Что там, за дверью?

– 15 суток, следующий!

Из здания суда всех вывели на солнышко. Сейчас повезут в тюрьму.

А тут тебе улица, дома, чахлая, но такая прекрасная, вдруг показалась, зелень, люди ходят, облачка в небе – свобода! Выть хочется.

Дальше, как в кино.

Привезли всех во временную, как оказалось, тюрьму. Тюремка в промышленном районе, втором по величине в городе. Пыльное одноэтажное строение за пыльным забором. На пыльной малоухоженной улице. Как объяснили, в «настоящих» тюрьмах не хватает мест, эта – временная. (Смотрите-ка! И этого, оказывается, не хватает!). Напротив – кинотеатр «Родина» – пикантный факт, который в силу сложившихся обстоятельств сейчас не зафиксировался в мозгу, занятом пока более прозаическими проблемами.

В большом немощёном дворе стало набираться прилично неприличного, в основном, народу. Сортировали по неизвестно каким соображениям и, наконец, развели по камерам… Век живи – век учись!

Длинный угрюмый коридор. Под потолком тусклые, как предстоящие 15 суток, лампочки Ильича. Справа-слева камеры.

– Пожалуйста, – с ехидцей пригласил надзиратель. – Такой-то, такой-то, такой-то. Соответственно, вслед за фамилией такие-то, такие-то и такие-то протиснулись внутрь.

Впереди слева – деревянный настил, справа, за фанерой ведро, метла и ещё что-то непонятное.

– Параша, кивнул какой-то знаток.

Напротив двери – два забранных решётками окна. Пыльных. Понятно, что окна не открываются. Хотя, похоже, форточка в одном – да.

Каждый вошедший быстро забирался на нары – забивал место. За суетой не сразу обращали внимание, кто куда или с кем. Разные возрасты, разные лица. В основном, угрюмые и озабоченные. Впрочем, не совсем. Три пацана, один постарше – лет двадцати двух-двадцати четырёх, другие помоложе лет по семнадцати-восемнадцати с ухмылочками озирались на остальных. Гордились, герои, как же – в тюряге!

Один, здоровенный малый с сутулыми плечами, похоже, чувствовал себя как дома. Приценившись, он процедил, тихо так:

– А ну! – мужик, который было собирался расположиться, быстренько подвинулся, уступая место. Угрюмая сила, исходившая от сутулого, не оставляла места для сомнений или возражений.

Остальные все в себе, занимали оставшиеся места.

Так за суетой наступил вечер, потихоньку начинали знакомиться с ближайшими соседями.

Трое пацанов уселись в моих ногах. Достали карты. Старший – мне, хамовато:

– Убирай копыта, – и грубо двинул по ногам. И, полный презрения, добавил: – Интеллигент сраный.

Кровь бросилась в голову, ослеплённый яростью и унижением последних суток, я, не поднимаясь, изо всех сил врезал парню ногой. Удар пришёлся в район ключицы и был настолько силён, что обидчик улетел почти до самой параши.

С криком, вскочив на ноги, парень и его подельники бросились на меня и неожиданно уткнулись в появившуюся между нами фигуру сутулого:

– Цыц, с-суки! – Произнесено это было достаточно тихо, но с таким несокрушимым спокойствием и значением, что те оторопели.

– Тронете его, – продолжил, – скрош-шу!

Никто в камере не пророронил слова. Словно нарезанные куски металла, слова падали тяжело, как на дно глубокого и страшного колодца.

– Я сказал, – и без всякого перехода:

– Ты, ты, ты – перстом на заткнувшихся ребят.

– Парашу будете выносить вместо него, – кивок в мою сторону.

Не поднимая головы, пацаны собрали разлетевшиеся карты и ушли в дальний угол.

Неожиданный благодетель, как будто ничего не случилось, залез на своё место, покрутился, поохал немного и закрыл руками глаза.

Свет погас.

День первый.

Ранний подъем. Торжественный вынос параши. Чей черёд завтра?..

Лица несвежие, не всем удалось уснуть этой ночью. Суета первого дня. Команда выходить на плац, строиться. Там таких голубчиков набралось немало, показалось, что даже больше, чем перед заселением. Все стоят, переминаются. Ждут так называемых покупателей, которые разберут всех по работам.

Перекличка, потом до сведения каждого доводится, что работа с 8-ми до 5-ти. Каждое утро в полседьмого-семь будут разбирать на общественные работы.

– К шести всем, как штык, быть здесь, – тычок себе под ноги. – Повторяю, в шесть, как штык! Или пеняйте на себя!

Что могут значить «пеняйте на себя», никто не уточнял. Понятненько!..

Наконец стали появляться заказчики. К каждой группе подходило несколько человек.

– Фамилия, – изучающий взгляд. – Кем работаешь, где? Становись сюда…

Шеренга потихоньку таяла. Очередь дошла до меня.

– Фамилия.

Очень по-еврейски звучавшая фамилия чуть озадачила:

– А этот как попал?

Ну, ладно: – Кем работаешь, где?

– На заводе, – назвал его и отдел. – В такой-то лаборатории, старший инженер.

– В лаболатории, говоришь. А что вы там делаете?

– Разрабатываем новые технологии, инструменты всякие испытываем, – без энтузиазма.

– Слушай, иди-ка сюда. – С заинтересованным видом покупатель отвел меня в сторону. – Я, понимаешь, в строительно-монтажном управлении работаю. И у нас там инструментов – шаром покати. Даже ломанный был бы, так хоть могли бы потом поменять.

– Ну, – с угрюмым видом поинтересовался я.

– Ну, как ну! Достать можешь?

– Ну!

– Ну-ну! Гну! Достанешь, так по мне и вовсе не появляйся у меня на участке.