Три шершавых языка

Еще несколько дней спустя полутрезвой жизни захотелось оглянуться вокруг. С переменой места для Марка стало неразрешимой задачей ложиться, как принято нормальными людьми, вечером и вставать утром. Все-таки разница в часовых поясах, по сравнению со штатовскими, была колоссальная. Потому, безвозвратно скомкав ритм жизни не без помощи алкогольных примочек, Марк подчинился своему особому графику.

Около шести часов вечера он покидал постель, шел ужинать в ресторан на первом этаже, а затем выпивал в номере перед телевизором, где просматривал видеокассеты на китайском языке, но с субтитрами на английском. Иногда просто с глупым видом листал китайские телеканалы, ничего от них не ожидая. Главное, чтобы мельтешило перед глазами. Под утро, обычно часа в четыре, в разуме Марка просыпалась загадочная сила, пробуждавшая его размять ноги. И однажды он отважился прогуляться за границы отеля, по окружавшей городишко сельской местности. Финишировал он примерно в десять-двенадцать часов дня, когда просто отрубался в одежде, развалившись в кресле после завтрака. Сам того не понимая как, но вечером снова обнаруживал себя в кровати, к тому же одетым.

Чуть позже утренние прогулки стали для него самой обязательной частью суточного цикла. Вернее сказать, самой терпимой. Несмотря на ранний час, сельская жизнь в это время уже начинала закипать. На пути ему встречались пастухи с коровами, кто-то что-то вечно копал или полол в полях, окружавших местные дороги. Или просто шел мимо быстрым шагом, не зная, стоит ли выдавить из себя приветствие столь необычному субъекту.

В один из дней Марк ощутил необычный прилив сил и бодрости. Скорее потому, что за прошедшие сутки обошлось без алкогольных вливаний. Используя этот редкий подъем настроения, он отважился пройтись дальше обычного, туда, где с высоты номера проглядывались любопытные объекты.

Он шел и шел в задуманном направлении, но чем дальше вела дорога, тем более диким становился окружающий пейзаж. Людей на его пути встречалось все меньше, и природа все больше брала свое над человеческой деятельностью. И вот две колеи превратились в одну узкую тропу, а кустарник цеплялся за ноги и промачивал росой брюки. Впереди однозначно ждал тупик. Но Марк не терял задора и продолжал свой путь, ради того, чтобы просто идти.

Он пересек болотистую местность, затем частый, как щетина зубной щетки, бамбуковый лес и, к своему удивлению, отметил, что тропа не только расширилась, так еще завлекала приятными ароматами впереди. Однозначно она должна куда-то привести, подумал Марк, и он не ошибся.

Какие-то постройки появилась вдали. Что-то архитектурно сложное, цветное и расплывчатое умело пряталось в листве. Но вместе с тем царственно-изысканное и строгое. И эта бессмыслица посреди смертельно-тоскливой глуши заставило любопытство полностью овладеть разумом. Шаг стал уверенней и резче. Предвосхищение наконец увидеть хоть что-то впечатляющее дало дополнительный источник энергии. Приближаясь к месту, он услышал звуки, похожие на звон гонга, увидел людей в странной одежде и, наконец, оказался там, где стоило сделать остановку и оглядеться.

Тем самым местом оказался огромный буддийский монастырь с высокими кирпичными стенами и монументальными храмовыми постройками внутри. Похоже, до монастыря здесь хозяйничал богатый феодал в своем прочном восточном замке. Монахи, несмотря на ранний час, уже полным ходом исполняли свои повседневные обязанности, облагораживали сад и окружавшие обитель газоны. На противоположной стороне дороги простирались ухоженные поля с посадками. Там же сгибались монашеские спины в своих неизменных накидках.

Прямо перед монастырем росло дерево с широкой кроной и ветвями, загнутыми, что странно, в одном направлении. Будто ему всю свою одинокую жизнь приходилось спорить и сражаться со шквальными ветрами и заодно выдавливать воду из гладкого валуна свисающими над ним корнями. В ветвях дерева были вплетены цветные ленточки, просто грандиозное количество ленточек самых разных цветов. И это действительно производило впечатление.

Марк сел на большой плоский камень, украшавший обочину дороги, достал серебряную фляжку из кармана и сделал пару глотков. Затем закурил и стал любоваться окружающими пейзажами. Место и вправду было настоящим подарком для любого путешественника. Особенно, если открыть его довелось без предварительного умысла.

И все здесь было особенно, если не волшебно. Любая мелочь, каждая мелкая деталь радовала и разум, и душу. И вместе с тем, во всем жила какая-то сила, склонявшая к спокойствию и размышлениям. Всякий предмет был на своем месте, будь то булыжник, торчащий вдоль дороги, или стриженый куст. Взглянув широким взглядом на подобную вроде бы обыденность, невольно начинаешь понимаешь, насколько важно и нужно находиться ей на этом самом месте, именно в таком положении. Ведь только тогда картина выглядит наиболее осмысленной и полной.

Какой-то звон пролетел над долиной, похожий на голос колокола, и все монахи как по команде оставили свои дела и направились в монастырь. То ли для принятия пищи, то ли для исполнения своих религиозных ритуалов. Один из монахов, с виду довольно преклонного возраста, но все еще бойкий, проходя мимо, вдруг остановился напротив Марка.

– Вы не могли бы не употреблять алкоголь и не курить прямо здесь? – обратился он к Марку на чистом английском языке. При этом он указал на фляжку, которую Марк все еще держал в руке, оперев ее на выставленное колено. – Окурки тоже, пожалуйста, подберите.

– Простите, – ответил Марк, – я плохо знаком с местными правилами этикета.

– Ничего страшного, вы, похоже, американец?

– Нет, не совсем. Но я долго прожил в Америке. А как вы догадались, на каком языке я говорю?

– У всех американцев схожая манера сидеть и оглядываться по сторонам. Словно вы хозяева мира. Прошу, не обижайтесь! Опять любопытство возобладало надо мной, а вы напомнили крохотный кусочек моей прошлой и почти забытой жизни.

– О, не беспокойтесь, я все еще больше европеец. Я так надеюсь, по крайней мере, – ответил Марк. – Ко всему прочему, меня и без того многие не любят, но меня это не особо тревожит.

– Какая же нелегкая судьба вынудила вас здесь объявиться? – спросил монах. – Ни разу не солгу, сказав, что за десяток лет встретил здесь не больше дюжины европейцев. А уж тем более, американцев.

– Да уж, нелегкая, – усмехнулся Марк. – Никогда не знаешь, куда судьба-злодейка тебя заведет.

– Не будьте к ней столь драматичны. Хотя мы все здесь монахи, но далеко не всегда ими являемся с самого рождения. Я, например, был топ-менеджером одной известной корпорации, но, приняв пару неудачных решений, разорился в пух и прах. И вот я здесь, работаю в поле, скромно питаюсь и целыми днями совершенствую свое тело и дух. И знаете, я счастлив только теперь. Всегда можно найти мир и спокойствие посреди хаоса мыслей, чувств и безумия цивилизованного мира.

– Я, конечно, извиняюсь, но не каждый в этом мире мечтает стать монахом, даже если и искренне поддерживает их. Кому-то нужно идти на войну, водить танкеры, работать в больнице, подчищать, извиняюсь, конюшни, а иногда забивать на мясо сотню-другую голов скота. Как по-вашему? – спросил Марк, вспомнив наветы Курта.

– Гм… и да, и нет. Ни вам, ни, впрочем, всему остальному миру ничто не мешает хотя бы в душе быть монахом-воином или монахом-целителем, да кем угодно.

– А вообще, если в этом необходимость, быть прежде всего монахом? – спросил Марк, начиная уставать от святотатских заумствований.

– Знаете, – прервался его собеседник, – мне сейчас пора на службу. Ну а если вы пожелаете поддержать наше общение, то обязательно приходите в монастырь. Часы открытия у нас с девяти, и я могу дать вам пару добрых житейских советов. Только прошу вас, свое оружие оставьте, пожалуйста, дома в следующий раз.

Марк тут же бросил взгляд в то место, где под его плечом висел пистолет. Странно, но вроде ничто не выдавало его наличие под кожаной курткой.

– Спасибо, конечно, вы очень добры, – поблагодарил Марк, по-светски улыбнувшись и, к своей неожиданности, осознав себя пойманным. – Я когда-нибудь к вам зайду. Все-таки здесь редко удается поговорить с человеком по-английски, – добавил он.

– Тогда до свидания!

– До свидания!

Монах уже начал уходить и на удалении в пару десятков шагов, вдруг обернувшись, прокричал Марку:

– Не считайте ваше появление здесь как что-то случайное, – случайностей не бывает! До встречи!

***

Дорога обратно была легкой и приятной, фляжка с алкоголем быстро опустела, а сигареты шли одна за другой. Сегодня, впрочем, как и всегда в последнее время, его ждал отель, обед, телевизор, кровать, алкоголь и провал в сон.

На следующее утро Марк не пошел по тому же пути, а будучи воодушевленным вчерашними открытиями, задумал изведать границы неизведанного уже в других направлениях. Несмотря на то, что городок был весьма скромным по меркам страны, его пересекало множество дорог и тропинок. А это было важным условием для удержания какого-никакого, но интереса к окружающему миру. Главное было напиваться поменьше, а идти чуть дальше. Марк согласился следовать маршрутами, выбирая их по часовой стрелке, и каждый день все ближе и ближе к той, что вела до монастыря.

Алкоголь день за днем шел почему-то все хуже и хуже. Желудок по какой-то нелепой причине иногда взбрыкивал и всерьез отказывался с ним дружить. Пара глотков, и вчерашний ужин становился пустой тратой денег. Небольшая передышка, и только тогда организм вновь позволял топить свое горе. Потому Марк серьезно уменьшил вливания, и от этого его жизнь становилась все более трезвой и угрожающе болезненной.

Ужасно огорчала эта навязанная потребность сражаться с назойливыми врагами в своей голове. Всюду и везде бороться со своими мыслями, теперь живьем пережевывающими его мозг стальными жвалами. И с каждым днем было все труднее и труднее терпеть и справляться с этим. Марк живо представлял огромных мерзостных личинок майского жука в своей голове, не дававших ему покоя. От которых хотелось просто упасть на землю и кататься по ней, колотить себя по черепу, пока не прекратится их мерзостное шевеление, пока они не перестанут скрипеть своими челюстями.

***

Очередной раз дорога вела через поля куда-то в никуда. Одно поле, затем другое. Поле с высокой растительностью. Поле с едва проклюнувшими ростками. Вообще черное поле, с редко точащими из-под земли сорняками. Далее лесополоса, ограничивающая вид впереди, и сразу за ней взору открывалось что-то новое, неизведанное, опять какое-то поле. Скучновато, наконец заключил Марк.

По дороге часто попадались животные, разбавляя великую скуку. Чаще всего птицы, названия которых он не знал. Они, обычно, бежали на два шага впереди, изображая беспомощную раненую жертву, и в один прекрасный миг уверенно взмывали ввысь. И так, каждый раз оставляя его в одиночестве, они чирикали на прощанье что-то оскорбительное на своем птичьем языке. Сама ты такая, отзывался Марк неблагодарному попутчику. Среди живности, кроме того, встречались и маленькие лисички с огромными ушами, полевые грызуны и мелкие шуршащие ящерки.

Иногда вдоль дороги вырастали невысокие холмы, которые местные называли курганами. Так было здорово взобраться на такой, окинуть взглядом окружающий мир и закурить. В лучах восходящего солнца вид был просто фантастический. Марку в первый раз в жизни удалось наткнуться на заливные рисовые поля. Вода в них идеально спокойная, ровная, как могильная плита, своей плоской гранью отражала солнечные лучи, подобно гранитному надгробью.

Наиболее полно раскрывалась красота таких мест в те минуты, когда солнце еще только пересекало горизонт, а на небосводе плыли обрывки облаков, отражаясь в режущей взгляд глади. Бамбуковые рощицы, этакие необитаемые островки, тут и там выстреливали из водного царства, уходящего далеко за горизонт. Именно на таких возвышенностях мир казался по-настоящему большим, просторным, чем там, на плоской земле, где часто не видно дальше своего носа. Только в таком живописном месте стоит сделать свое самое важное дело.

Смерть должна предстать настоящим произведением искусства, достойным царственных персон и великих героев. И как же тут обойтись без отпечатка празднества и неутолимой печали. Она будет величайшим освобождением, вечным сном без сновидений, самой вожделенной формой бесконечного безмыслия и вечной пустоты, рассуждал Марк.

***

Как Марк ни пытался, но ничего привлекательнее монастыря найти так и не удалось. Кроме того, его все сильнее тянуло туда, где можно завести непринужденный разговор на доступном языке. Пусть он боялся признаться в этом себе, пусть страшился услышать воспаляющие разум религиозные нравоучения, но ему до рези в животе хотелось выговориться. Любой ценой оставить свое слово.

Так, спустя неделю скитаний, Марк вновь усадил себя на тот же самый камень, знакомый ему со дня встречи с монахом. Была неплохая погода, и служители храма уже копошились, выполняя свои повседневные обязанности. То тут, то там пели птицы, прерываемые редкими ударами гонга. Насекомые, что удивительно, также вели себя прилично, летая в стороне. Похоже, местные комары такие же богобоязненные, как часто люди вдруг обнаруживают себя грехоборцами, вышагивая по пути в церковь, рассуждал от скуки наш герой.

Марк старался не вертеть головой, показывая свое равнодушие и непоколебимую твердость. Но все же краем глаза продолжал выглядывать монаха. Но на этот раз, как и на следующий день, его ожиданиям не удалось сбыться. От досады, истязая себя внутренним самобичеванием и злобой, Марк решил больше не приходить. Но уже спустя неделю, изнуренный одиночеством и лишением простого человеческого общения, он опять восседал на том же самом месте и вновь поглядывал на безмятежно снующих монахов.

– Черт возьми, – ворчал про себя Марк, – торчу здесь, как какой-то попрошайка, ожидая, когда нищие монахи бросят мне монету на пропитание. Все! В следующий раз точно сюда не заявлюсь.

Марк уже потянулся в боковой карман куртки, чтобы достать из мягкой пачки сигарету, как вдруг заподозрил перемену в ощущениях, будто кто-то стоял над его душой. Он оглянулся и увидел монаха в нескольких шагах справа от него, будто выросшего из-под земли. Марк поприветствовал его, махнув рукой, и даже привстал.

– Здравствуйте, заблудший путник, – поприветствовал монах в ответ. – Вы, надеюсь, простите меня за мое исчезновение. Мне передали, что вы приходили несколько дней назад. Сам же я находился на дежурстве с тяжелобольным человеком, потому не мог уделить вам обещанного внимания. Признаться честно, я вас ждал на следующий же день после нашей первой встречи.

– Я немного путешествовал в окрестностях, – начал в свою очередь оправдываться Марк. – Думал, вдруг, набреду на что-нибудь, что привлечет мое внимание.