Истинный путь. Часть первая. Знаки свыше

Эгур поскреб ногтями затылок, и неуверенно ответил:

– Да я, признаться, и сам не понимаю. Как можно было отказаться от грабежа? Может, в том виноваты враги?

– Думаешь, без вмешательства эльфов не обошлось? – быстро спросил Ухряк.

– Эльфы коварны, – покачал головой Эгур. – Могли и напакостить. Что им стоит-то?

Ухряк некоторое время шел в молчании, после чего уверенно произнес:

– Думаю, так все и было. Эльфы это провернули. Может, подкупили кого-то из наших вождей, или иным путем завербовали. Ну не могли же сами орки истинный путь отринуть.

– Да, вожди нынче не те, что прежде, – с грустью признал Эгур. – Не вожди, а одно название. Вождь, он ведь вести куда-то должен. Ну, желательно, конечно, в битву, за славой и добычей. А эти нас куда ведут? Никуда. Сидим на одном месте, в нищете да позоре погрязаем.

– Верно, – согласился с соратником Ухряк, а сам, между тем, задумался. Действительно, как же так вышло, что некогда гордый народ завоевателей и мародеров, героев, овеянных славой и разрушителей всего прекрасного, вдруг превратился в скотоводов и земледельцев? Притом и скотоводы, и земледельцы из него вышли посредственные, потому что честный труд в исполнении орков ни к чему хорошему не привел. Взять хоть его самого, Ухряка. Разве он мало и плохо трудился? Ничего подобного. Вкалывал как проклятый, рыл землю с утра до вечера, каждый день. И что в итоге? Ничего. И с остальными орками та же история. Нет, не могли потомки Вандала добровольно такую участь себе избрать. Точно без вмешательства врагов не обошлось. Либо эльфы, либо гномы, либо и те и другие сообща, но кто-то из них точно тут отметился, сотворил пакость великую. Не смогли одолеть орков силой, решили взять хитростью и коварством. И у них почти получилось. Еще бы чуть-чуть, и вовсе орки перевелись бы на белом свете. Спасибо, высшие силы послали знаки, дали понять, что пора возвращаться на истинный путь.

– Скоро все переменится, – произнес Ухряк, стараясь, чтобы голос его звучал уверенно. – Если и не мы сами все изменим, то другие орки восстанут, и продолжат наше дело. Надо только растормошить это болото.

После обильного мясного завтрака идти было легко и приятно. Даже дневной жар, который обрушился на двух последователей Вандала, не особо их тревожил. В конце концов, они же были орками. А орки привыкли к трудностям. Летом Вдребезгария изнывала от зноя, и злой суховей гонял по ее просторам пыль и перекати-поле. Весной и осенью орки терпели проливные дожди, грязь и слякоть. Крыши их хижин текли, промозглый ветер врывался в них, задувая сквозь многочисленные щели. Зимой приходилось еще хуже – наступали лютые холода, снег толстым ковром покрывал степи и холмы. Орки кутались в шкуры, тесно прижимаясь к своим очагам, которые приходилось топить экономно, поскольку с дровами, как и со всем остальным, кроме стабильности, в Вдребезгарии дела обстояли скверно. И как бы ни любили орки свою родину, сколь сильно бы ни переполняло их чувство патриотизма, они нет-нет, да задавались вопросом: почему живем на этой откровенно гиблой земле? Почему, раз мы однажды победили эльфов и завоевали их державу, не переселились наши предки в Санд-ар-Турн? Там и климат был мягче, и почвы плодороднее, и эльфы, опять же, под боком – можно их, далеко не ходя, эксплуатировать да грабить, ну и приглядывать за ушастыми пакостниками, дабы те чего-нибудь не учудили.

Ухряк тоже задавался данным вопросом. И не раз. И, сколь ни ломал голову, не находил на него ответа.

В полдень на горизонте показался Хрюмгорт. Он возвышался над степью цепью бесформенных холмиков, которые, по приближению, оказались крышами многочисленных городских построек. В отличие от Раздрызга, города древнего, заставшего еще славные времена Вандала, Хрюмгорт образовался значительно позже, когда орки почти полностью утратили весь свой боевой задор, и зажили мирно и законопослушно. А потому, вместо основательной крепостной стены, город был опоясан каким-то жалким забором из необожженных глиняных кирпичей. Высотой тот забор был в полтора роста среднестатистического орка, а прочность имел столь запредельную, что его приходилось чинить почти каждый год. То буйвол пройдет и зацепит стену своим боком, а стена возьми, да обвались, то нетрезвый орк облокотится на нее, и обрушит целый участок. Стену, в принципе, можно было вообще разобрать, поскольку в условиях непростительно затянувшегося мира она была не нужна, а начнись война, то толку от нее все равно не будет, но малый вождь Хрюмгорта считал своим долгом поддерживать этот позорный забор в относительной целости. Дело, вероятно, было в уважении традиций. Орки испокон веков обносили свои поселения крепостными стенами. Сами жили в жалких хижинах с дырявыми крышами, но стену строили на совесть, так что в прежние времена, когда Вдребезгарию сотрясали междоусобные войны, штурм даже крошечного селения превращался в крайне непростое занятие.

Но славная эпоха канула в прошлое, и нынешний забор, окружающий Хрюмгорт, мог упасть от сильного порыва сухого летнего ветра.

В город Ухряк и Эгур проникли сквозь главные ворота, которые представляли собой просто широкую прореху в заборе. Ни на подступах к городку, ни в нем самом, они почти не увидели орков. Те, похоже, сидели по домам, прячась от полуденного зноя. Архитектурой Хрюмгорт ничем не отличался от Раздрызга, и состоял преимущественно все из тех же глинобитных построек, крытых сухой травой. Дверные проемы были низкими, окна узкими, как бойницы. Почти все они были плотно закрыты ставнями.

Главная площадь оказалась крошечной и пустынной. Из всех достопримечательностей здесь оказался только колодец, из которого Ухряк с Эгуром напились теплой воды, отдающей гнильцой. Торговцев не было. Праздношатающихся гуляк тоже. Утолив жажду и опрокинув по ведру воды себе на головы, соратники устроились на земле, в тени одного из строений, разделили напополам одну из лепешек, и неспешно перекусили.

– Никого нет, – заметил Ухряк, медленно ворочая челюстями. – Будто все вымерли.

– Слишком жарко, – пояснил Эгур. – К вечеру выползут.

– Здесь будем говорить с народом? – спросил Ухряк, оглядывая площадь.

Эгур сунул в рот последний кусочек лепешки, прожевал его и предложил:

– Давай найдем кого-нибудь, и выясним, какие настроения в городе. Вдруг здешние орки настроены резко против вандализма.

– Пожалуй, – согласился Ухряк, помня, как приняли его выступление в Раздрызге. Мало того, что те три с половиной орка, что явились послушать новоявленного пророка, не восприняли его речи всерьез, так еще пришлось иметь дело с городской стражей. Что-то подсказывало Ухряку, что малый вождь Хрюмгорта тоже не одобрит призывы к великому походу на эльфов. Эгур был прав – вожди нынче не те. Не вожди вовсе. Так, одно название. Но вовсе не считаться с ними, тем не менее, было нельзя.

Повторно напившись из колодца, Ухряк и Эгур углубились в лабиринт тесных улочек, зажатых между глинобитными постройками. Брели словно по мертвому городу, пока, наконец, не встретили местных. Навстречу им двигались трое: низкорослый упитанный молодой орк в расшитом узорами халате, с дорогими бусами на шее, и два здоровяка, что неотступно следовали за ним. Лица у всех троих были крайне озабоченными. Они быстро проследовали мимо, даже не посмотрев на чужаков.

– Похоже, это какой-то знатный орк, – предположил Ухряк, провожая троицу взглядом. Один халат на толстяке стоил больше, чем он сам зарабатывал за год. А бусы…. Ну, Ухряк был реалистом, и понимал, что на подобное украшение заработать не сумеет вообще никогда – жизни не хватит.

– Бусы нацепил, чисто баба! – с отвращением проворчал Эгур. – Ни стыда, ни совести. А ведь тоже орком называется.

Они прошли чуть дальше, и услышали мелодичный звон металла. А затем увидели и его источник – кузню.

В кузне трудилась молодая женщина, высокая и красивая. Ухряк и Эгур невольно залюбовались ею. Кожаный фартук, во многих местах прожженный капельками металла, подчеркивал прекрасную фигуру. Мускулистые, блестящие от пота, руки деловито перебирали инструмент. Длинные волосы были заплетены в одну толстую косу, которая опускалась до самых ягодиц.

– Поговорим с ней? – предложил Ухряк.

– Почему нет? – пожал плечами Эгур. – Чем она хуже других?

Помявшись немного, они все же набрались храбрости и медленно приблизились к кузне. Женщина пыталась казаться полностью увлеченной работой, но, как заметил Ухряк, она внимательно следила за двумя незнакомцами.

– День добрый, уважаемая, – поприветствовал ее Эгур, когда они подошли ближе.

Женщина подняла на них взгляд. Глаза у нее были темно-желтые, как мокрый песок.

– И вам день добрый, незнакомцы, – ответила она спокойно.

После чего замолчала, явно ожидая, что скажут эти двое.

Ухряк и Эгур переглянулись.

– Мы бы хотели поговорить с тобой, – произнес Ухряк неуверенно.

– В самом деле? – вскинув бровь, уточнила Гролла. – И о чем же?

– О Вандале, – ответил ей Эгур.

Женщина выказала сдержанное удивление.

– О Вандале? – переспросила она. – Это о каком Вандале? О том самом?

– А что, есть какие-то другие? – удивился Эгур.

– Не знаю, – пожала плечами Гролла. – Просто уточнила.

– О том самом Вандале, – сказал Ухряк. – О великом полководце и легендарном вожде. Ответь, уважаемая, что ты думаешь о нем?

Гролла положила на стол молот, сложила руки на груди, и пристально посмотрела на незнакомцев.

– Так, что вам надо? – спросила она холодно. – Если вы попрошайки, то говорю сразу – здесь вам ничего не перепадет. Ступайте к дому малого вождя и клянчите там. У него власть, и потому он богат. А я живу честным трудом, и лишних денег у меня нет.

– Мы не попрошайки! – обиженно прогудел Ухряк, и устремил на женщину свирепый взгляд. Та легко выдержала его, не моргнув и не отведя глаз.

– Да, мы не попрошайки! – поддакнул Эгур. – Пусть другие просят. Мы не просим того, что нам нужно. Мы это берем.

– То есть – воры? – уточнила Гролла, покосившись на палицу, которая стояла возле верстака, и не была видна двум незнакомцам. Тощего, с огромной челюстью, она легко вырубит и голыми руками, а вот здоровяка придется бить чем-то тяжелее и тверже, чем просто кулак. Палица для этого в самый раз. Или же можно воспользоваться молотом, но Гролла не желала никого убивать, даже воров.

– Что значит – воры? – задохнулся от возмущения Эгур. – Да ты знаешь, с кем ты говоришь?

– Не знаю, – призналась Гролла. – Вы же ничего толком не сказали.

– Это вот Ухряк, – представил друга Эгур. – Он избранный. Ему были явлены знаки свыше. А я Эгур, его первый помощник, соратник и последователь. Теперь тебе ясно?