Что там, за дверью?

Просто так, даже без особых причин…

    2019 г.

Осколки

(Рассказики такие. Могли бы быть чем-то большим, но родились слишком короткими для этого)

Поездка в прошлое

Чувствую, этот мой приезд сюда, вероятно, последний. Похоже, и погода была с этим согласна.

Шёл дождь. Не переставая, он лил уже несколько дней.

Случилось так, что в какой-то вечер из вечеров я оказался в центре города, откуда ноги сами повели меня в давно знакомое, тихое, упрятанное от любопытных глаз место, обнесённое высоким металлическим забором. Вот так, спустя много лет, шагнул в дни, теперь уже давно унесённые и развеянные ветрами времён. Ступил на территорию памяти. Без особых намерений вернуться – пусть ненадолго – во времена тугих тел и светлых надежд. Захотелось просто пройтись, прикоснуться к теням…

Брёл под сросшимися кронами. Просочившиеся через них капли, падали, напоённые запахом листвы. В редкие просветы между деревьями и густыми ветвями проглядывали дома. В темноте ночи и грозы, почти неосвещённые единичными тусклыми фонарями, они выглядели понурыми, даже мрачными. Окна на обшарпанных стенах тусклы и неприветливы – глазницы, из которых убежала память… В них сквозила тревога…

Когда-то, ещё молодые, деревья пропускали свет, голоса.

Руки с готовностью находили ответное пожатие. Где они сейчас, эти руки?

Сердце касалось сердец, их теперь нет, а они были, да…

Здесь был куст сирени, и стояла скамейка. Глупых, но естественных и неутомимых, она принимала нас под лунный свет и вскрики испуганной птицы. Обветшалое тело ищет погладить измятой памятью истлевшее место. Где же оно? – Здесь? Или здесь…

В немногих местах тусклый жёлтый свет провожал меня. Я наступал на свою тень, и она, бесформенная, всё росла перед собой, пожирая впереди редкие мазки света на мокрых дорожках.

Так и брёл по развалинам собственной истории.

В голове глухо перекатываются мысли: нет слов, чтобы их выразить, и они никогда не будут написаны. Чувства распиханы по углам прошлого, их тоже никто не увидит…

* * *

Заканчивается очередной приезд. Пора улетать.

Тени былого не отпускают мои сомкнутые вокруг них руки. Я уношусь всё дальше, и они растягиваются в свои невидимые продолжения – память и безмолвие.

* * *

Возвращаюсь в дом свой… На пороге сегодня – у входа – сделаю попытку стряхнуть печальные цепи воспоминаний. А при встрече мои новые друзья сотрут грусть с усталого сердца…

…Раннее утро, когда ночь и день ещё борются за спорные минуты своего времени суток.

Открываю окно во двор, в парк.

Солнышко ещё не встало.

Свежо и чисто.

Птичья суета решает открыть новый день.

И тут же сквозь деревья стрельнул первый весёлый лучик…

Прямо в душу!..

    2012 г.

Солнечный зайчик

Моим друзьям

Меня разбудил солнечный зайчик.

Светлыми, тёплыми лучиками он уставился мне в глаза и скатился на подушку. Он переливался цветом жизни и улыбался. Его распирало от смеха так, что я сначала улыбнулся, а потом просто расхохотался. Бездумно и счастливо, как в детстве. Я гонялся за ним, пока он не исчез. Нет, не исчез, а спрятался во мне. Я чувствовал, как он топает внутри своими светлыми бархатными ножками.

Как он вытаптывает из мыслей и из сердца мои страхи и серость.

Как он занял их место.

И всё стало спокойно и правильно.

Я улыбался себе и всем и на вопросы – «Почему?», – отвечал: – «Секрет».

И мне захотелось, чтоб он был у каждого из моих друзей.

Такой секрет.

Такой день.

И такие дни. И годы.

И свои солнечные зайчики…

    2013 г.

Я не умею писать

Я сегодня плакал. Там, где никто не увидит и ничто не помешает. Я никогда не хожу туда без книги. Ту, которая была со мной, я заканчивал. Плакал вместе с героиней, плакал, что книга прочитана, что так пронзающе написана. Что я бестолковый и бесталанный могу только переживать чужие чувства, чужое видение, чужую руку, с лёгкостью обмакивающую перо в историю, географию, время, любовь, надежду, и переносящую всё на бумагу. Описывая всё так, будто сам, как другие, способен передать переживания, улыбку, стон или лёгкий бриз в розовом завитке заката на далёком, убежавшем от цивилизации берегу.

Мне такое, видимо, не дано. Но даже – случись – написал бы, вряд ли меня хватило больше, чем на полстранички, страничку, а дальше я бессмысленно мучился бы тем, что застрял бездвижно между пером и бумагой, не в силах справиться ни с сумбуром мыслей, ни с внезапно исчезнувшими словами.

С лёгкой завистью и восхищением наблюдаю, как с поразительной непринуждённостью и совершенством автор превращается в бабочку, видит её глазами, взмывает на волнах тёплого ветерка над океаном цветов и запахов, питается, как будто он – это она, бабочка. И как она, уставшая от огромного дня забот, понимает, что закончилось отпущенное ей время жизни и покорно складывает крылья. Или автор – веточка, легко позванивающая на ветру оледенелой коркой, и сколотые её кусочки падают в голубой сугроб, вспыхивающий бесчисленными искорками вслед пролетающей тени этой ветки. Или автор – луч света, который только что отодвинул край тучи, чтобы заглянуть в окно, найти щёлочку между занавесями, поиграть пылинками, пошарить по комнате, найти под кроваткой и изучить крохотные тапочки с капелькой застывшего джема на одном из них, бесшумно подобраться к спящему ребенку, невесомой пушинкой пройтись по ресничкам, заставить их вздрогнуть за секунду до того, как глаза распахнутся в новый день, который лучик расстелет перед маленьким человечком.

Другой автор – само чувство. Он видит, как укол звёздочки сжимает сердце, уменьшает наш масштаб до атома в окружающей нас бесконечности и тем вызывает глубокую и чистую ледяную тоску странного одиночества в этом переполненном людьми мире. Электрические разряды, покалывая, струятся по рукам и дальше, и вот – это уже не руки, а вздохи сердца. Оно сладко сжимается и замирает, а потом быстро-быстро начинает стучать, и дыхание быстрое и прерывистое, и глаза широко раскрываются в потолок, и он бархатно колышется над океаном покоя, который придёт… потом… Автор видит, как счастье становится болью, как отчаяние превращается в радость, а потеря – в радужный вихрь нежданной встречи. Автор между вьющихся строк: первый заявительный крик, первым вздохом расправивший лёгкие, бесшумно отлетевшая душа и тело, ждущее, когда Хорон перевезёт его из пределов жизни за другие, нам неведомые. И душа, оставшись одна, печальным взглядом провожает бывшего владельца. Видит ли Б-г этот взгляд, слышит ли бесшумный полёт души?.. Рука автора наждаком бытия проходит по лицам и телам, задёргивает шторы над вчера и сегодня, гасит апофеоз обладания пустыми глазницами утраты… поворот – и со страниц несёт голубой волной надежд или звенят серебряными колокольчиками детские голоса.

И томное сердце из глубин клетки выстукивает по своей ограде: «Я здесь, я с тобой…»

Ещё один автор… Он вне времени. Или он – само время. Он легко скользит по его направляющим, замедляясь, ускоряясь или вообще зависая в одной точке. Он может приблизить всё до видимости мельчайшего элемента, но – чаще – поднимается высоко-высоко, за пределы неба, туда, где исчезают отдельные фрагменты мира, единицы тел, явлений и микровихри, созданные ими. Туда, где мощь его разума выстраивает орбиты судеб, стран и народов. Автор не является, как мы, заложником времени и пространства. Взмах его пера уносит за рамки убогой посредственности туда, где грозовые перемещения цивилизаций, столкновение эпох, причины и следствия мировых потрясений, рождение новых идей. И континенты ждут решения своей судьбы…