Рассветы Иторы

Ненависть.

К проклятому старику, что посмел явиться сюда, в его тайный склеп, чтобы…

Гнилые боги, он явился сюда, чтобы поднять Ксанда из могилы!

Нет!

Увы, с первым же поворотом полированной ручки лизанна пробудилась. В её чреве ожил ровный монотонный гул, который, кажется, начал отдаваться вибрациями где-то в самой глубине этих гор.

Вру-м-м…. Вру-м-м…

Ксанд в отчаянии попытался закрыть уши ладонями, но не смог. У мёртвых нет ушей и нет ладоней.

И при иных обстоятельствах они не могут ни слышать, ни страдать.

Лизанну, свою лизанну, он не мог не слышать, в отчаянии цепляясь за каждый звук, за каждое вибрато этих струн.

Откуда у старика такая власть над ним, откуда он знает, что именно может призвать того, кто мёртв уже долгих пять кругов, из каких тайников он извлёк его лизанну и самое главное зачем ему вообще нужен Ксанд?

Какое живое любопытство. Ты хочешь узнать? Только протяни руку!

Ах, да, у тебя же нет рук.

Вдосталь насладившись моментом, старик продолжил экзекуцию. К протяжному стону боковых струн присоединился стук клавиш, вослед которым запели основные.

Невесть какая мелодия.

«Моя милая Потс».

Деревенская песенка, какие издревле поют на празднике урожая или на сельской свадьбе, покуда пьяный жених тащит хмельную невестушку на солому.

Срамота.

Ксанд снова содрогнулся, а с ним тряхануло и своды пещеры. Хорошо бы. Хорошо бы здесь всё к трёпаному Додту всё обвалилось, похоронив и старика, и шкипера, и лизанну, и саму измученную душу Барда.

Впрочем, старика развесёлость неуместного мотивчика ничуть не смущала, отыграв своё, он продолжил в том же духе, без остановки наяривая поскрипывающую ручку.

Вру-м-м…. Вру-м-м…

Старику неважно было, что играть, одна шутовская песенка сменялась другой, оставался только этот тянущий ритм, который всё напоминал Ксанду о чём-то, что он так долго старался забыть.

Но не смог.

Тот защитный купол поединка, что ограждал Столпы от жадных взглядов Богов. Хорошая попытка, которая ни к чему в конечном счёте не привела.

Вослед воющей лизанне заныло где-то глубоко внутри холодной посмертной пустоты Ксанда. Зачем были все эти нелепые смерти, зачем были все эти многотрудные жизни, зачем!

И тут Лиерран вышел вперёд и решительно хлопнул в ладоши.

От этого звонкого шлепка словно что-то брызнуло вокруг, вышибая искры из пространства, наполняя его кисельным маревом, делая на крошечный миг сам воздух густым и горячим.

И тут Ксанд понял, что он уже не часть вселенской пустоты, но отчётливо выделился на фоне остального пространства. Ещё не человек с руками и ногами, но уже и не бестелесное нечто, обречённо застрявшее между жизнью и небытием.

Такие как он не могут исчезнуть насовсем, для полного распада их мятущимся душам потребуется время, сравнимое с возрастом самой Иторы. Куда там несколько жалких кругов. Но он вовсе не жаждал этого возвращения, всё его нутро яростно протестовало против подобного хода вещей, ещё больше ускоряя возврат.

Это так по-человечески, попросту не хотеть жить.

Но увы, ему не оставили такого выбора.

Ксанд едва заметным пузырём опал на пол пещеры, валясь на прозрачные колени.

Это несправедливо.

Лизанна тут же замолчала.

– Ты так думаешь? А по мне, так в самый раз.

Никакой ошибки. Старик смотрел прямо в глаза Ксанду. Он видел его так же отчётливо, как если бы тот был сейчас перед ним во плоти.

Как ты нашёл это место, старик?

Его голос был так же тих и бестелесен, как и он сам, но его собеседника это ничуть не смущало. Он не впервые оживлял призраков. Тень Лиеррана была тому прямым доказательством. Кем мог быть этот нелепый улыбчивый старик в имперском платье с бородкой клинышком.

– Не узнаёшь меня?

И тут Ксанд всё-таки вспомнил. И эту ухмылку. Ну кто же ещё. Человек, которого не единожды находили мёртвым. Человек, который первым сумел избавиться от Проклятия. Человек, который в одиночку вертел Богами, как хотел. Ну конечно.

Мёртвый Император.

– Гнилые боги, зачем так официально, зови меня просто посланником.

Посланник. Посланник к кому от кого?

– А вот это уже большой вопрос.

Ксанд попытался подняться и в итоге едва удержался на ногах. Почти полное отсутствие материального тела приводит к тому, что любое усилие полощет тобой, как осенним листом на ветру.

Зачем я тебе понадобился?

– Почему только мне? Может, и нашему шкиперу есть, что тебе рассказать?

Ксанд покосился на вновь скрывшегося в глубине пещеры собрата по несчастью. Лиерран молчал.

Где твой корабль, шкипер? Где твой Ирионе? Не далековато от моря ты забрался, мореман?

Не дальше, чем мы последний раз с тобой виделись, Серый Камень.

И то верно, Форт расположен гораздо ближе к сердцу Средины, чем северная оконечность Лазурных гор.