Океан

– Нет.

Наири было стыдно смотреть в глаза Учителя, ей было стыдно смотреть даже в закрытые глаза несостоявшейся жертвы. Ей было стыдно перед Миром.

– Не надо, – сказал Учитель. – Не стыдись, будущее уже ждёт тебя, – он повернулся на бок и захрапел как ни в чём не бывало.

Лучница отправилась к северной части Гряды, к удобному проходу. Там был дом, будущее, которое, как заверил её странный человек, уже ожидало.

К полудню Наири устроилась отдохнуть под навесом из собственной куртки и принялась за расчёты. Сколько дней ей придётся провести без еды, как распределить силы на переход? Вдруг сверху, на куртку, шлёпнулось что-то увесистое. Удивлённая девушка просунула руку – горячий хлеб обжёг пальцы, а слёзы оросили потрескавшиеся от жары щёки.

– Дух Святой, – прошептала Наири и поцеловала лепёшку.

К ночи молодые ноги донесли её до предгорий родного Энсиноора. На равнине появился редкий кустарник и низкорослые деревца. Под одним из таких и решила заночевать Наири. Ей не спалось, её подташнивало, возможно, от слишком большого количества хлеба, съеденного в пустыне. Она думала об Учителе и Ученике. Редкая раньше улыбка не сходила с её лица. Что-то случилось с ней; ночь, горы, свобода, близость дома – всё озарялось радостным, весёлым светом. Взгляд её привлекла трёхзубцовая гора, выделявшаяся необычной формой, на фоне звёздного неба.

– Не стрелу ли пробовал этим зубом обладатель столь роскошной челюсти? – рассмеялась Наири.

Неожиданно над вершиной из трёх зубов зажглась звезда, ярче самой яркой вокруг, и в этот момент внизу живота что-то шевельнулось. Девушка охнула и схватилась за живот. Ещё толчок…

Лучницы Энсиноора непорочны. Считается, что разделившая ложе с мужчиной теряет остроту зрения и наливается соком, что мешает прицельной стрельбе. Наири была непорочна, но понесла.

– Дух Святой вошёл в неё, – вспомнила она слова Учителя, и кто-то снова толкнул её изнутри.

18

Я – Океан. Я – Вдохнувший Свет и Любовь, и я жду Плана. Чрево моё – Мир. Бульон этого Мира – планктон душ. Верхние токи Служения и Жертвенности перемешиваются в нём с низкими течениями Страстей и Пороков. Лучи Любви, пронизывая глубины отношений, растворяются в илистом дне Греха – бульон варится на медленном Огне Энергетического Равновесия. Но вот запускается План, Создатель бросает щепотку Намерения, и Океан вскипает. Все слои, не перемешиваясь, выстраиваются в Парад Уровней. Пришло время достать Жемчужину со дна, пришло время Рождения.

Вслед за Создателем и моя очередь вступить в План. Я, Океан, делаю выдох и забираю у планктона три души. Одна развоплощена, её нужно спустить, две уже внизу, в проявленном мире, и их сведёт низовой поток взаимной Ненависти, он уравновесит энергию Любви, затраченную на ускоренный спуск в воплощение первой души. Таков План.

Я – Океан. Я – Вдохнувший Свет и Любовь, и я засыпаю.

19

«О, Мать, что Свет несёшь в себе,

Да будет Путь твой озарён весь этим Светом».

Я вглядывался в северную часть Энсиноорской Гряды и думал о Наири. Утренний ветер приносил с гор запахи цветения и свежести, а на их крыльях и чувство умиротворения.

Проснулся Ученик. С видом заговорщика, а в партнёрах у него числился Бог, он подошёл ко мне и молча протянул руку в сторону трёхзубцовой вершины.

– Что видите, Учитель?

– Гнилой зуб дракона, – равнодушно ответил я.

– А ещё? Посмотрите внимательнее.

Поднимающееся солнце разогнало собратьев по звёздному небу, кроме одной яркой точки, все ещё очень хорошо видимой в утренней голубизне.

– Над гнилым зубом повис светлячок и рассматривает его, – сдался я.

– Я знаю её Имя! – с восторгом сообщил Ученик.

– Откуда? – я постарался изобразить саму наивность.

– Бог сказал мне, – Ученик бросился обнимать меня, хлопать по плечу и трясти руку. Когда он успокоился, я вынул из кармана камешек.

– Я знаю имя этой звезды.

Юноша хохотнул.

– Давай попробую угадать. Камень, камушек, булыжник, валунчик…

– Наири, – прервал я его.

Он остановился и с посеревшим от тревоги лицом спросил:

– Что с ней?

– Она – Мать. Она зажгла звезду в себе, так пойдём и зажжём звезду в её честь.

– Учитель, объясни! – Ученик был обескуражен.

– Наири носит Дитя, которого ждёт Мир. Бог даровал его ей, Бог даровал его Миру.

До полудня мы двигались молча. Я, улыбаясь, Ученик, нахмурившись. Гряда приближалась с каждым шагом. Появившиеся деревца и кустарники заставляли нас менять маршрут, огибая их, но это не раздражало. Приближавшиеся горы несли нам запахи листвы и смолы, покоя и уюта. Можно было сделать привал и развести костёр, а значит, и пожарить рыбу моего спутника – свою утреннюю лепёшку я отослал будущей матери. Через полчаса, закончив с трапезой, мы развалились на плащах для отдыха.

– Учитель, разве такое возможно? – прервал молчание мой товарищ.

– Так уже есть.

– Но… – Ученик обдумывал вопрос.

– Мы живём в более сложном мире, чем ты себе представляешь и даже можешь представить. Ремешок-застёжка на твоём плаще – чудо для муравья, – попробовал помочь ему я.

– Но… – он снова замешкался и, наконец, выдавил: – Почему Наири?

– Таков План, и, кстати, тебе от неё подарок, всё забываю отдать, – я протянул ему кинжал.

– Никогда не видел энсиноорского оружия, – Ученик моментально превратился в улана и с интересом разглядывал кинжал.

– Ты знаком с ним достаточно близко, – заметил я.

– О чём ты?

Этот вопрос я пропустил мимо ушей, а Ученик всё больше становился воином.

– Получается, у Наири было при себе оружие, а мы даже не проверили её, – он перестал вертеть железку в руках и продолжил: – Мы провели с ней ночь бок о бок, она же могла…

– Не могла, – успокоил его я. – Дух Святой уже вошёл в неё. Внутренний Свет превалировал над внутренней Тьмой. Ты держишь в руках не оружие, но подарок.