храмов.

Второй тип еретиков возник благодаря ремесленникам. Художники, зодчие, златокузнецы, работавшие на Экклесию, порой случайно слышали и читали то, чего не должны были знать, делали ложные выводы и, покидая мастерские Святой Земли Мери?диан, распространяли преступные идеи по всей Меридее. Чтобы не попасться в руки испытателей, такие еретики объединялись в тайные общества, в ордены, и закрывали лица масками: сосед не знал имени соседа, пришедшего на черную (тайную) службу, и, конечно, никто не знал имени магистра ордена. Именно в тайных орденах больше всего было дьяволопоклонников, и они не считали хозяина Ада злом – для них он был тем же Богом, другим Богом, какой разрушил бы этот мир, но подарил бы иной – тот, где на земле, а не на небе, человек мог бы жить бессмертным существом.

________________

Третий день в Ларгосе, тридцать второй день Трезвения, не считая появления Ниля Петтхога, прошел для Маргариты обыденно. После Рагнер, Ольвор, Айада, шестнадцать охотников и орава собак ушли на два дня в лес. Зато тридцать пятого дня Трезвения в Ларгосце выдалось пиршество, на каком все лакомились олениной, тетеревами, рябчиками и иной дичью. Далее Рагнер и Ольвор сходили на «Медузе» к острову Фёо, а тридцать седьмого дня Ольвор наконец отбыл на «Розе ветров» из Ларгоса – и вовремя, а то Маргарита всерьез начала ревновать к нему Рагнера. Железная Олзе, кстати, устояла, ведь не зря была «страшной женщиной», оттого оказалась не по зубам даже «рыжему людоеду».

Затем наступил тридцать восьмой день Трезвения. На эту медиану выпал шестой день рождения Ксаны, наилюбимейшей внучки Арла Флекхосога. Да прежде торжества герцог Раннор и баронесса Нолаонт собирались посетить полуденную службу в храме Благодарения, появившись вместе перед всем Ларгосом.

Маргарите ничего не оставалось, как надеть свое самое роскошное платье, в каком она была на «поминках Лодэтского Дьявола», платье из багряной тафты с белым треугольником тесного верха – наряд с глубоким вырезом, пышными рукавами и с острым шлейфом. С Соолмой они продолжали «дружить», ведь настоящих подруг не имела ни та, ни другая. Так что Соолма снова «накрутила» Маргарите прическу, а именно – два рогалика, похожих на рожки, из-под каких спадала на спину двойная белая вуаль. Во лбу красавицы заблестел золотой кулон с черным морионом, плечи она укрыла роскошным черно-золотым плащом. А еще Маргарита не преминула захватить миниатюрный золоченый молитвослов. Глянув на себя в зеркало, она заключила, что выглядит даже не как баронесса – как герцогиня!

Спустившись вниз, в обеденную залу, Маргарита нашла Рагнера одетым «как обычно» – в черные плащ, штаны и камзол. Он подпоясался золотистым кушаком, украсил себя любимым беретом, золоченым кинжалом Анаримом и (что-то новенькое!) золочеными шпорами.

– Ого, – увидав Маргариту, сказал Рагнер и уставился на ее пышно приподнятую платьем грудь. – Мне кажется или твои сочные яблочки… уже больше, чем яблочки?

– Такая маета… – пожаловалась Маргарита.

– Маа и Таа? – приобнимая ее, сладострастно протянул он. – Отличные имена ты дала своим молочным сестрицам…

– Рагнер! Мы же в храм идем! А я лишь хотела сказать, что мне нужна портниха: пора заказывать новый гардероб. Я и в это платье с трудом вместилась, хотя прошло так мало времени…

– Как раз сегодня можешь разузнать о портнихах. У Флекхосога будет весь свет Ларгоса.

Свет Ларгоса не мог похвастаться блеском: три судьи, несколько законников, торговцы рыбой, владельцы кораблей. Их супруги одевались скучно или дурно. Еще в храме были владелец верфи, Арл Флекхосог, да его судостроитель, Антос Альмондро. Санделианский корабел оказался чернобородым, загорелым, крепким мужчиной в возрасте Благодарения. Маргарите понравилась его открытая улыбка, белые зубы и достоинство во взгляде. Его супруга, семнадцатилетняя Лючия, ярко выделялась среди местных блеклых дам: белокожая южанка с благородным прямым носом, выразительными смоляными очами и резкими, будто начерченными углем бровями. Как пристойная жена, она спрятала все-все волосы под впечатляющий красный эскоффион. Маргарита поняла, что именно ее стоит расспросить о портнихе.