Аашмеди. Скрижали. Скрижаль 2. Столпотворение

– Истинно так господин. Но не беспокоят ли господина люди войны? Ведь войска будут верны лугалю.

– Кому нужна верность, когда нет веры? Без веры в победу, самые верные воины не страшнее агнцев.

– Многие из них стойки в вере.

– Да, это несколько мешкает дело. А долго тянуть с подмогой я не могу, это может навести са-и на ненужные мысли. Чертов нимиец! Из-за его подозрительности, мы лишились мудрости абгала! И как я не предугадал, что он свои хитрости скроет тайнописью. Надеюсь, мальчишка все же решится. Соглядатаи Амара приглядывают за ним?

– Да, господин.

– Скажи, чтобы не упустили из виду ненароком. Мальчишка очень чуток. Этот эштарот очень ценен сейчас. Если он нам не поможет…

– Будет кровопролитие?

– Этого не избежать в любом случае. – Отмахнулся Азуф. – Вспомни Нибиру. Кровопролитие – закон войны, кровью меньше, кровью больше. Что нам с того? Если люди войны захотят затопить кровью город, им же хуже…. Са-и по всему Каламу, не простят этого в будущем ни людям войны Ур-Забабы, ни людям войны Загесси. Наш же саженец, волей богов, плетущийся ныне по земле, только взовьется от того, что два ростка одного корня перевьют друг друга стеблями.

– Оо, господин воистинну очень мудр. Истинно это так!

***

Подходя к площадке, где его должны были встретить скоморохи, Аш с удивлением обнаружил, что его появление вызвало бурный переполох.

– А я им говорила, что с тобой все хорошо! – Радостно приветствовала его маленькая бродяжка. – А то, какая-то наплела нам тут …

– Что случилось? – Аша осенила тревожная догадка. – Где Элилу?

По лицу Нин пробежала обида: Аш будто не заметил ее, обеспокоившись судьбой расфуфыринной дуры.

– Где Элилу? – С нетерпением переспросил Аш. – Что вы…?

– Тут, тут они. – Поспешил ответить за Нин Пузур. – Мы не знали, что делать.

Тут из-за шатра показалась голова самой Элилу и начала жаловаться:

– Аш, ты нас обманул! Ты обещал, что меня здесь встретят и укроят от опасности, а на меня тут с кулаками кидаются!

– Что случилось? Кто вас обидел? – Он не смог отстраниться от объятий рыдающей Элилу.

– Прости, мы… – начал оправдываться Пузур.

– Мы не виноваты! – Возмущенно перебила скоморошка. – Они врали нам!

– Эта дикарка меня чуть не убила. – Всхлипывая пожаловалась Элилу, и будто ища защиту сильнее прижимаясь к юноше, зная, что он не посмеет оттолкнуть плачущую женщину.

– Они сказали, что ты погиб! – В порыве отчаяния, чтоб быть услышанной, чуть не плача закричала Нин, обиженная тем, что Аш вместо того, чтобы встать на ее сторону, беспокоится за эту незваную проходимку и позволяет ей себя обнимать.

Тут в разговор вмешалась боевая служанка, готовая сама вцепиться в маленькую бродяжку.

– А откуда мы знали-то, что парень таким ловким окажется и спасется?! Из-за этого на людей кидаться надо, аа?!! – Наступала она на девчушку, уперев руки в боки.

– А мы откуда должны были знать, что вы не врете, что вас мальчишка прислал?! А если бы вы соглядатаями оказались?!! – Вступалась за Нин Эги.

Поднявшийся раздрай невольно вынудил мужчин смиренно ждать, пока закончиться женская перебранка, а их попытки вмешаться и успокоить были задавлены общим гамом, когда к нему подключились молодые. К счастью женщины вовремя одумались вспомнив об осторожности и словесная перепалка не найдя причину не переросла в ругань, и уже вскоре старшие врагини мирно беседовали.

Дождавшись пока все утихомирится, Аш убежал во дворец Азуфа, чтобы заручиться обещанием влиятельного царедворца о помощи, и тут же поспешил обратно, опасаясь, что снова начнется свара. Но, по возвращении с облегчением заметил, что женщины еще недавно готовые было накинуться друг на друга с кулаками, нашли общий язык. Элилу настолько обжилась, что успела обворожить и старого гальнара и глупого Хуваву, и даже своенравная Эги обращалась с ней теперь с почтенным обожанием. И только Нин никак не могла смириться с тем, что чья-то изнеженная женушка смеет вертеть их мужчинами, как вертит наверно мужем, вынуждая ради себя подвергать опасности жизни, а их самих использует как свою прислугу. И за время пока сомнительная особа пребывала у них, юная бродяжка ни разу не обмолвилась с ней словом, еле сдерживаясь от гнева, а чтобы снова не начать их маленькую войну, вела себя с ней отстраненно и держала на расстоянии.

***

Вскоре объявился вестовой всесильного козлоборода, чтобы увести, наконец, злосчастную гостью с собой. Однако даже перед отбытием, та сумела насолить Нин.

Несмотря на то, что возничий был одет своеобразно слугам, держался он слишком надменно и независимо для своего положения: его осанка, несмотря на молодость, выдавала в нем человека привыкшего задирать голову. Доложившись о прибытии, он не стал дожидаться и принимать скарб беглянок, приказав лишь следовать за ним. И своенравная гашан поплелась за гордым простолюдином до повозки, вместе со скоморохами и своей служанкой неся на себе скарб.

Лишь только увидев испещренное лицо возничего, Элилу обратила молящий взор в сторону Аша, в ужасе от мысли с кем им с Тешгу придеться разделять путь. Внимая безмолвной просьбе, эштарот вызвался сопровождать их до передовой, чтобы убедиться, что за время пути с его подопечными ничего не случится. Беспокойство Аша о вельможной красавице горячо задело бродяжку. Ревность и стыд за некогда трезвомыслящего юношу, потерявшего голову от внимания благородной красавицы, заставили ее открыто посмеяться над внезапно вспыхнувшими чувствами коварной гашан. Не выдержав и не желая выслушивать насмешек какой-то замарашки, Элилу воспользовавшись временем, пока Аш договоривался с возничим, решила незаметно высказаться ей в ответ, чем-то жалящим и обидным.

– Эй ты, замарашка! – Надменно с высоты обоза обратилась она к обидчице, которая невольно потерла лицо рукой. – Ты, что же, решила, что он любит тебя? Бедняжка, ты и вправду решила, что эштарот – послушник Великой матери, привыкший жить в роскоши и неге; которого обхаживали лучшие жены Нибиру, по которому вздыхали благородные девы, обратит свой взор на какую-то побродяжку?

– Врешь! Ты сама это придумала! – Густо покраснела Нин.

– Ах, а тебе и вправду показалось, что он тебя любит. А-ха-ха-ха, мне жаль тебя, он поигрался с тобой как ему и положено по его званию. Сколько у него еще таких было. Смирись. Любовь гала как у всякой блудницы порочна и продажна, сегодня с тобой завтра с другой. Ты что же, вообразила себе, что с тобой по-другому будет? Охолонись девочка, он тебя не любит.

– Лгунья! – На этот раз, скоморошка возмущенно вскипела, сжимая кулачки от наглой лжи. – Ты сама клеишься к Ашу, и от злобы, что он не принимает твоих жалких ужимок вокруг него, клевещешь на него из злобы и… и… из ревности!

– Из ревности?? Я?? Уж, не к тебе ли соплячка?

– Да, ко мне! – Вскинула голову Нин, с гордостью осознав, что скрывать своих чувств больше не хочет, особенно перед этой самонадеянной гашан, чье недостойное поведение только утвердило уверенность в любви к ней Аша.

– Была б забота к замарашке ревновать, когда он итак мой. – Стараясь казаться беззаботной, дразнила бродяжку молодая супруга беглого сановника. – Ведь это со мной, он едет.

– Ага, ну да. Потянула рыло. Он только проводит вас, до твоего трусливого супружника. Вот когда вы с муженьком соеденитесь, ты со своим боровом и обжимайся, сколько душа возжелает. Вы с ним бесподобно смотритесь: его трепыхающиеся телеса, очень складны с твоим лизоблюдным рыльцем.

– Ах ты…! Маленькая побирушка! – Не найдя, что ответить выругалась Элилу.

Не ожидая от себя такой уязвимости к колкостям бродяжки, Элилу кипела от досады и негодования, оттого, что в споре ее разделывает какая-то замарашка. В ее красивой головке стремительно и отчаянно носились мысли, как бы поставить эту нахалку на место. Злость в сообществе с волнением пробирали до самой макушки, и гордая гашан раскрасневшись, будто какая-то простолюдинка, горела как на жаровне. Наконец, она решилась на отчаянный ход, на который ни за что бы не пошла, будь она в другом окружении, среди таких же благородных и достойных как она. Но здесь, в кругу бродяг, да еще и уедененно, где нет даже ушей и языков, что смогут донести ее слова до ушей завистливых гашан или самолюбивого мужа, она могла себе позволить сознаться в недостойном для благородной эрес поступке, сделанным ей когда-то в порыве отрочьего неразумия.

– А знаешь ли ты нахалка, что мы с Ашем давно любим друг друга, и пред небом повенчаны на священных скрижалях клятвой верности? – Кинула она уничтожительно. – И этому свидетелем само небо.

– Ты врешь.

– Не веришь? Так спроси его сама.

– Ты врешь!

– Что ты повторяешь одно и то же? Сказать больше нечего?

– Да! Потому, что ты лгунья! Ты не можешь быть с ним повенчана, у тебя же муж есть! – В отчаянии кричала Нин, чувствуя правду в словах соперницы.

– Муж. А что мне мешает иметь второго мужа? – Ликовала Элилу своей маленькой победе.

– Я тебе не верю!