Три цветка и две ели. Первый том

– Внизу Вьён, – сказал Рагнер, подходя к Маргарите. – На Лилию Тиодо напали… Нам надо срочно вести поиски выродка. Соолма, – посмотрел он на Черную Царицу. – Ты тоже нужна и твоя сумка с лекарствами. Похоже, над госпожой Тиодо надругались.

Соолма немедля встала из-за стола и поспешила к винтовой лестнице.

– Ты не тревожься и спать ложись, – сказал Рагнер Маргарите. – Когда вернусь – не знаю, не жди.

Девушка схватилась за живот.

– Что такое? – перепугался Рагнер.

– Вроде толкается уже… – прошептала она. – Впервые… Это ничего. Ты иди, конечно. Надеюсь, она не очень сильно пострадала.

– Мост поднимут на ночь, пока меня нет, – бросил напоследок Рагнер и убежал из обеденной, забрав с собой Айаду.

Уже минуты через три, одетый в теплый камзол и плащ, опоясанный цепью с бальтинским мечом и с беретом на голове, он выходил с лестницы на первый этаж, в караульную. Вьён сидел неподалеку от горящего камина, на стенном выступе, склонив плечи и уронив голову в руки.

– Так, давай рассказывай подробно, – сказал Рагнер, опускаясь рядом с другом на каменный выступ.

– Я ничего не знаю, – простонал Вьён. – Она в таком жутком виде… И чувствует себя тоже жутко… Всё время плачет, неясно бормочет…

– Рассказывай, что знаешь.

– Мы ждали ее к обеду. Поначалу не беспокоились, хотя госпожа Тиодо задерживалась. Но потом пришел мерин. Один… Мы и подумать не могли, что такое может… Полагали, что госпожу Тиодо мерин мог сбросить. Я боялся, что она ногу сломает, – едва не плача, горько усмехнулся Вьён. – А сейчас… Душа этого ангела растоптана, и ее не срастить, как кость. Рагнер, почему ты позволил ей уехать одной? Ведь было темно! Ты даже одного-единственного охранителя не мог ей выделить из своей дюжины!

– Не обвиняй меня, – вздохнул Рагнер. – Мне тоже паршиво. Я настойчиво предлагал ей охрану, но она наотрез отказалась. Ни в какую. Не мог же я насильно… Не надо было ее слушать… – потер он лицо рукой. – Прости меня…

– Прости меня! – со злобой повторил Вьён. – Тебе давно не семь лет, Рагнер! Найди и покарай этого зверя, слышишь меня?! Прилюдно, на эшафоте, и чтобы она это видела!

– Да, – кивнул он и положил руку на плечо Вьёна. – Клянусь тебе.

Тем временем караульная наполнялась крепкими мужчинами с ружьями и арбалетами в руках, с мечами и цепями на поясе; со двора доносился лай собак и порой недовольно ржали лошади. Соолма спустилась, будучи в теплом плаще на плечах, с двурогим колпаком на голове и с объемной сумкой в руках.

– Прочешем весь лес с собаками, – вставая, сказал Рагнер. – Сперва найдем, где всё случилось. И если собаки возьмут след, то даже в лесу ему не спрятаться. Соолма поможет госпоже Тиодо, а та всё ей расскажет – то, в чем дама не может откровенничать с мужчинами.

Вьён кивнул, после простонал и обхватил свою непокрытую голову руками, приподнимая отросшие, седоватые волосы.

– Как же напиться хочется… – с отчаянием проговорил он.

– Не смей, – строго сказал Рагнер. – Только не сейчас, когда нужна твоя помощь. Мне очень нужна и ей тоже.

– Я не собираюсь, что ты… – пробормотал Вьён, ступая вслед за Рагнером к тамбуру. – Желание что-то сделать, это не одно и то же с действием.

________________

Маргарита сначала не могла спать: сидела у окошка в «опочивальне принцессы» и смотрела на темный, тихий передний двор, но после сонливость стала ее одолевать. Тогда она решила, что переночует в спальне Рагнера – возвратившись, он всё ей расскажет. А в его спальне стояла такая холодина, что девушка, надела поверх сорочки «кафтан ремесленника», – стеганое домашнее одеяние из зеленого атласа. Она оставила зажженным светильник, но плотно задвинула завесы балдахина.

Уснула Маргарита быстро, да сон ей пришел жуткий. Ей снилось, что это она бежит по лесу, спасаясь от кого-то ужасного, падает в овраг, встает и в ужасе снова бежит по темному лесу. Среди деревьев встречались люди: была там и лесная бродяжка, которую обнимал Рагнер, но когда возлюбленный повернул к Маргарите голову, то она увидела в его черной одежде неизвестного ей усатого человека. Рагнер, обнаженный по пояс, появился с другой стороны – вокруг него падал снег. Лилия Тиодо прижималась к его спине, согревая его и целуя центр вытянутого меридианского креста. Маргарита попыталась оттолкнуть Лилию и подраться с ней – и та исчезла. Когда же Рагнер наконец обнял Маргариту, то превратился в Нинно, и теперь она сама стала вырываться из стальных охватов кузнеца, который тащил ее так же, как перед своим бегством, на кровать, непонятно откуда взявшуюся в лесу. Он закрывал ей рот рукой, потом стал целовать и плакать. Только она вырвалась на свободу и спрыгнула с ложа, как Нинно превратился в рыжего сатира, кронпринца Зимронда, бегавшего за ней среди кустарников и елей; хохоча, схватывая ее и отпуская, – он играл с ней, словно кошка с мышкой.

Внезапно из-за деревьев вышел мужчина в черном просторном одеянии да в маске ворона на лице; в руках он держал маленькую белую свинку, и по ней Маргарита поняла, что это Идер Монаро. Другие мужчины, но мертвые, стали обступать ее со всех сторон, она же оказалась в прежнем, порванном Эцылем Гиммаком, платье. Опять пошел густыми хлопьями снег. На Маргариту смотрели бледные, обескровленные палачи, Эцыль и Фолькер – и беззвучно открывали, как рыбы, свои рты. Похожий на медведя Ортлиб Совиннак потирал клеймо на темени и протягивал к ней руку. Гюс Аразак носил корону с заячьями ушами и мерзко скалился. Голый Иам Махнгафасс, бесполезно пытаясь себя возбудить, натирал половой член, обагренный кровью Маргариты. Все они наступали, и напрасно Маргарита звала Рагнера – он за спинами нежити страстно совокуплялся с Лилией Тиодо, а на той было надето точно такое же порванное платье, как на Маргарите. Приподняв длинные ноги белокурой красавицы, Рагнер прижимал ее спину к гладкому, будто позорный столб, стволу дерева, мял и целовал ее маленькую, острую грудь. Лилия хохотала, изгибаясь змеей.

Мертвецы, целая толпа, приближались к Маргарите – она заметила новое знакомое лицо, каменное и грубое. Гиор Себесро наступал, находясь среди Зимронда и Нинно – и эта троица выглядела особенно жутко и мертво. Внезапно у всех покойников одинаково ярко покраснели глаза, а живот Маргариты начал стремительно расти, и она позабыла обо всем – смотрела вниз, лихорадочно ощупывая свое чрево и понимая, что оно сейчас взорвется – да с оглушительным треском, разрывающим небо и землю, что раздастся адский грохот, подобный взрывам от громовых бочонков Лодэтского Дьявола, ведь настоящий Дьявол выбирается нынче из Ада. Идер Монаро, снявший маску ворона, ходил за спинами нежити и безучастно подбрасывал вверх свинку, затем ловил ее. Рагнер вздымал у позорного столба взлохмаченную, как ведьма, Лилию Тиодо, овившую его своими длинными ногами и сомкнувшую лодыжки в капкан. Маргарита рыдала, упав на колени, и молилась, думая, что сойдет с ума… Наконец, с громогласным грохотом ее утроба разверзлась, выбросив Маргариту из кошмара в реальность.

Тяжело дыша и дрожа, она положила руку на живот, стала ощупывать его. И вдруг поняла, что не одна в спальне. Через миг завеса балдахина распахнулась, и перепуганная девушка громко вскрикнула – Рагнер отскочил назад, держась за сердце.

– Боже мой, прости, – прошептала Маргарита, приподнимаясь и садясь на постели. – Мне такой жуткий сон приснился… и ты меня напугал.

– А ты меня… Ты меня точно однажды убьешь, – простонал он, устало садясь с ней рядом на постель. – Ты чего здесь делаешь?

– Не могла уснуть в такую ночь одна, – жалобно сказала Маргарита и попыталась его обнять, но возлюбленный грубовато убрал от себя ее руки. Вместо этого он стал гладить голову Айады.

– Чтобы это было в последний раз, – помолчав, жестко проговорил Рагнер. – Никогда не заходи в эту спальню в мое отсутствие! Никогда! Я же всё объяснил. И я мог не один войти. И так… более чем много моих друзей видели тебя голой. Жаждешь и в Ларгосце всем всю себя показать?

– Прости… – еле слышно прошептала Маргарита. Чувствуя, что не сдержит слезы, она метнулась на другую сторону кровати, чтобы уйти отсюда, но стала неуклюжей, и быстро это сделать ей не удалось. Тяжело выдохнув, Рагнер обхватил ее со спины, потянул назад и крепко прижал к себе.

– Прости и ты меня, – тихо сказал он. – Я просто хотел, чтобы ты лучше запомнила и так не делала впредь. Жуткие дела вокруг творятся – и это в таком месте, как Ларгос, где все всё знают. Я просто не хочу, чтобы с тобой подобное повторилось. Никогда не знаешь, когда и с кем такое произойдет.

– Я понимаю, – ответила Маргарита и погладила его руку. – Больше ни за что не приду к тебе, как бы мне не хотелось.

– Ну, не будь так строга, – зарылся он носом в ее золотистые волосы. – Просто, пока меня нет, здесь тебе быть никогда нельзя. Тем более – такой мерзкий, сырой холод стоит. Я зря печи заказывал для твоих покоев?

– Без тебя мне самая расписная из расписных печей не нужна. Так что?.. Что случилось с Лилией Тиодо?

Рагнер разжал объятия и, когда Маргарита развернулась к нему, он начал говорить, опустив глаза к простыням.

– Я тогда проводил ее лишь до Пустоши. Она настаивала на том, что дальше доберется одна. Я уступил – лишь дал ей фонарь. По нему мы и нашли, где всё случилось – примерно на полпути к дому Вьёна. Какой-то незнакомец выпрыгнул из леса и остановил мерина, Лилию же он поволок в лес. И там… Ты понимаешь, как никто иной… Закончив свое дело, выродок скрылся. Вьён и Адреами нашли Лилию на лесной дороге, когда она уже возвращалась, прячась за деревьями. Что еще сказать… Соолма не смогла ее осмотреть толком… Лилия обезумела – едва увидела Соолму в двурогом колпаке, закричала, что Соолма – черт и подобное. И со мной Лилия говорить не захотела. Она одного брата из мужчин к себе подпускает. Когда мы пришли, то Ирмина уже нагрела ей воды и помогла омыться. Она сказала, что у Лилии все ноги были в грязи. Это понятно: на том месте все листья переполошены – Лилия боролась, но куда ей, такой хрупкой, против здорового мужика. Я заглянул в комнату, когда она уснула. У нее содрана кожа на лице и… Она выглядела, как ты, – спящий ангел со сломанными крыльями. На белье – грязь и кровь, как мне сказали… Лилия же была девственна…

Рагнер встал и подошел к окну. Уже светало, и некогда золотой, величественный парк предстал под рассветным небом сонмищем оголенных деревьев. Их сухая, несброшенная листва чудилась обрывками золотых одежд, их ветвистые кроны, будто простирали руки к Небесам, взывая о справедливости и требуя кары.

– Мне так гадко, словно это я надругался над ней, – негромко проговорил Рагнер. – Мне нужно было навязать ей охранителя… Или самому поехать, как бы она не перечила.

– Рааагнер… – тихо протянула Маргарита. – Ты ни в чем не виноват. Послушай, – закусила она губу. – Я забыла о боли, обиде и страхе, благодаря тебе. И она тоже встретит мужчину, который поможет ей всё забыть, – она же очень красива. А я теперь даже… – она запнулась, вспомнив свой сон: Лилию в своем порванном платье и подступающих мертвецов. Но раздумывать над ночными видениями не стала и продолжила: – Мне было так невыносимо больно на душе, и такой грязной я себя чувствовала, а Магнус, брат Амадей, сказал мне, что и это тоже есть Божье дарение… И ныне я даже не жалею, я примирилась… И я обязательно с ней поговорю. Постараюсь объяснить, если ты не против.

– И да и нет, – вернулся к кровати Рагнер и обнял Маргариту, опускаясь рядом с ней на постель. – Я не возражаю, чтобы ты поговорила с Лилией, но без откровений. Излишне это. И не лги более тоже.

– Кто это с ней сделал?

– Знать бы… Ни Айада, ни другие собаки не смогли взять след, своих вещей насильник не оставил… Под утро еще и дождик прошел. Выродок может быть кем угодно: чернорабочим, отсыпающим мой холм, плотником с верфи или даже тем, кого мы хорошо знаем, кто живет среди нас под личиной друга… Всё… – оборвал себя Рагнер. – Не могу больше об этом говорить, иначе меня вывернет. Любимая, – посмотрел он на Маргариту. – Мне нужно пару часов поспать, потом я снова отправлюсь к Вьёну и затем в город.

– Да, конечно, – крепко обняла она его и чмокнула в губы. – Пойду к себе. Там тепло… А ты ищи ту мразь…

Она начала нескладно слезать с кровати, помогая себе руками встать на пол. Рагнер с нежностью наблюдал за ее неповоротливостью.

– Будь осторожна и ты… Если захочешь выехать в город, то предупреди меня заранее, чтобы я нашел дюжину охранителей.

– Конечно, – ответила она и, послав ему воздушный поцелуй, скрылась в проходе за потайной дверцей.

У себя в спальне Маргарита тоже подошла к окну. Глядя на побуревший лес, она задумалась: казалось странным то, что Лилия Тиодо явилась вчера в замок (конечно, ради Рагнера!), а он отправился провожать ее, но на полпути, у Пустоши, Лилия пожелала расстаться и поехала одна, ночью, через дикий лес.

«Значит, – заключила Маргарита, – что-то неприятное случилось до Пустоши. Скорее всего, неприятный разговор между ней и Рагнером. Он обидел ее. Отверг! Когда же она успела поприлипать к нему? Когда-то успела, дрянь!»