Уголовное законодательство об ответственности за служебные преступления, совершаемые в коммерческих или иных организациях: история, современность, перспективы развития

Достаточно детально определялись права и обязанности стражи лесным законодательством. Служащие лесной охраны делились на две категории – стражи казенных лесов[233 - Стражи казенных лесов при определении на службу приводились к присяге мировым судьей, после чего они считались состоящими на государственной службе (см.: Приложение к ст. 93 «Положение о лесной страже в казенных лесах» // Устав лесной 1872 года / Сост. Д. Коковцев. СПб., 1876. С. 358).] и стражи частных лесных угодий. В соответствии с Уставом лесным 1872 г. на службу в лесную стражу поступали лица всех сословий в возрасте не моложе 21 года и «по возможности грамотные»[234 - См.: Устав лесной 1872 года / Сост. Д. Коковцев. СПб., 1876. С. 545.].

В обязанности лесных сторожей входило: охрана лесов; наблюдение за лесами и лесными работами; воспрепятствование самовольным порубкам леса и др. В случаях необходимости они были обязаны оказывать содействие земской полиции в задержании разбойников, дезертиров и бродяг в лесах (ст. 192).

Наиболее широкие полномочия предоставлялись стражам казенных лесов. Особое значение законодатель придавал условиям применения ими оружия. Устав четко определял порядок использования огнестрельного оружия и предусматривал ответственность за «употребления без явной необходимости оружия». Статья 197 устанавливала, что офицеры лесного ведомства (лесничие) могут приказать употребить оружие лишь в случае точной необходимости, а именно:

а) при поимке разбойников, когда лесная стража наряжается для того по требованию земской полиции;

б) при насильственных порубках с огнестрельным оружием, когда порубщики приготовляются к обороне;

в) для собственной обороны при самовольных порубках, хотя без вооружения, но когда самовольные порубщики приготовляются напасть превосходящей силой на лесную стражу;

г) для собственной обороны при преследовании насильственных и самовольных порубщиков, если они нападают с целью избежания поимки[235 - См.: Устав лесной 1872 года / Сост. Д. Коковцев. СПб., 1876. С. 56.].

Статья 198 Устава лесного 1872 г. определяла право служителя лесной охраны на необходимую оборону. Характерное отличие данной нормы от предыдущей статьи выражалось в возможности применения оружия без соответствующего приказа лесного офицера, при наличии угрозы жизни и здоровью со стороны нападающих.

Если же при поимке и преследовании преступников лесные служители допускали применение оружия без явной необходимости и при этом причиняли посягателям раны, увечья или смерть, то они привлекались к уголовной ответственности по ст. 827 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., которая при определении наказания отсылала к ст. 1466 («убийство») и ст. 1494 («нанесение увечья, раны или иного повреждения здоровью») этого же источника[236 - См.: Кузнецов А. П., Изосимов С. В. Ответственность за превышение полномочий служащими частных охранных или детективных служб // Юрист. 2000. № 11. С. 59.]. Интересно, что, независимо от того, умышленно причинялся вред или по неосторожности, виновные привлекались к уголовной ответственности только по нормам, предусматривающим ответственность за неосторожное причинение смерти и неосторожное причинение вреда здоровью. Максимальный размер наказания за неосторожное причинение смерти и неосторожное причинение вреда здоровью определялся заключением в тюрьму на срок от 2 до 4 месяцев, минимальный размер (только в ст. 1494) – строгий выговор в присутствии суда.

Лесные офицеры в случае отдачи незаконного приказа подчиненным несли ответственность на тех же основаниях, что и исполнители. Указанное положение являлось весьма прогрессивным и необходимым для ограждения граждан от возможного произвола лиц, охраняющих лесные угодья[237 - См.: Асанов Р. Ф. Указ. соч. С. 18.].

Поскольку кроме государственной стражи существовала стража частных лесов и вольнонаемная стража, в гл. 1 третьего раздела Устава лесного были закреплены положения, регламентирующие правовые основы их образования и деятельности. Так, в примеч. к ст. 1421 указанного источника определялось, что для надлежащего присмотра за исполнением правил, а также с целью охраны частных лесов от самовольных порубок владельцы были обязаны содержать при лесных дачах особых сторожей. По смыслу примечания под «особыми сторожами» понимались лица, не состоящие на государственной службе, следовательно, они в полной мере относились к частным охранникам.

Необходимо подчеркнуть, что владельцы частных лесов в обязательном порядке должны были вводить штат сторожей. В случае отсутствия таковых подвергались денежному штрафу из расчета 30 копеек за каждый день без охраны. Судя по тому, что в дореволюционной России 10 % лесов находилось в частном владении[238 - См.: Зайцев Д. М. Лесное законодательство. СПб., 1913. С. 68.], число частных сторожей было достаточно внушительным.

Численность стражи определялась постановлением уездного дворянства, утвержденным губернатором. Лесные сторожа частных лесов подвергались непосредственному надзору земской полиции, которая «в случае надобности побуждала сторожей к исполнению их обязанностей»[239 - См.: Устав лесной 1872 г. / Сост. Д. Коковцев. СПб., 1876. С. 298–299.].

Согласно положениям, закрепленным в Уставе лесном, в случаях преследования нарушителей закона о частном лесе и при защите от нападений со стороны лиц, нарушающих указанный закон, охранники частных лесных угодий наделялись правами, предоставленными стражам казенных лесов. Круг других прав и преимуществ, согласно правилам от 15 мая 1867 г., не распространялся на частных охранников[240 - См.: Шилов Д. Порядок расследования нарушений Лесного устава. Руководство для лесничих, заведующих казенными и частными лесами и для мировых судей. СПб., 1879. С. 239.].

На основании ст. 568–570 Устава лесного и приложения к ст. 93 указанного источника стража частных лесов не относилась к органам правительственной власти. Вместе с тем необходимо отметить, что в примеч. к ст. 1421 Устава лесного было предусмотрено положение, согласно которому нарушители, виновные в оказании сопротивления частным сторожам, сопровождавшегося нанесением побоев, привлекались к уголовной ответственности как за неповиновение должностным лицам. Так, например, они могли быть подвергнуты наказанию по ст. 271 («сопротивление чиновнику в отправлении должности») либо по ст. 285 («оскорбление чиновника побоями или насильственными действиями при исполнении им служебных обязанностей») и др. Однако данное обстоятельство не служило основанием к причислению частных сторожей к лицам, состоящим на государственной службе[241 - См.: Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1885 г. СПб., 1912. С. 564.].

Таким образом, частные сторожа не признавались должностными лицами. Поэтому к уголовной ответственности за совершенные преступления и проступки по службе они привлекались на общих основаниях. Подтверждением тому являются, в частности, положения, закрепленные в диспозиции ст. 1622 отделения «О нарушении постановлений о частных лесах» Уложения о наказаниях уголовных и исправительных. В ней говорилось, что лесные чины, заведующие и управляющие частными лесами, а также лесные сторожа за повреждение, истребление, присвоение или растрату лесных материалов из вверенных дач и за другие преступления и проступки по заведованию частными лесами подвергаются общим наказаниям, определенным за данные преступления Уложением о наказаниях (ст. 1681, 1682, 1704, 1709 и 1711)[242 - Не основано на законе утверждение Д. А. Гришина о том, что в Уложении о наказаниях не было норм, по которым могли бы нести уголовную ответственность частные охранники (сторожа) (см.: Гришин Д. А. Уголовная ответственность за преступления в сфере интересов службы в коммерческих и иных организациях: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Тюмень, 2008. С. 14).]. Иными словами, указанная норма содержала в себе ссылочную диспозицию.

Статьи 1681 и 1682 относились к привилегированным составам и закрепляли ответственность за присвоение и растрату. Наказание за данное преступление предусматривалось в виде ареста от 3 месяцев до 1 года. В случае же совершения данного деяния по легкомыслию или при добровольном возмещении причиненного ущерба наказание было более мягким – арест, но не свыше 3 месяцев.

За умышленное истребление или повреждение имущества, предоставленного на временное хранение (ст. 1704), частные сторожа могли подвергнуться наказанию в виде лишения всех прав и привилегий, с обязательным возмещением причиненного ущерба и отдачей в исправительные арестантские отделения 4-й или 5-й степени, что означало, согласно ст. 31 Уложения 1845 г. (в ред. 1885 г.), работы в указанных учреждениях, в первом случае – от 2,5 до 3 лет, во втором – от 1 до 1,5 года[243 - См.: Асанов Р. Ф. Указ. соч. С. 19.].

Положения ст. 1709 предусматривали ответственность поверенных (представителей), которые допускали злоупотребления, выражавшиеся в «сношениях или сделках с противниками своего доверителя во вред ему»[244 - См.: Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1885 г. СПб., 1912. С. 1132.].

Статья 1711 Уложения о наказаниях признавала наказуемыми истребление, повреждение, присвоение, злонамеренную утайку или растрату вверенных актов или имущества. Однако данная норма не содержала собственной санкции и отсылала к наказаниям, закрепленным в ст. 1681, 1682 и 1622 указанного источника.

В отношении уголовного преследования нарушений, совершенных в частных лесах, имелась одна особенность, которая позволяла выделить их в особую группу. Статья 585 Устава лесного, а также ст. 18 и 20 Устава о наказаниях определяли, что возбуждение судебного преследования зависит от воли пострадавшего, а возбужденное преследование может быть прекращено за примирением[245 - См.: Шилов Д. Порядок расследования нарушений Лесного устава. Руководство для лесничих, заведующих казенными и частными лесами и для мировых судей. СПб., 1879. С. 241.]. Как видно, данное положение содержало принцип диспозитивности, и указанные преступления относились к делам частного обвинения. Отмеченное правило распространялось и на частных сторожей.

Таким образом, если совершенное преступление причиняло вред исключительно интересам частного собственника и тот не имел намерения привлечь виновного к ответственности, то частный сторож мог и не подвергаться мерам уголовно-правового воздействия, а его наказание в этом случае могло состоять в возмещении вреда лесовладельцу в гражданско-правовом порядке[246 - См.: Кузнецов А. П., Изосимов С. В. Ответственность за превышение полномочий служащими частных охранных или детективных служб // Юрист. 2000. № 11. С. 60.].

В заключение еще раз следует подчеркнуть, что частные сторожа не признавались должностными лицами и подвергались наказаниям на общих основаниях, хотя и обладали некоторыми властными полномочиями, характерными для должностных лиц.

II. Письменные свидетельства о зачатках сыскной деятельности в России встречаются в древнейшем источнике русского права – «Русской правде», где описываются такие формы сыска, как «свод» и «гонение следа»[247 - См.: Елинский В. И. История уголовного сыска в России (X – начало XX в.): Учеб. пособие. М.: ИНФРА-М, 2004. С. 5.]. Однако сыскные функции в это время осуществляли не специально созданные для данной деятельности органы, а сами потерпевшие, лица, на которых пало подозрение, члены общины[248 - См.: Гибов В. В. Сыскная полиция в механизме Российского государства (теоретический и историко-правовой аспекты): Автореф. дис. … канд. юрид. наук. СПб., 1998. С. 11.]. Первые же попытки создания частных детективных структур начали предприниматься только в начале XX в.

Так, в 1910 г. в Министерство внутренних дел России поступило несколько ходатайств со стороны лиц, «занимающих видное положение», о разрешении основать в России «Всероссийское частное сыскное бюро». Авторы ходатайств указывали на важность инициативы в таком серьезном общественном деле. Однако данный проект встретил категорический отказ со стороны официальных учреждений[249 - См.: Фридман М. Рабочее движение и агентство Пинкертона. СПб., 1910. С. 5.]. Назревшая революционная ситуация в России приостановила развитие экономических отношений. Это, безусловно, отразилось и на эффективности функционирования практически всех видов предпринимательской и иной экономической деятельности.

Между тем за рубежом довольно успешно шел процесс становления и развития частной сыскной деятельности. После революционных преобразований 1917 г. эта волна с небольшим опозданием докатилась и до молодой Советской России.

В 1922 г. структурами МВД были подготовлены и направлены в Совнарком два проекта декретов о частном розыскном бюро и о частной охране[250 - См.: Агутин А. В. Частный детектив в уголовном процессе. Н. Новгород, 2001. С. 28.]. По мнению начальника уголовного розыска НКВД Канцельсона, разработка документов была вызвана малочисленностью работников его ведомства для успешной борьбы с преступностью[251 - См.: Михайлов М. Частный сыск. Первая попытка // Советская милиция. 1991. № 2. С. 51.]. По проекту декрета «О частном розыскном бюро», в компетенцию частных розыскных бюро входили наряду с охранными функциями предупреждение и раскрытие преступлений против личных и имущественных интересов государственных и частных учреждений. В соответствии с § 4 и 5 данного проекта им воспрещалось принимать к производству наблюдение и сыск по делам исключительно личного, семейного и тому подобного характера, не связанным с предупреждением и раскрытием преступлений.

В § 8 проекта указывалось: «Если по ходу порученного бюро явится необходимость в производстве обыска, ареста, выемки или других нарушающих свободу граждан действий, то бюро должно обратиться к содействию органов милиции или уголовного розыска, от коих всецело зависит принятие на основании сообщенных сведений соответствующих мер».

Для открытия частных сыскных бюро, согласно проекту декрета, требовалось специальное разрешение народного комиссара внутренних дел. Работникам частных бюро не устанавливались никакие особые права и привилегии. За все совершенные или допущенные ими при осуществлении сыскной деятельности нарушения они должны были отвечать на равных со всеми гражданами основаниях[252 - См.: Белорусов В., Шишов Е. Частный детектив в уголовном процессе: некоторые аспекты проблемы // Уголовное право. 2001. №. 2. С. 54.].

Судьба проекта была предопределена основным курсом социального управления советского правительства в тот период, в основе которого лежала идея огосударствления всех сфер жизни общества. Об этом свидетельствует письмо в Совет народных комиссаров начальника уголовного розыска республики Визнера, сменившего инициатора проекта: он просил оставить проект без рассмотрения. Вскоре он своим приказом запретил открытие на местах частных сыскных бюро[253 - См.: Агутин А. В. Указ. соч. С. 29.].

В дальнейшем наблюдалось полное прекращение работы по созданию частного сыска в Советской России. Вместе с тем некоторые атавизмы этой деятельности продолжали существовать достаточно долгое время, трансформировавшись в различные общественные образования, одной из задач которых было предупреждение и раскрытие преступлений. Достаточно вспомнить общественных помощников следователей и т. д.

Поскольку частных сыскных агентств в нашей стране не было вплоть до настоящего времени, то, естественно, отсутствовали и нормы, предусматривающие ответственность за совершение преступлений служащими данных структур. Зарождение в России частной детективной деятельности (сыска) как социально значимого явления можно отнести только в концу XX в., когда принятие 11 марта 1992 г. Закона РФ «О частной детективной и охранной деятельности в Российской Федерации» положило начало формированию частной детективной и охранной деятельности – нового элемента негосударственной правоохранительной системы РФ. Дальнейшее развитие положения указанного источника получили в Федеральном законе от 22 декабря 2008 г. № 272-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием государственного контроля в сфере частной охранной и детективной деятельности»[254 - См.: СЗ РФ. 2008. № 52 (ч. 1). Ст. 6227.], призванном улучшить деятельность данных структур.

Раздел II. Ответственность за служебные преступления в коммерческих и иных организациях по зарубежному законодательству

Глава 1. Ответственность за преступления, совершаемые управленческим персоналом коммерческих и иных организаций, по зарубежному законодательству

Глобализация мировой экономики настоятельно требует решения проблем гармонизации российского и зарубежного законодательства. И хотя в последнее время усилились тенденции сближения правовых систем, отражающие интеграционные процессы в экономике, существенные различия между системами права (в том числе применительно к противодействию служебно-экономической преступности в коммерческих и иных организациях) все еще сохраняются. Однако, несмотря на это, использование опыта государств с развивающейся и развитой экономикой является одним из эффективных направлений решения проблемы устранения пробелов в российском законодательстве[255 - См.: Чупрова Е. В. Ответственность за экономические преступления по уголовному праву Англии: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2005. С. 3.].

Французский ученый-юрист Марк Ансель, безусловно, прав, объясняя ценность изучения зарубежного права тем, что оно открывает перед правоведами новые горизонты, позволяет им лучше узнать право своей страны, ибо специфические черты этого права особенно отчетливо выявляются в сравнении с другими системами, вооружает юристов идеями и аргументами, которые нельзя получить даже при очень хорошем знании только собственного права[256 - См.: Ансель М. Методологические проблемы сравнительного права // Очерки сравнительного права. М.: Прогресс, 1981. С. 38.]. Такое сравнение весьма полезно как с точки зрения уяснения положительного опыта законодательного регулирования соответствующих общественных отношений, так и в целях недопущения возможных законотворческих ошибок в той или иной сфере[257 - См.: Шнитенков А. В. Ответственность за преступления против интересов государственной службы и интересов службы в коммерческих и иных организациях. СПб., 2006. С. 56.].

В связи с этим полагаем необходимым отразить подход зарубежного уголовного законодательства к проблеме противодействия преступлениям, совершаемым лицами, выполняющими управленческие функции в коммерческих и иных организациях.

Поскольку в силу известных объективных и субъективных причин законодательная регламентация ответственности за преступления, совершаемые руководителями коммерческих и иных организаций, по законодательству стран с развитой рыночной экономикой и государств с развивающейся рыночной экономикой имеет существенные различия и специфические особенности, в рамках настоящего исследования представляется целесообразным разделить этот вопрос на два самостоятельных блока.

§ 1. Уголовная ответственность за служебные преступления управленческого персонала коммерческих и иных организаций по законодательству стран с развитой рыночной экономикой

США. Анализируя нормы американского уголовного законодательства, регулирующие ответственность за отдельные виды экономических преступлений (в том числе служебных преступлений управленческого персонала коммерческих и иных организаций), основное внимание необходимо сосредоточить на правовом регулировании тех отношений, которые складываются при совершении деяний, причиняю щих наиболее значительный ущерб, и которые оказывают существенное влияние на общую картину экономической преступности. К числу таких видов преступлений ученые-криминологи США относят: взяточничество, мошеннические махинации «белых воротничков»[258 - Данный термин впервые был введен в криминологию американским профессором Эдвином Сазерлендом. Определение этого вида экономической преступности предполагает включение в него преступлений, совершаемых респектабельными лицами, занимающими высокое социальное положение в процессе своей профессиональной деятельности.] (в том числе преступления, совершаемые ими с использованием служебного положения), налоговые преступления, нарушения законодательства в области охраны окружающей среды и др.[259 - См., напр.: Никифоров Б. С., Решетников Ф. М. Современное американское уголовное право. М.: Наука, 1990. С. 156; Багаутдинов Ф. Н., Хафизова Л. С. Финансовое мошенничество (уголовно-правовой и криминологический аспекты противодействия). М.: Изд-во «Юрлитинформ», 2008. С. 42; и др.] Для нас наибольший интерес представляют, прежде всего, первые две группы преступлений. Говоря о взяточничестве, следует отметить, что в американском уголовном законодательстве и в уголовно-правовой доктрине принято различать четыре основные формы этого преступления:

а) собственно взяточничество, представляющее собой посягательство на деятельность публичной администрации;

б) так называемое коммерческое взяточничество;

в) взяточничество, связанное с деятельностью профсоюзов;

г) взяточничество в области спорта.

Указанными видами отнюдь не исчерпывается коррупция[260 - О сущности и содержании коррупционных преступлений см.: Kaufman D., Wei Shang-Jin. Does Grease Money Spead Up the Wheels of Commerce? // National Bureau of Economic Research. Working Paper 7093. 1999. April.], но, с точки зрения законодателя (и на федеральном, и на уровне штатов), чаще всего именно эти четыре области представляются наиболее существенными и заслуживающими того, чтобы подкуп лиц, занимающих в них соответствующее положение, стал объектом уголовного преследования.

Не останавливаясь на рассмотрении двух последних форм взяточничества, основное внимание уделим преступлениям, связанным с посягательством на деятельность публичной администрации, и коммерческому взяточничеству.

Наиболее подробно в американском законодательстве изложены нормы, регулирующие ответственность за взяточничество в сфере деятельности публичной администрации.

Общеупотребительный термин «публичный служащий» разъясняется применительно к данной категории преступлений в п. 7 ст. 240.00 Примерного УК: «Публичный служащий – это любое должностное лицо или служащий государства, включая законодателей и судей, и любое лицо, принимающее участие в осуществлении государственной функции в качестве присяжного заседателя, советника или консультанта или в каком-либо ином качестве»[261 - Примерный уголовный кодекс США / Под ред. Б. С. Никифорова. М., 1969. С. 167.].

В разделе 18 Свода законов США ответственность за взяточничество, совершаемое должностными лицами, предусмотрена § 201 гл. 11 «Взяточничество, нечестные доходы и злоупотребление своим положением публичными должностными лицами».

Под теми, кто получает взятки, в контексте гл. 11 понимаются три категории должностных лиц: