Шкатулка королевы

Он попытался отлепиться от двери, на которую опирался, и выпрямиться. Неплотно запертая дверь поддалась внезапному напору, и раздался жалобный скрип ржавых петель.

Страх оконфузиться в компании с этим провинциальным невеждой заставил Леона окончательно стряхнуть с себя сон и действовать с молниеносной быстротой. Он схватил утреннего бузотёра за плечо и притянул его к себе, а левой рукой захлопнул наполовину открытую дверь.

– Эффиа? Что вы здесь делаете? – встреча с другом обрадовала Леона, но ему всё-таки пришлось отвернуться от него на краткий миг, чтобы вдохнуть чистого от винных паров воздуха.

– Данжюс! Вы-то какими судьбами оказались здесь? Только не говорите, что король Карл отказался выдать свою сестру замуж за нашего герцога, и посольство герцога де Креки вернулось ни с чем! – икота помешала маркизу докончить вертевшуюся у него на языке шутку.

Леон поспешно отодвинулся вместе с ним подальше от двери, из-за которой уже раздавались шаркающие шаги и недовольная брань.

– Где ваша комната, Антуан? – шёпотом спросил Данжюс, торопясь увести прочь разомлевшего от радости д’Эффиа.

– Если бы я мог… – протянул тот, икнул и уткнулся лицом в воротник его рубашки. – Если бы…

– Господин маркиз! Ну, наконец-то! – взволнованный голос послышался из-за той самой комнаты, в которую д’Эффиа едва не ввалился, и в дверном проёме показалась голова со всклоченной шевелюрой:

– Сюда! Проводите его в комнату, милостивый сударь, пока он не переполошил всю округу.

Леон провёл, точнее, протащил маркиза в открытую дверь, втолкнул его вовнутрь, после чего и сам вошёл в небольшую, но светлую комнату, всё свободное пространство которой было заставлено сундуками, ящиками и дорожными кофрами.

– Куда вы меня привели? Это же мой гардероб! – возмутился д’Эффиа, но тут же умолк, с удивлением глядя на молодую особу, которая второпях собирала волосы в пучок на макушке, прежде чем спрятать их под широким белым чепцом.

– А вот тебя я помню, – проговорил д’Эффиа и, повернувшись к Данжюсу, хихикнул, дыша ему в лицо винными парами, – но я никак не мог вспомнить, где её оставил.

– Да здесь же и оставили, сударь, – холодно ответила молодая особа, без посторонней помощи ловко справляясь со шнуровкой на корсаже платья, – вы сказали, что вам не хватило вина, и ушли.

– Хм, значит, и правда, не хватило, – как будто соглашаясь с ней, кивнул д’Эффиа. – А я тебе заплатил?

– Вы отдали ей пару серебряных монет ещё внизу, прежде чем привести её сюда, ваше сиятельство, – напомнил ему камердинер и надменным жестом красноречиво указал ночной гостье на дверь, – а отчего вам вздумалось сюда пожаловать вместо вашей комнаты, этого я знать не могу.

– М-да, – ещё раз кивнул Эффиа. – И я не могу. Ладно, проводи красотку вниз и заплати ей ещё столько же. И чтобы никому… – он помахал руками по сторонам, стремясь пояснить свой приказ.

Неприличный для высшего света тон его пьяной речи и икота не смущали ночную гостью, однако и не радовали. Она резко подняла с пола шерстяную накидку, набросила её на плечи и, горделиво вздёрнув остренький подбородок, с достоинством светской куртизанки подошла к двери. Камердинер не собирался останавливать её, но д’Эффиа бросил на него строгий взгляд и жестом указал на стол, где лежал тощий кошелёк с деньгами.

– Заплати! – коротко приказал он, а сам, пошатываясь, протиснулся между сундуками к приоткрытой двери в смежную комнату и вышел.

Пройдя за ним следом, Данжюс увидел, как его друг с шумным вздохом упал на постель, зарывшись лицом в смятые простыни.

Стоило девице выйти в коридор и захлопнуть за собою дверь, как д’Эффиа приподнялся на локте и крикнул камердинеру:

– Принеси нам поесть, что ли! И бутылочку вина захвати!

– Куда вам ещё вина! – недовольно проворчал тот.

– А это дело! Несите сразу и вино, и завтрак! – крикнул ему Данжюс и вошёл в комнату д’Эффиа.

Осмотревшись вокруг, он уселся на табурете возле окошка, сквозь мутное стекло которого пробивался утренний свет.

– Я чертовски голоден! Всё нутро жжёт, – проговорил Эффиа. – А ещё меня напоили каким-то дурным пойлом, от которого голова идёт кругом, а в ушах стоит звон, точно ударили в набат со всех колоколен.

– Я вас так понимаю! – кивнул Данжюс, которого не перестало мутить от перенесённой морской качки.

В дверь поскреблись. Д’Эффиа поднял голову над подушкой и выкрикнул:

– Войдите!

На пороге возник его камердинер, но уже не один. Позади него стоял трактирный слуга, в руках у которого была огромная корзина с несколькими бутылками вина, большой головой сыра, ветчиной и булочками, источающими аромат корицы и топлёного масла. Быстро расчистив стол в центре комнаты, камердинер сбросил на спинку стула запылённые плащ и шляпу, задвинул под кровать нуждающиеся в чистке сапоги с потускневшей позолотой на пряжках и шпорах.

– Через полчаса загляни ещё раз, милейший! – скомандовал он слуге. – Принесёшь тех мочёных яблок, которыми так хвалился хозяин трактира, и груши в меду. Может быть господа соизволят пожелать ещё чего-нибудь к завтраку – окорока или жаркого.

Не привыкший к столь обильным заказам в столь ранний час, слуга с сомнением посмотрел на двух молодых людей, один из которых занимал табурет возле окна, а второй – разворошенную постель. Оба выглядели неважно, как после изрядной попойки, но были одеты прилично и дороже, нежели обычные постояльцы их скромной гостиницы. И всё же намётанный глаз кухонного слуги не разглядел в этих сухощавых юнцах, далеко не богатырского сложения ничего, что подтверждало бы непомерные аппетиты.

Выпроводив слугу за дверь, камердинер быстро сервировал стол, пока д’Эффиа протирал сонные глаза, чтобы окончательно прийти в себя.

– Ну и ну, да тут завтрак подают! А я хотел в город податься на поиски съестного! – потирая руки, громко радовался Данжюс.

– Приступайте один, дорогой Леон! Я ограничусь стаканчиком вина, – заявил д’Эффиа и нетерпеливо махнул рукой камердинеру, чтобы тот запер дверь, – не помню, где я должен был провести эту ночь. Явно не средь этого барахла! – он ткнул большим пальцем ноги стоящий у него на пути сундук. – Для доброго утра мне не хватает, помимо горячей ванны, хотя бы часа или двух крепкого сна. И свежая рубаха не помешала бы, – поморщившись, добавил он, – как вы только выдержали это амбре и не сбежали от меня, Леон? Это же мерзко!

– Вам бы побродить с моё по улицам старого Лондона, друг мой, – ответил граф, ничем не выдавая своей неприязни к запаху перегара, которым разило от маркиза. – У лондонских доков на Темзе швартуются не только прогулочные баржи и плоскодонки паромщиков. От рыбацких яликов воняет тухлой рыбой, да так, что в первые дни с непривычки я не мог и шагу ступить на улице, не прикрывая лицо платком.

– Ха! Надо же! – удивился д’Эффиа и, отколов горлышко у бутылки, разлил вино в неказистые глиняные кружки.

– Если пожелаете, ваша милость, так я велю принести кадку и нагреть воды для мытья, – предложил камердинер, с сомнением глядя на несвежую рубаху, выглядывающую из-под короткой курточки весьма дорогого и щегольского на вид костюма.

– Валяй! Чего уж там! – согласился д’Эффиа, но заметив голодный взгляд Данжюса, пожал плечами. – Но спешить некуда! Начнём с еды! Голод не тётка, так что нечего с ним церемониться.

Выпроводив камердинера с тысячью поручений наперёд, друзья заперлись и с аппетитом изголодавшихся молодых львов принялись поглощать принесённую им снедь. Вопреки опасениям камердинера, по количеству блюд этот спонтанный завтрак и без дополнительного заказа был столь же обильным, каким мог бы быть обед или ужин на четверых человек.

– Скажите, Леон, как это случилось, что вы оказались здесь, в этом захолустном месте? Да ещё и за неделю с лишним до прибытия кортежа принцессы? Вы что же, вернулись из Лондона один?

– Да как сказать? – отправив в рот солидный кусок ветчины, Леон отпил немного вина, которое он предварительно разбавил водой на три четверти, и покосился на дверь. – Я, в общем-то, и не здесь вовсе. Понимаете?

– Нет, – во взгляде Антуана д’Эффиа сквозило непонимание.

– Я всё ещё в Лондоне. Стерегу хандрящего после недавней простуды генерала, – пояснил Данжюс и снова отпил вина.

– Хандрящий генерал? Простуда? Это вы о де Руже говорите? – с недоверием уточнил д’Эффиа.

– Ни при каком другом генерале я и не состою, – ответил Леон, нанизывая на вилку несколько кусочков ветчины, и отправил их в рот вдогонку за уже проглоченным куском свежей булочки.

– Простуда? – скептично хмыкнул маркиз и скосил взгляд серых глаз на свою шпагу, которая висела в ножнах на дверном крюке.

– Ну! Или вроде того, – уклончиво ответил на этот намёк Леон, напустив на себя страшно таинственный вид.

– Ага! Так и что же? Его светлость решил развеять эту самую хандру, благополучно переплыв Ла-Манш? Неужели всё обошлось настолько скверно? – приглушённым голосом спросил д’Эффиа.

– Ну, скажем так, ему, да и мне тоже, было рекомендовано не показываться при английском дворе какое-то время. И вообще не появляться на публике.

– Надо же! – протянул д’Эффиа, впечатлённый услышанным, – я от кого угодно мог ожидать таких подвигов. Но де Руже… И что же? – он сделал большой глоток из своей кружки и поморщился.