Другие. Дэниел

– Что случилось с мамой?

– Сердечный приступ. Врач сказал, что у неё было больное сердце.

– Мама ничем не болела, – возразил я. – Она была здорова.

– Я тоже так думал.

С горя я пригубил чай. Он был приторно сладким, таким, как любила Бекки. Я с отвращением его выпил, жалея, что вместо сахара, отец не бросил туда отраву.

– Когда похороны? – собравшись с духом, спросил я.

– Они были вчера.

Вторая волна ужаса была слабей своей предыдущей сестры-убийцы, но имела не менее разрушительную силу. От мамы остались одни воспоминания. Они одиноко плавали в моей памяти, вместе с тонущими обломками нашего счастья.

– Почему? Почему ты меня не подождал?!

– Потому, что об этом просила Элен. Когда я подбежал к машине…

Кадык на горле Олли нервно дёрнулся. Он откашлялся и сипло продолжил:

– Это были её последние слова. В письме она попросила об этом ещё раз.

Отец протянул мне несколько смятых листов. Его рука едва заметно дрожала.

– Письмо привёз Дон Уилсон. Он был её поверенным и она оставила ему распоряжение, что делать в случае её смерти.

– Почему она не оставила его нам?

Мой вопрос остался без ответа. Олли развернулся и поплёлся к лестнице. Прежняя хищная лёгкость его покинула – отец шёл тяжело и медленно, как будто на его плечи уложили неподъёмный груз. Я расправил бумагу, исписанную крупным маминым почерком. В письме она рассказывала о нас: наших привычках, любимой еде, летней и зимней одежде и остальной чепухе. В конце письма мама просила дать нам хорошее образование и ни в коем случае не допускать на её похороны. О том, как нам всем жить дальше, она не упомянула. Я сунул письмо в карман и спустился вниз. Олли сидел на диване и нюхал стакан, до половины наполненный янтарной жидкостью.

– Я не верю. Этого не может, – выдавил я. – Мама не может умереть.

– Я сам в это не верю. Сижу и жду, когда она войдёт и скажет очередную колкость.

Отец залпом опустошил стакан. Потом он включил телевизор. Подключенный к нему видеомагнитофон втянул выглядывавшую наружу кассету. На экране появилась незнакомая комната. Олли нажал на паузу и вручил мне пульт.

– Элен оставила это тебе, – пояснил он.

Прихватив стоящую на полу бутылку, отец вернулся наверх. Я нажал кнопку воспроизведения и увидел маму. Она была живой и очень красивой.

– Здравствуй, малыш, – сказала она. – Как ты там? Держишься?

– Нет, – признался я и заплакал.

– Прости.

Элен виновато замолчала. Слёзы солёным водопадом заливали моё лицо, разъедая щёки и губы. Мама немного подождала и тихо, словно по секрету, сказала:

– Вот, что я думаю, Дэнни: на самом деле я не умерла. Просто вернулась домой, на Луну, и теперь живу там, – мамин взгляд указал на потолок. – Знаешь, я ведь должна была оказаться там давным-давно, но мне повезло – я встретила волшебника и он подарил мне много лет счастливой жизни. И тебя с Бекки, чтобы эта жизнь не была напрасной.

– Почему он не подарил тебе ещё несколько лет? Или новую жизнь?

– Он сделал всё, что мог, – заверила мама. – Я знаю, тебе сейчас трудно и больно. Но скоро это пройдёт и ты будешь вспоминать меня с улыбкой. Помнишь, наши снежные приключения? Мы тогда так хохотали, что у нас обоих заболел живот.

Мама засмеялась и я захихикал вслед за ней. Затем, перебивая друг друга, мы вспомнили другие смешные случаи и приключения. К концу нашего разговора, мои слёзы высохли и я обнаружил, что весело скалюсь во весь рот.

– Вот видишь, Дэнни, ты уже улыбаешься, – обрадовалась мама. – Делай это почаще, малыш. Для меня.

– Я не знаю как дальше жить, мам.

– Счастливо. Жизнь удивительна и стоит ей открыться, она не оставит тебя без подарков.

– Тебя не заменит никакой подарок.

– Я знаю. Поэтому не прощаюсь – ночью мы обязательно увидимся.

– Где?

– Посмотри на небо. Я буду там, – мама подумала и добавила: А теперь главное, Дэнни: пообещай мне всегда заботиться о Бекки. Всю вашу жизнь. И никогда её не бросать, что бы между вами не произошло.

– Конечно. Обещаю.

– Спасибо. Люблю тебя, малыш.

Мама послала мне воздушный поцелуй и исчезла. Я сполз с дивана, вытер нос рукавом и поднялся к отцу. Олли лежал на кровати и, не моргая, смотрел в открытый гардероб. В нём висела мамина одежда.

– Отвези меня к ней, – попросил я.

Глава 7

Литтонское кладбище, как и весь остальной город, находилось в лесу. Здесь он был основательно прорежен и напоминал приветливый, уютный парк. Под сенью деревьев росли белые плиты и проглядывали впаянные в землю таблички. Некоторые из них были старыми, некоторые чуть поновей. В Литтоне жили долго и только мама снова не пожелала следовать установленным правилам. Её приют я увидел издалека. На него указывала свежевскопанная земля и лежащие на ней цветы. К нам деловито подошёл управляющий. Это был двоюродный брат Джо Картера и партнёр отца по рыболовным вылазкам Лон Бриск.

– Материал привезли, Олли, – сообщил он. – Посмотришь?

– Я сейчас вернусь, – бросил мне отец.

Я сел на землю и приложил к ней руку. Несмотря на летнее тепло, грунт был холодным. Я лёг и обнял его обеими руками, пытаясь согреть своим телом. Полежав так пару минут, я обнаружил, что ничего не чувствую – ни боли, ни грусти, ни опустошающей тоски. Как будто мамы здесь не было. Я перевернулся на спину и с облегчением понял, что не ошибся в своей догадке: Элен Блум была эльфом. После долгих мытарств, она, наконец, избавилась от человеческой оболочки и улетела на родину. Я не исключал того, что это, в самом деле, была луна. Эта далёкая планета была единственным местом, где её не мог достать орк Олли Блум.

Лежать и бездельничать было скучно, поэтому я встал и осмотрелся. На кладбище не нашлось ничего интересного, кроме стоящего на холме дома. Он выглядел очень необычно. Остроконечную крышу поддерживали белые витые колонны, а на самом верху высилась затейливая башенка. Мне стало любопытно, кто в нём живёт и, отряхнув джинсы, я побежал наверх.

Вблизи дом оказался ещё более странным. Для жилья он не подходил и я не понимал, зачем его здесь соорудили. Вглядываясь в прохладный мрамор, я отыскал входную дверь. Из неё выступали две белые статуи, изображающие мужчину и женщину. Пара держалась за руки и мечтательно смотрела вдаль. Над их головами, на фасаде, была выбита надпись: «Анжела и Джон Говард. Неразлучны и в жизни, и в смерти…» Дверь шевельнулась и «Неразлучные» расступились, пропуская девчонку. Она была моей ровесницей, но выглядела, как взрослая. На ней были надеты синий юбочный костюм, туфли на маленьких каблучках и прикрывающая лицо шляпа. В руке девчонка держала сумочку. Она извлекла из неё маленькое зеркало и повертела перед ним головой. Вернув зеркало на место, девчонка уселась на прилагающуюся к дому скамейку и эстетично уложила ноги набок. Мне не было до неё никакого дела, но непослушные ноги сами понесли меня ей навстречу.

– Привет, – буркнул я.

Девчонка подняла голову. Её лицо было фарфорово-чистым, нежным и идеально красивым. Обрамляющие его чёрные волосы тяжёлыми прядями спускались на плечи. Сквозь них, я увидел поблёскивающую на воротнике жакета маленькую брошь в форме короны.

– Добрый день, – сказала принцесса с гортанным акцентом.