Рассветы Иторы

– К порядку! К порядку!..

Это первым утёр слёзы Наместник.

– Вы только что пророчествовали нам возвращение Врага?

– Сир Наместник, я этого не говорил.

– Если есть на всей Иторе более старая байка, стоило предъявить нам её, право. Вы понимаете, что глупее этой страшилки, я не знаю, только возвращение Мёртвого Императора?

Гнилые боги, его хотелось сейчас придушить.

– А вы думали, что я вернулся сюда выслушивать ваши издёвки с новостями про очередной возродившийся культ Ксера, что выследили на днях братья-инквизиторы?

– Ну почему же, в прошлый визит вы ровно о нём и твердили. И отправленной в поход полукогорты пикинеров хватило, чтобы треклятых еретиков утихомирить.

Болван.

– Скажите мне, Наместник, хоть раз я или мои предки ошиблись в своих знамениях?

Его собеседник посерьёзнел.

– Никогда, но и никогда такого не было, чтобы вы или ваши предки, сир Местраннор, – с нажимом пророкотал Наместник, – приходили сюда с побасенками про падение Кзарры или о восстании живых мертвецов.

Вы только гляньте. «Сир Местраннор». Засунуть бы тебе этого «сира» в зад, свинья ты ряженая.

– Вы не поверите, являться сюда с подобными рассказами было бы последним, что мне пришло бы в голову. Но тем не менее…

– Но тем не менее, вы явились сюда именно с этим.

Выдох. Медленный вдох. Спокойнее.

– Знамения однозначны и угроза именно такова. В разгар памятной авроры семь шаманов не вышли из транса во время проведения ритуала, их тела были сожжены в тот же вечер. Оставшиеся в живых пришли в себя лишь седмицу спустя и их видения едины. Нам грозит столкнуться с тем, что не дано обороть даже Древним.

– И как же нам поступить, дабы всё-таки справиться с этой угрозой?

– Открыть оба западных перевала в ожидании беженцев, тотчас отправить в Торанд и Марку послов с предложением военного союза, одновременно, не дожидаясь их ответа, отправить наиболее боеспособные полки и большую часть гвардии к границам.

Тут все они начали переглядываться с некоторым сожалением, мол, человек сошёл с ума, бывает.

– Западная Тиссали наш вассал по праву, но бароны никогда не предоставят право прохода для наших армий западнее Перевала Трёх Ручьёв, более того, такая попытка может вызвать вполне реальную, а не мифическую войну с бабкиными страшилками про Древних и Врага. Синнереал Марки также не обрадуется подобным нашим действиям, вполне резонно заподозрив нас в тайных планах вторжения.

И с чего бы им такое подумать, Итора Пресветлая, не потому ли, что ваш Совет из зимы в зиму подобное измышляет на самом деле?

– И тем не менее, единственная надежда, если она у нас осталась, состоит в объединении всех армий Средины. Иначе мы обречены.

Нет, ну он реально рехнулся, раз предполагал, что подобная затея найдёт здесь должный отклик. Пусть себе смеются. Если по-правде, каждый второй здесь в тайне мечтает о возрождении старой Тиссали, желательно – с ним самим на пустующем Троне, и чтобы Марка и Загорье, как встарь, платили десятину, и чтобы Торанд снова именовался Западной Тиссали, а тамошние бароны через одного были развешаны на стенах собственных замков в качестве материального свидетельства восстановления былого вассалитета. Но в реальность всего этого не верил здесь никто.

Былые мечты старой знати.

Впрочем, в его предупреждении здесь видели ещё меньше смысла.

Да и гнилые боги вас всех побери.

Прихрамывая, он двинулся прочь.

Клинок в ножны и ходу. Не таким ему чудилось последнее посещение этого проклятого места. Но теперь его долг исполнен. Он был одним из тех, кто пережил камлание, он самолично заглядывал на дно небесного колодца. И видел там волну чёрной гнили, захлёстывающую Пик Тирен. У него ещё будет возможность узреть это воочию, а вот у почтенных жителей стольного града Милона надежды пережить грядущий катаклизм почти что и не осталось.

Спектакль был сыгран, ему достало сил обернуться и отвесить высокому собранию прощальный поклон.

Лишь единственный провожающий взгляд был ему ответом.

Иные же его и не интересовали.

– Надолго ли вы в стольном граде, мастер Шейл?

Леди Дженна продолжила возлежать на перине, раскинувшись, будто он всё ещё был с нею. Пятна горячечного румянца на щеках, и всё то же мечтательное выражение лица. Любая другая высокородная дама этого стократ проклятого города уже поспешила бы чинно прикрыться, страшась приличий, но леди Дженне было плевать на то, что он подумает. Точнее, она в точности знала, что за мысли его гложут при виде её постаревшего, но по-прежнему такого желанного ему тела. К гнилым богам старые долги, оставайся, а лучше беги вместе с нею куда глаза глядят. Но ему нужно спешить по неотложным делам Конклава, ей же было суждено остаться, потому леди Дженна и замерла сейчас, стараясь уловить каждый миг проходящего чувства. Любить его она себе позволить не могла. А вот помнить – пожалуй.

– Всего на пару дней, моя леди. Насколько быстро успею собраться в дальний путь.

Шарить по разбросанным по полу вещам в поисках собственной рубашки приходилось в полутьме. Разжечь газовый светильник без помощи слуг он не сумел, масляные же слишком коптили, бросая неверные сполохи по стенам, чтобы его усталым глазам хватало света. Он тоже постарел.

В их редких встречах было что-то отдельно несправедливое. Почто его гложет чувство вины при взгляде на этот бледный силуэт, призывно нежащийся под балдахином? Они оба знали, что у них двоих нет будущего, но всё равно зачем-то снова оказывались в объятиях друг друга. Не в его власти было забыть про своё родовое проклятие, как не была способна и она остановить его на пороге.

– Я тебе всё ещё нравлюсь?

– Для меня ты прекраснее всех женщин Иторы.

– Из тебя отменный враль, мастер Шейл. Я гляжу, ты по-прежнему куда как хорош, все девки твои.

Вот только её ревности ему сейчас не хватало.

Леди Дженна хохотнула так, что груди затряслись.

– Зачем мы это каждый раз делаем, мастер Шейл? Чтобы было, что вспоминать?

– Чтобы было больнее помнить, чем не помнить.

– Это потому ты так настойчиво предпочитаешь для любовных утех мой зад? Чтобы не оставить мне слишком много вящих о себе воспоминаний? И вообще, это довольно неприятно, то тебе ведомо?

Он присел к ней на перину, и осторожно проведя ладонью по тёплой щеке.

– Я из рода бастардов, что бы там официально не говорилось. Тсаннис был наследником Ксанда Тиссалийского, но никак не Князем. Я не хочу подобной судьбы для своих детей, ты же, я так погляжу, ещё вполне способна зачать.

В ответ она порывисто прижала его ладонь к свой груди.

– Раньше тебя это меньше волновало, и ты не спешил так скоро уходить. Что такое двушка времени для разгорячённой женщины?

– Я стар, и чресла мои уже не те.