Стражи Ирия

Цент с недоверием покосился на бутылку в своей руке и осторожно поставил ее на землю.

– Да, не повезло, – вздохнул он. – Хотел душевные раны подлечить, но не срослось.

– Что со мной будет? – впал в истерику пленник.

– Не хочу все рассказывать наперед, – ответил ему Цент. – Пусть это станет для тебя сюрпризом.

У Коли подкосились ноги, и он, сбросив со спины рюкзак, тяжело повалился на землю, чему немало поспособствовали отягощающие его организм кирпичи.

– Я не хочу умирать! – плача, стенал он. – Господи! Я не хочу!

– Вот зачем ты напоил его этой гадостью? – напустилась на Цента Инга.

– Откуда же я знал, что содержимое этой бутылки повлечет за собой зверски мучительную смерть нашего нового друга? – оправдался Цент. – Думал, там обычный самогон.

– Что теперь делать? – спросила Инга.

– Ну, что тут поделаешь? – пожал плечами Цент. – Коля, хоть и нехороший человек, все же нам не чужой. Погребем его останки по христианскому обычаю, помянем, все, как заведено. Глубоко закапывать не станем, земля тут твердая, да и лень, если честно. Ну, так, грунтом сверху закидаем, чтобы ничего наружу не торчало, и будет себе тихонько разлагаться.

От этих слов Коле даже жить расхотелось. Он тут лежит, умирает, а бородатый бездушный монстр еще и глумиться, портя последние секунды, проведенные в этом мире.

– Вы не люди! Вы звери! – истошно закричал Коля. – Особенно вон тот! Монстр! Ты хуже зомби. Все вы хуже зомби!

– Да, уж от кого я не ждал плевка в душу, так это от друга Коли, – с горечью признался Цент. – Ведь я два раза его пощадил. Два раза. Не убил вчера и не убил сегодня. Я такой доброты не являл уже…. Дай бог памяти. Да я отродясь ее не являл в таком объеме! И вот она, благодарность вероломной скотины. Вот они, люди-то. А мне еще твердят все время, что нужно быть добрее. Какая, к черту, доброта? Не понимают они доброты, не ценят ее.

– Ты меня бил! – сквозь слезы проорал Коля.

– Бил? И это ты называешь – бил? Опомнись! Те, кого я бил, давно уж почву удобряют. А если кто и выжил, то навеки прикованы они к постели, ходят под себя и изъясняются нечленораздельно.

– Но ведь я тоже сейчас умру! Из-за тебя.

– Чего это из-за меня? – возмутился Цент.

– Ты мне эту бутылку дал.

– Ну и что? Не пил бы.

– Но ты мне угрожал.

– Я всем угрожаю, Владик не даст соврать. Такова уж моя натура. И вообще, нечего обвинять других в своих слабостях. В рот тебе никто силой не заливал, сам взял и сам пил. Грязный алкоголик!

Коля понял, что взывать к совести этого монстра бессмысленно. Цент несколько раз избил его, потом опоил смертельным ядом, и при этом считает себя хорошим. Но если он хороший, то каковы же тогда плохие?

– Вы все злодеи! – сквозь слезы прокричал Коля. – Я вас ненавижу!

– Напрасно ты так, – осудил юношу Цент. – Не дело это, со злом в сердце помирать. Можно попасть в ад. Там плохо. Ну да ладно, дело твое. Пусть ты о своей душе не печешься, а вот я о своей очень забочусь. Все же похороним тебя по-людски, оно позже зачтется. Владик!

Слуга подскочил к Центу, больше всего боясь, что лютый изверг решит заодно похоронить и надоевшего программиста. Но бог миловал.

– Найди лопату, и начинай рыть могилу, – распорядился Цент. – Да живее.

Инвентарь Владик нашел в одном из сараев, и с ним вернулся к компании. Цент в это время прутиком очертил на земле контуры будущей усыпальницы. От классических размеров отказался ввиду трудоемкости изготовления такой большой ямы. Рассудив здраво, решил, что Колю вполне можно придать земле в скрюченном виде, а то и вовсе в разобранном.

– Вот тут копай! – сказал Цент, указывая Владику место для будущего погребения.

– Прямо на дороге? – удивился программист.

– Да. Для чего нужна дорога, если она не ведет к стриптиз-бару?

Владик поплевал на ладони, и мощно вонзил в землю штык лопаты. Тот вошел в тело планеты сантиметра на два, и встал намертво. Владик не сдался и попытался вогнать его глубже ногой, но даже всем весом своего худосочного тела он сумел углубить штык всего на сантиметр. Земля была будто камень, утрамбованная, вязкая. С таким неподатливым грунтом профессиональный землекоп в своей практике еще не сталкивался.

– Владик, как идет работа? – поинтересовался Цент, хотя сам все это время неотрывно следил за программистом.

– Очень трудно копать, – пожаловался страдалец, яростно долбя твердую землю штыком лопаты. Стремился продемонстрировать если не результаты труда, то хотя бы рвение, дабы Цент не подумал поставить на нем крест. Точнее – над ним.

– Ну, ты уж постарайся, не до вечера же нам тут торчать, – посоветовал ему князь. – Друг Коля вот-вот преставится, а у тебя еще конь не валялся.

Предсмертный Коля наблюдал за всеми приготовлениями к своим похоронам с ужасом в полных слез очах. Происходящее выходило за рамки добра и зла, и не поддавалось осмыслению. Ведь он еще живой, еще дышит, мыслит, а эти монстры в двух шагах от него спорят, нужно ли его закапывать в землю целиком, или достаточно по пояс, а остальное обмотать садовой пленкой.

– Владик, торопись, у меня уже в брюхе урчит! – подгонял могильщика Цент. – Скорее бы прикопать усопшего, да помянуть от пуза.

С программиста уже пот катился градом, ладони покрылись трудовыми мозолями, а результат его трудов был удивительно невпечатляющим. Он углубится в землю всего сантиметров на пять, а дальше та стала так тверда, что лопата просто не желала в нее вонзаться. Цент все это прекрасно видел, и все громче скрипел зубами.

– Так, ну-ка стой! – прикрикнул он. – Что это мы разошлись, куда такая ямища? Тут можно слона похоронить с комфортом. Эй, Коля, ты еще не остыл?

Коля, лежащий на холодной земле и смиренно ждущий кончины, сильно вздрогнул при этих словах.

– Подползи, будь другом, – попросил Цент. – Нам бы мерку снять. Я слышал, сейчас в моде облегающие могилы, а ты ведь парень модный.

Эти чудовищные слова повергли умирающего в истерику. Слыша его горестные рыдания, Цент махнул рукой и сказал Владику:

– Черт с ним. Копай как есть.

Программист вновь взялся за лопату. Получалось у него плохо, работа шла медленно. Вскоре терпение лопнуло у Инги, и та, сходив куда-то, вернулась с ломом в руках. Этим ломом она стала долбить мерзлую землю, а Владик выгребал ее лопатой. Работа пошла быстрее, могила стремительно углублялась. Цент стоял в стороне и не путался под ногами у ударников производства.

Когда яма углубилась на штык лопаты, терпение крутого перца лопнуло.

– Все! Хватит! – крикнул он, отгоняя от ямы разошедшихся землекопов. – Я думаю, достаточно.

– Яма маленькая, – не согласилась с ним Инга. – Он из нее торчать будет. Сильно.

– А мы утрамбуем! – обнадежил ее Цент. – А мы сверху попрыгаем! Если что-то сильно будет выпирать – отрежем. Ну, давайте уже с этим закругляться. Серьезно. Я жрать жажду аж мочи нету.

Коля лежал на земле с закрытыми глазами, умиротворенный, безмятежный, смирившийся с неизбежностью смерти. Мысленно он уже был там, в лучшем мире, вместе со своими старыми друзьями из прежней жизни. Вот сейчас душа его покинет бренное тело, и вознесется к небесам. И он больше никогда не увидит кошмарного Цента. Какое же это счастье!

– Взяли! – раздался над ухом ненавистный голос, и в тот же миг Коля почувствовал, что его, ухватив за ноги, куда-то тащат по земле. Распахнув глаза, он увидел Цента и Владика. Это они волокли его куда-то. Впрочем, куда они его транспортируют, вскоре стало ясно. Не успел страдалец опомниться, как уже очутился в вырытой для него могиле. Та оказалась невыносимо бюджетной – маленькой и неглубокой. Коля торчал из нее наружу более чем наполовину.

– Надо же, – почесывая затылок, сказал Цент, – мне показалось, он меньше.