Шкатулка королевы

– Имя? – сухо поинтересовался лейтенант, глядя на Лауделла. – У вас есть при себе подорожная и рекомендательное письмо?

– Да. А как же! От моего прежнего господина. От лорда Суррея, – суетливо похлопывая себя по бокам, ответил виконт и вытащил из-за обшлага рукава сложенный втрое лист бумаги. – А вот же он, чертяка! Всё время забываю, куда спрятал его. Вот! Взгляните, сударь! Тут всё написано честь по чести. Всё как полагается.

Не обращая внимания на суету англичанина, лейтенант стал внимательно вчитываться в рекомендательное письмо, в котором на английском, испанском и французском языках были подробно описаны его внешность, род занятий и занимаемое положение в обществе. На суровом лице Удаля мелькнула усмешка не то сомнения, не то иронии. От взгляда Армана не укрылось и то, что вместо одного раза, лейтенант дважды пробежал глазами по тексту документа, будто стараясь запомнить его наизусть.

– Возьмите, – проговорил он, возвращая бумагу Лауделлу, и повернулся к де Руже. – Странно. Весьма. Но у меня есть приказ во всём содействовать вашей милости. Если вы готовы поручиться за этого человека, то вашего слова мне будет достаточно.

– Естественно, я ручаюсь за моего секретаря! – заявил де Руже, глядя ему прямо в лицо. – И если у вас более нет вопросов ко мне, сударь, то не будет ли вам угодно отдать приказ переправить нас троих на берег?

– Да! Сию же минуту.

Удаль отошёл к сопровождающей его охране и отдал приказ доставить трёх пассажиров, на которых он указал взмахом руки, а также весь их багаж на берег. После этого он отсалютовал де Руже шляпой и вернулся к проверке документов капитана шхуны.

– Теперь займёмся вашим грузом и остальными пассажирами, сударь. Есть ли на борту кто-либо ещё, кроме вас и команды?

Уже спускаясь по верёвочной лесенке в шлюпку, Арман услышал, как капитан сетовал на непогоду, ураганные ветры и шторм, которые застигли их во время перехода через пролив, тогда как оставшиеся на судне охранники, сопровождающие офицера таможни, выкрикивали что-то из трюма корабля. Таможенный досмотр и оплата пошлин за груз не интересовали генерала, но казалось странным то обстоятельство, что их с Данжюсом отправили во Францию с поддельными документами на судне, перевозящем торговый груз, словно они были опасными беглецами, которых преследовали английские власти!

На площади перед пристанью стоял экипаж с парой гнедых. Если бы их масть и стать описывал известный при дворе остряк, маркиз де Лозен, то он наверняка упомянул бы Росинанта, легендарного скакуна славного идальго, – героя всем известного испанского романа о Дон Кихоте.

– Это они нас ждут? – с сомнением в голосе спросил Данжюс и, недоумевая, оглядел широкую площадь в поисках другой кареты с лошадьми из королевских конюшен. – Я-то думал, что мы поедем верхом… Или хотя бы в более приличной на вид карете, что ли.

– Вы кое о чём забыли, мой дорогой Леон, – с улыбкой напомнил ему де Руже, – несмотря на то, что мы отправились в Англию в качестве королевских посланников, мы возвращаемся во Францию инкогнито. А скромным, никому не известным путешественникам и антураж полагается соответствующий.

– Ну да. Эта парочка лошадей как нельзя лучше подходит для провинциалов, – Леон потёр затылок и переглянулся с Лауделлом.

– Дорогой господин де Маньэглиз! С прибытием вас!

С этим приветствием из окна кареты выглянул рыжеволосый молодой человек. Он тут же распахнул настежь дверцу, но вовсе не для того, чтобы пригласить так называемого господина де Маньэглиза и его спутников занять места внутри. Вместо этого он вытянулся вверх и, бесцеремонно хлопнув пятернёй по крыше кареты, громко крикнул дремлющему на козлах кучеру:

– Эй, Монжон! Хорош спать! Слезай уже и подними багаж. Да закрепи надёжнее!

– Сударь! – в голосе де Руже прозвучали строгие нотки.

Он хоть и прибыл в Гавр всего лишь инкогнито, но ожидал формальной вежливости со стороны человека, посланного ему в помощники по распоряжению префекта парижской полиции.

– Доброе утро, граф! – рыжеволосый молодой человек весело улыбнулся, кивнув сурово смотрящему на него генералу, и дружелюбно указал на жёсткое сиденье с двумя подушками по бокам, – мне сказали, что вы прибудете утром. Но уж как-то вы припозднились. Прошу вас, располагайтесь с удобством, господа, и едем уже! Не знаю, как вы, а вот я смертельно голоден. Я ждал вас с самого рассвета.

– Ещё бы, – поняв намёк, скрытый в прищуренных глазах молодого человека, де Руже без лишних слов поднялся в экипаж и сел у окна, оставив рядом с собой место для Данжюса.

Лауделл забрался в карету последним и занял оставшееся свободным место рядом со встречающим их незнакомцем.

Поскольку багажа у путешественников оказалось немного, то кучеру не пришлось долго возиться, крепко привязывая бечёвкой дорожные сундуки и саквояжи к задней стенке кареты. Всего через несколько минут над всей площадью раздалось ритмичное цоканье копыт и грохот колёс экипажа, лихо катившего по мостовой, мокрой после короткого утреннего дождя.

– Мы отправляемся в Кале? – спросил Арман.

– О нет! Ведь вы же граф де Маньэглиз. А это значит, что вы из здешних краев. Так что для начала мы отправимся в ваш городок и заглянем в корчму. Там подают изумительные пироги. Когда я получу сообщение о том, что за нами никто не увязался, то мы отправимся туда, куда вам необходимо. Верхом.

– А что будет с багажом? – спросил Лауделл.

– Багаж мы отправим на барже вверх по Сене. В Париж.

– А как же наши вещи? – недоумевая, спросил Данжюс. – Я не готов встречать кортеж принцессы в таком виде!

Он посмотрел на де Руже, который только пожал плечами.

– Не беспокойтесь! – ответил Леону их шумный провожатый. – В Кале в эти дни можно встретить всех самых модных портных из Парижа. Сам мэтр Савари прибыл! И даже месье Гатто прислал в Кале своего приказчика с образчиками самой лучшей галантереи. Вы сможете заказать для себя новый гардероб, и я уверяю вас, вы получите всё самое лучшее прямо в Кале.

Когда их карета наконец проехала мимо городской заставы, этот молодой человек сменил тон легкомысленного провинциала и, вежливо наклонив голову, обратился к де Руже:

– Я прошу прощения за мои манеры, ваша светлость. Мне дан приказ соблюдать инкогнито. А теперь позвольте представиться! Я помощник префекта…

– Лучше предоставьте ваши рекомендации, – холодно ответил генерал, строго глядя в лицо молодого человека. – Я думаю, что вы прекрасно понимаете, что я не вправе слепо доверять вам.

– Совершенно верно, – с этими словами помощник префекта достал из-за отворота камзола несколько писем и протянул их де Руже. – Кстати, я не спросил вас о вашем втором сопровождающем. Я счёл это уловкой для отвода глаз. Но в Гавре ждали только двух путешественников, а не трёх.

– Резонно, сударь. Это виконт Роланд Лауделл. Я взял его к себе на службу, – лаконично ответил де Руже и сосредоточил всё своё внимание на адресованных ему письмах от брата – маркиза дю Плесси-Бельера, а также от префекта парижской полиции Ла Рейни и обер-камергера королевского двора графа де Сент-Эньяна.

– Есть ещё одно сообщение для вашей светлости, – заговорил после недолгого молчания помощник префекта. – Теперь, когда я представлен вам тремя уважаемыми людьми, я могу наконец-то назваться и передать вам это сообщение. Оно на словах.

– И? – одним этим словом прекратив спектакль из взаимных любезностей, Арман вопросительно посмотрел в лицо молодого человека.

– Я – личный помощник префекта. Но об этом знают только господин Ла Рейни, граф де Сент-Эньян, маркиз дю Плесси-Бельер и лейтенант королевских мушкетёров граф д’Артаньян. Для всего остального мира я – виконт Жан-Люк д'Эстен, секретарь графа де Сент-Эньяна.

– Моих спутников вы знаете, – де Руже лишь вежливо кивнул виконту и сложил вчетверо прочитанное им рекомендательное письмо от графа де Сент-Эньяна. – В чём состоит ваше сообщение на словах?

– Оно от лейтенанта д'Артаньяна. Он также посвящён в это дело и просил передать, что два человека, которые интересуют вашу светлость, прибыли из Дувра в Дюнкерк. Одного из них видели в Кале, а второй, возможно, отправился в Париж. Но может быть он уехал только для отвода глаз, а сам остался в Кале.

– Вот как? Вполне вероятно, что во Франции они решили разделиться, – задумчиво проговорил де Руже, – с тем, чтобы запутать следы.

– Да! – согласился д’Эстен. – Судя по донесениям из Дюнкерка, там их встретили двое, один из которых сразу же направился в Париж.

– И что лейтенант думает о намерениях этих людей? – де Руже продолжал расспросы, обдумывая про себя полученные ответы. – Какова вероятность, что они в состоянии предпринять попытку сорвать встречу кортежа принцессы в Кале? Или следует ожидать от них неприятностей в самом Париже?

– Об их планах нам пока ещё ничего не известно, – покончив с формальностями, д’Эстен закинул руки за голову и откинулся на спинку сиденья. – В Париже за ними пристально следят люди господина префекта. Никаких приготовлений к каким-либо действиям пока не было замечено.

– «Не замечено» и «не было вовсе» – это далеко не одно и то же, – холодно заметил ему де Руже.

– Понимаю, – стушевался под его строгим взглядом виконт. – Пока это всё, что нам известно. Граф д'Артаньян больше ничего не передал.

– А указания? – спросил де Руже. – Он посоветовал что-либо предпринять?

– Вам, ваша светлость, пока что следует оставаться в Кале и следить за происходящим издали, не показываясь на людях.

– Как? Мы не примем участия во встрече принцессы в Кале? – разочарованно спросил Данжюс.

– Ну, вы-то будете, Леон, – тихо проговорил Арман.

Про себя он подумал, что столь заметная личность, как его ординарец, не смог бы скрыться в толпе, не привлекая к себе внимания. Было бы лучше, чтобы Данжюс встретился с друзьями сразу же по приезде в Кале прежде, чем его заметит кто-то из них. Не хватало ещё, чтобы друзья графа стали насмехаться над ним из-за нелепого маскарада.