Три шершавых языка

Границы пещеры однозначно были твердыми, будто каменными, но ото сна ко сну Марк наблюдал, как в лазу сначала помещается голова, а через какое-то время четверть туловища. Пролетают еще дни, и вот уже виден лишь кончик дьявольского хвоста. И чем глубже становился лаз, тем сильнее кипели страсти, тем ярче был их азарт.

Теперь одно из отродий, увлеченное работой, на глаза почти не попадалось. А остальные вместе с вожаком метались и бесновались, будто четверка бешеных голодных крыс в тесной клетке, которую долго трясли и с силой бросили об пол. Прыгали, дергались, спотыкались друг о друга в непонятном бессмысленном движении, но не желали останавливаться.

В одном из последних снов этой серии произошел еще один сюжетный поворот. Посреди бешеного танца четверки вожак вдруг замер. Резко мотая головой, он заглянул по углам, словно что-то посреди движения привлекло его внимание. Наконец он поднял свою омерзительную морду ровно вверх, туда, откуда и наблюдалась вся сцена. Чудовище будто глядело точно в глаза Марка, нагло и смело. Затем, не отрывая своего взгляда, оно сделало жест, чтобы спровоцировать того, кому он предназначался. Изображая воображаемую сигарету между пальцев, черт приложил ее к пасти, затянулся и артистично выдохнул, отставил лапу.

– Сукин сын! Это был ты, – бесился Марк в глубине своего сновидения.

Чудовище кивнуло, и затем вновь продолжился бешеный бесцельный танец на проклятом чертовом балу.

Похоже, их одолевало нетерпение заняться мною, горько думал Марк, очнувшись ото сна. Ждите-ждите, я уже скоро! Может, мне удастся хоть кому-нибудь из вас хорошенько врезать по морде. Именно так я хочу встретить свои неприятности, согласился он.

Глава 52

Через несколько дней после празднеств Марк заглянул в монастырь и вновь был пойман врасплох неожиданным появлением монаха. Настроение у Марка было ни к черту, и он сам себе удивлялся, какими силами его сюда принесло сегодня.

– Жаль, что вас не было на празднике, – начал монах разговор. – Я хотел познакомить вас с местным учителем английского языка. Думаю, вам обоим был бы полезен культурный обмен.

– Спасибо, конечно, но я не сильно горю желанием общаться с кем-либо еще. Вы уж извините, – ответил Марк, пытаясь как можно аккуратнее срезать углы.

– Но вы даже и пары слов на местном языке не в силах произнести! Вряд ли кто-то еще вам окажет в этом большую услугу, чем преподаватель.

– Благодарю за вашу заботу, но… Я обязательно с ним познакомлюсь,.. чуть позже. Вы очень добры!

– Я вижу, у вас неприятности со сном. Давно это у вас?

– Не могу даже предположить, как вы догадались. Но да, я действительно плохо сплю.

– Что именно вам мешает выспаться? Может быть, недобрые сновидения?

– Хм… – задумался Марк. – Да, это их заслуга. Они весьма неприятны, с тех пор как я здесь оказался. И вырвавшись из их лап, я не могу и глаза сомкнуть все остальное время. Это что, местная природа так влияет?

– Скорее нет. Я бы сказал, наоборот. Обычно здесь ищут и находят умиротворение. Кстати, отель, где вы, по-видимому, живете, населен людьми, прибывшими сюда именно с той же целью. А именно, найти умиротворение, успокоить душу и привести разум в порядок.

– Значит, и вы этому помогаете?

– Разумеется. По мере своих сил.

– И мне вы тоже намерены помочь?

– Я бы очень хотел быть полезен, кем бы вы ни были.

– Увы, я не ваш пациент, – уверенно ответил Марк и потянулся за сигаретами, но будто очнувшись, передумал.

– Почему нет? Мне даже не обязательно вам что-то внушать и поить вас местными снадобьями. Любой человек и сам может прийти к миру в душе. Иногда люди, получив несколько ответов на свои вопросы, уезжают отсюда и навсегда меняют свой образ жизни и мировоззрение. К лучшему, разумеется.

– Значит, и на мои тысячи вопросов вы также готовы дать ответ?

– Безусловно. Но повторюсь. Насколько хватит моих сил и способностей.

– Хм… Хорошо. Мне, признаться, не приходилось по душам говорить со священнослужителями. А такой вот вопрос! У вас есть ритуал списания грехов или что-то вроде того? – наконец спросил Марк. – Я чувствую, начать стоит именно с этого.

– Разумеется, есть, но честно сказать, я все-таки нахожусь еще в стадии обучения и толком не могу вам объяснить, как это именно работает. Вернее, было бы лучше поступить немного по-другому. Есть многие дороги, ведущие к одной цели, какие-то более прямые, какие-то более извилистые.

– То есть я все-таки могу пойти и снять с себя грехи?

– Конечно, можете. Но как вы сами думаете, будет ли вам от этого легче?

– Если быть искренним, не уверен. Похоже, нужно что-то еще…

– Есть много способов победить прошлое. Скажем, возместить содеянным добром, сторониться зла, бороться с ним. Но и это может не сработать.

– То есть я могу всю жизнь потратить и остаться ни с чем.

– Да! Такое вполне возможно.

– И что же мне тогда делать?

– Есть такая мысль, и она может показаться странной на слух. В общих чертах, должен произойти некий переломный момент. Что-то, что называется духовным перерождением. И часто оно связано с событиями, доподлинно доказывающими глубочайшую скорбь и сожаление за свершенные проступки. Будто вы осознанно бросаетесь в пламя жертвенного костра или ложитесь на разделочный стол, выражая готовность с благодарностью принять дальнейшую судьбу, героически нести груз этих мук.

– А если я сейчас живу в аду? Это годится?

– В аду? Не спешите! Сейчас, сегодня, в данную минуту вы все еще пьяны, я чувствую это по запаху. Вы все еще прячетесь от настоящей боли. От самой глубокой тирании самосознания, вместо того, чтобы взглянуть своим демонам в лицо.

– Ну, допустим, такой вопрос. Какая вообще нужда у людей страдать? Что это вообще за такое явление, эти муки, этот незамолкающий внутренний голос, от которого нет спасения ни днем, ни ночью?

– Послушайте, Марк! Я не буду с вами говорить с точки зрения буддизма. Тогда вы меня точно не поймете. Уж слишком большие у нас культурные различия. Но постараюсь подойти к этому как можно мягче. Страдания и ваш внутренний голос не просто так мучают вас. Это даже не их самоцель. Они довольно своеобразно говорят вам о том, что вы где-то свернули не на ту дорожку. И, разумеется, вы и сами об этом прекрасно знаете. А если бы не знали, то были бы совсем другие ощущения. Кроме того, жизнь построена так, что невозможно всегда получать удовольствия или вечно испытывать нирвану. Увы, даже редкое пребывание в ней рано или поздно может наскучить. Потому, это не богом данная потребность переживать страдания. Это то, что люди сами делают, притом совершенно по разным причинам. Кто-то бессознательно, чтобы сбить градус удовлетворения и снова ощутить его позже. Другой – чтобы жить в обществе, быть такими же, как все остальные люди, ценить чужие ценности и тем самым идти опять же не по той тропе.

Вы думаете, многие рассуждают над тем, как стать счастливее? Отнюдь нет. Большинство надеется, что будут счастливы, если получат образование, заработают много денег и купят красивый дом. Но на самом деле они попадут в число заплутавших душ с образованием и большими домами, но не более того. И так далее по нарастающей. Счастьем здесь и вовсе не пахнет, как и избавлением от терзаний. А деньги – опасная сила, живущая своей собственной жизнью. Я как бывший член совета директоров трансконтинентальной компании, некогда богатый и властный человек, совершенно не понаслышке знаю, как они разговаривают с тобой. И чем больше у тебя денег, тем голос их становится громче, сильнее, властнее. Жажда нищего – ничто по сравнению с режущими живот богача ломками. Наряду со страхом потерять то, что уже обрел, вот настоящие страдания, где как кажется, им нет места.

– Я думаю, вы меня не совсем поняли, – вздохнул Марк. – Я просто ненавижу себя, ненавижу то, что я делаю, что сделал, что хочу и к чему стремлюсь. Я презираю себя и все вокруг. Иногда я представляю, как весь мир заливаю бензином, все эти клятые пшеничные поля и девственные леса, все города и страны вместе с морями и океанами. И являюсь именно тем человеком, кто поджигает все это. Потому что ненавижу мир, потому что не вижу смысла в нем. Мне отчаянно жалко людей, всю жизнь испытывающих подобные муки. Кажется, эта ненависть и есть мое страдание, но и она имеет под собой почву.

– Нет, уверяю вас, вы себя любите, но совсем иначе. Не так, как другие люди. Кто-то ценит свои достижения. Кто-то рад жизни, потому что ему нужно выкормить детей. Ведь у него сильны родительские чувства. А с вами совсем другое дело. Здесь имеет место познанная любовь к своей жизни. Распробованная, продегустированная в сотнях и тысячах вкусовых нотках. Подозреваю, вы один из немногих счастливчиков в этом мире, кто коснулся самых тонких и грубых струн жизни. После этого уж точно не стоит ожидать однозначного понимания и одностороннего отношения к ней как к дару или как к обязанности. Я вижу это в вас.

Когда разум начинает довлеть над инстинктами, даже над самым главным из них, такое случается сплошь и рядом. Для многих счастье – это форма поощрения за надлежащее исполнение родовых обязанностей особи, генетических обязанностей. Непонимание, беспомощность, ощущение бессмысленности и череда внутренних противоречий – вот что происходит с человеком, сошедшим с тропинки простого смертного. В любом случае ваш путь к счастью и спокойствию души теперь лежит через разум. Через постижение мудрости, и никак уже иначе. А это воистину тяжкий труд. Хочешь быть счастливым, паши как вол, добиваясь своего. И часто отважившийся пойти дорогой мудрости уже в самом начале признает, что выбрал правильное направление. И, разумеется, шаг за шагом его путь становится все легче и прямее.

Но ждать чего-то, лежа перед телевизором и прихлебывая алкоголь, бесполезно. Я знаю это на собственном опыте. Не стоит думать, что, подобно манне небесной, душевный покой свалится на вашу голову в благодарность за невыносимую работу или за добрые намерения, излучаемые вами. А тем более, за невыносимые муки совести. Таким путем его вряд ли учуешь. То, что вы действительно хотите, нужно заслужить. Этого следует быть достойным. А что я вижу в ваших настоящих стремлениях и поступках, уж извини за грубость…

– И что же вы в них все-таки видите? – довольно серьезно спросил Марк.

– Ваш опыт имеет определенную ценность, но мысли почему-то односторонние. Ваша голова работает только на прокорм короткого списка эмоций, вместо того чтобы генерировать мудрость. Любой гений и злодей вам скажет, что степень благодарности этого мира к вам, а следовательно, и вашего счастья определяется тем, сколько этот мир забрал у вас. А точнее, сколько вы дали ему сами. Ничто не снизойдет без труда и постижения.

– Вы мне ничем не помогли тем, что сказали все это. Большую часть того я знал и без вас. Мне плохо, мне очень плохо. Ты и представить себе не можешь, какая это боль, – сказал Марк, не заметив, как перешел на «ты».

– Вам лучше бы взять себя в руки и прежде всего, отказаться от всего того, что вас мучает. Заметьте, сейчас вы далеко от своих забот, и здесь вас никто не преследует. Однако вы продолжаете тащить их на себе, вместо того чтобы попытаться разобраться с ними. Неужели вы действительно верите в реальность своих мук? Неужели вы думаете, что алкоголь спасет вас от образов ваших кошмаров? Миллионы людей погибли на этой земле от рук японских захватчиков. От голода, болезней и нищеты. Отчаянность их положения была куда глубже вашей. А вы! Сытый, пьяный и довольный. У вас есть тысячи дорог, чтобы исправить свои ошибки, чтобы обрести мир в душе, быть лучшим из людей. Соберись, и я помогу тебе!

***

Монах не заметил, как перегнул палку, балансируя на эмоциях Марка, и задел то, чего бы не стоило касаться. Без эмоционального окраса речь становится сухой и бессмысленной, а с ней – рискованной и даже опасной. Как человек, ранее руководивший большим подразделением, он часто манипулировал сознанием своих подчиненных. Своей волей и харизмой заставлял их повиноваться себе и общему делу. Наказывал и воодушевлял на великие дела одной силой слова. Но сейчас рядом с ним оказался не простой менеджер среднего звена, дрожащий за свою премию. Но человек сильный, сжатый как пружина и готовый бросить на карту все без исключения, даже свою жизнь.