Стражи Ирия

– Что? – пискнул Владик.

– Клятва клятвой, но и клятву можно нарушить. Я вот думаю, не оформить ли это дело наверняка, чтобы ты был в стопроцентной безопасности.

С этими словами Цент медленно вытащил из ножен охотничий нож.

– Понимаешь, процедура-то пустяковая, ты почти ничего не почувствуешь, – произнес он, поигрывая клинком. – Всего-то разок-другой чиркнуть, и все. Зато польза-то, польза какая!

Владик выпучил глаза и попятился от князя.

– Не надо! – забормотал он. – Я же поклялся! Я клятвы не нарушу!

При этом он дико расширившимися газами смотрел на нож в руке Цента.

– Уверен? – спросил князь. – Это ведь для твоего же блага.

– Да, да, я уверен! Очень сильно уверен! – быстро закивал программист. – Я лучше пойду обратно, хорошо? Пойду я. Можно?

– Ну, иди, иди, – дозволил Цент.

Получив добро, Владик со всех ног бросился в крепость, и, едва вбежав в нее, столкнулся с Ингой.

– Владик! – обрадовалась девушка. – Где ты был? Хочешь мне помочь раскладывать хворост по бочкам?

Владик отшатнулся от девушки и срывающимся голосом закричал:

– Не походи ко мне! Ничего я не хочу! Ничего!

И побежал в сторону старого курятника. Там, в полуразрушенном здании, он спрятался, забился в угол и постарался не дышать.

– Нервный юноша, – вздохнул Цент, когда Владик убежал в крепость. – Не понимает, что я желаю ему добра. Потом еще благодарить будет.

Он повернулся к Коле и обрушил на него тяжелый рэкетирский взгляд.

– Ну, врунишка, раскаялся в своих злодеяниях?

Коля утвердительно затряс головой.

– Горько сожалеешь о содеянном? – попытался угадать Цент.

Коля затряс головой еще яростнее.

– Хочешь, чтобы простил?

Коля просиял и стал кивать еще быстрее.

– Ну, так и быть, прощаю, – произнес Цент.

В глазах Коли вспыхнул огонек надежды.

– Прощаю, – повторил Цент. – Вот те крест – нет больше в моем сердце на тебя ни зла, ни обиды. Ух, аж самому легче стало. Правда.

Коля даже попытался улыбаться сквозь кляп, пребывая в твердой уверенности, что сейчас ему даруют свободу. Но вместо этого Цент развернулся и пошел к воротам, оставив клеветника на прежнем месте и в прежнем состоянии. Тот, видя это, разразился яростным мычанием.

– Ну, что тебе еще? – проворчал князь. – Я тебе прощение даровал, радуйся. Когда окажешься на небесном суде, тебе это зачтется. Одним грехом меньше, выше шанс попасть в рай. И не благодари меня за это, не надо.

Войдя в крепость, Цент приказал запереть ворота, а сам поднялся на вышку и вновь осмотрел окрестности. Сумерки сгущались медленно, и одновременно с ними сгущался туман. Он пока что присутствовал в виде отдельных жидких сгустков, но тех становилось все больше и больше. Было неясно, просачивается ли он из-под земли или материализуется прямо из воздуха. Или же этот туман имеет мистическую природу, и подчиняется не законам физики, но черному колдовству? Глядя на него, Цент запоздало пожалел, что решил остаться здесь на ночь. Возможно, стоило уехать днем, а изучением таинственного тумана заняться позже.

Чтобы укрепить свое мужество, Цент решил прибегнуть к проверенному средству – обильной вечерней трапезе. Спустившись с вышки, он дошел до своего автомобиля, открыл багажник и загрузился консервами и пивом. Чтобы никто не топтался рядом и не заглядывал в рот, портя, тем самым, княжеский аппетит, с провизией он опять влез на вышку и устроился там.

Со своей позиции Цент хорошо видел все окрестности. И дорогу, и столб с привязанным к нему Колей, и раскинувшийся пустырь с редкими клоками кустарника. Пятна тумана множились, обретали густоту и плотность. Цент мощно налегал на тушенку и пиво. Интуиция подсказывала ему, что и в эту ночь силы зла не дадут нормально выспаться.

Пока князь на вышке давал бой консервированной говядине, Инга обежала всю колонию, прежде чем отыскала Владика. Программиста она обнаружила в бывшем курятнике. Тот спрятался хорошо, в темном углу, но поскольку темноты Владик боялся, он включил фонарик, чем и выдал себя.

– Почему ты здесь сидишь? – удивилась Инга.

– Все нормально! – выпалил Владик, со страхом глядя на девушку.

– Да нет, не нормально. Я же вижу, что что-то случилось. Мы так хорошо общались, а потом ты пошел за ворота с Центом, и вернулся сам не свой. Это все из-за Коли?

На Колю Владику было плевать. Может быть когда-то, до конца света, поступок Цента и мог бы его шокировать, но с той поры многое произошло. Владик успел повидать немало страшных вещей, а кое-что из того, что наблюдали его очи, вообще не укладывалось в голове. Поэтому он вполне спокойно отнесся к тому, что Цент решил принести Колю в жертву темным силам. Для Цента это было вполне типично, к тому же, Владика радовало уже то обстоятельство, что на роль жертвенного агнца избрали не его.

Вот что действительно терзало программиста, так это клятва, которую злобный князь вырвал из его уст. Инга была права – они действительно хорошо общались. И во Владике даже стала теплиться надежда, что это общение, со временем, перерастет в нечто большее. Но тут появился изверг из девяностых и все испортил. Владик не понимал, какие причины побуждают Цента лишать его даже тени надежды на личную жизнь, но вот кое-что другое он знал наверняка – стоит нарушить данную клятву, и не будет у него ни личной, ни публичной, ни какой-либо еще жизни.

– Понимаю, мне тоже от этого не по себе, – призналась Инга, присев рядом с Владиком на корточки. – Даже если Коля и наврал про Цитадель, поступать с ним подобным образом неправильно. Я вот думаю, не отпустить ли его, пока твой друг на вышке.

– Что? – выпалил Владик. – Что ты хочешь сделать?

– Освободить Колю. Ключи от наручников Цент бросил в машине, я это видела. Можно освободить его, и пусть уходит. Туман еще не сгустился, возможно, у него есть шанс.

– Нет! – с жаром произнес Владик. – Слышишь меня? Нет! Не вздумай этого делать!

– Но Коля ведь человек….

– Речь не о Коле. Ты просто не знаешь Цента.

– Я знаю….

– Нет, не знаешь. Поверь мне – ты не знаешь. Никто из вас не знает.

– Он пытался спасти нашу группу, рисковал собой. Плохой человек не поступил бы так. Может, он излишне свиреп и жесток, но подумай, в какие времена мы живем. Сейчас просто нельзя быть мямлей и рохлей. Прежде все мы были другими. Конец света изменил каждого.

– Его он не изменил, – сквозь зубы проворчал Владик. – Он всегда был таким.

Тут Владик подумал, что и он сам не подвергся особым изменениям. Наверное, в этом и заключалась причина всех его жизненных неудач. Инга была права – никто после конца света не остался прежним. Никто, кроме Цента, но тот изначально был рожден для жизни в условиях хаоса и анархии, так что зомби-апокалипсис оказался для него родной средой обитания. А вот он сам так и не изменился. Не сумел адаптироваться к новым условиям, не сумел принять их и стать частью нового мира. Конечно, этот новый мир был ужасен, и не было дня, чтобы Владик с теплотой и нежностью не вспоминал жизнь до конца света, но он, в то же время, понимал, что нынешнее положение дел надолго, если не навсегда. И жить ему предстоит в этом мире, в таком, какой он есть. Вот только понимать-то понимал, но ничего не предпринимал.

– Я думала, что мы это сделаем вместе, – призналась Инга.

– Что сделаем? – испугался Владик.