Если женщина…

– Ну и ладно! Тебе же хуже!

Гриша понимал, что может лишиться друга, но в партии уже виделись другие горизонты, и жертва Сазонтьева казалась корректной. Они вернулись в комнату к Марине. Сазонтьев бодро приказал:

– Посидели и хватит, уходим!

Марина улыбнулась, ответила:

– А мне и здесь хорошо! Да, Гриша?

– Угу, – промычал Гриша.

– Угу! – воскликнул Сазонтьев. – Значит, угу! Вот мы как! Это мне, кандидату в мастера! Ну, Мариночка, когда тебе надоест, ты – позвони. Позвони и расскажи: как тут у вас, у перворазрядников? Которым мастера не видать как своих пять пальцев! Последний раз – идем?

«Да сгинь ты куда-нибудь!» – простонал Гриша про себя.

– Ты, Сазонтьев, спешишь к своей любимой жене! – почти пропела Марина.

– Почему любимой?

– Ну, не к любимой… А я человек свободный… Или ты приглашаешь меня к себе домой? Тогда я согласна.

Сазонтьев сверкнул очами, перед тем как хлопнуть дверью, сказал:

– Я на турнир, между прочим, еду! В Польшу!

Марина и Гриша остались вдвоем. Стало тихо. На улице кто-то чихнул два раза, проехала машина. Гриша посмотрел на стол и подумал, что деньги за вино, видимо, придется отдавать полностью.

Он встал, перемотал кассету, женский голос снова запел о любви. Гриша посмотрел на Марину, она встрепенулась, сказала:

– Ну, Гришенька, выпьем?

Гриша засуетился, разлил остатки вина по стаканам, процедил в волнении тост:

– За тебя!

– За меня? Давай за меня, какая разница…

Гриша с удивлением почувствовал, как стало трудно. Ему казалось, что самое трудное позади, Сазонтьев ушел… Но вот его нет, а дальше? Гриша перебирал в памяти анекдоты, да все казались глупыми, смешного ничего не придумывалось, вино кончилось. Продолжалась лишь бесконечная песня женщины о любви. Гриша поднялся, обошел стол и сел рядом с Мариной. Было чувство при этом, будто лифт падает с девятого этажа, а он внутри. Гриша протянул руку и погладил Марину по ноге так, словно попробовал, бьет током или нет. Марина улыбнулась, взяла его руку, положила на стол и сказала:

– Нет, Гришенька, этого не будет. Мы сейчас спать ляжем. Ты здесь на диване, а я в той комнате с марками.

– Зачем? – судорожно спросил Гриша.

– Потому что завтра трудный день, и надо спать.

Гриша вспомнил партию с кандидатом в мастера Коновицером, в которой зевнул в лучшей позиции слона.

– Ладья аш шесть на аш восемь, – сказал он и вздохнул.

Если бы Гриша выиграл ту партию, он попал бы в финал первенства города и теперь мог бы рассказать об этом Марине. Она бы послушала, и как знать… А так что ж! Гриша поднялся и стал собирать стаканы.

Ночью не спалось. Гриша все приcлушивался, все ждал, что Марина придет к нему. Хотелось верить мужской логике: «Зачем тогда оставалась?» Ближе к рассветному часу обожгло: «Я же мужчина! Она ждет от меня поступка!» Гриша встал, завернулся в одеяло и осторожно двинулся в комнату к Марине. Сердце прыгало в горле. Он подошел к ее кровати, замер…

– Гриша! Не занимайся ерундой!

Гриша осторожно вышел. «И в самом деле, ерунда!» – подумал он, укладываясь. Успокаивало то, что Марина спит все-таки одна, не с Сазонтьевым.

Бледное личико, пухлые, почти коричневые губы, светлые короткие ресницы, – утром Марина показалась совсем домашней, близкой. Гриша осмелел и за чаем сказал:

– Мы совсем как муж с женой…

Марина подняла глаза, и Гриша захихикал в смущений.

– Хочешь на мне жениться?

– А ты хочешь за меня замуж?

– У Сазонтьева надо спросить.

Гриша запил обиду чаем и решил больше никогда с этой женщиной дел не иметь.

– Ты не обижайся, часто неудачно шучу, – сказала Марина.

– Чего мне обижаться! Я и без вашего Сазонтьева могу!

– Вот и хорошо. Ты теперь будешь за мной ухаживать… Марина оторвала кусочек от газеты, которую Гриша по привычке постелил на стол, и написала свой телефон.

– Не потеряй!

– Ухаживать, – повторил Гриша, улыбаясь. – Ухаживают за цветами.

– А я не похожа?

– Ты в красном платье, значит – роза.

– Розой меня еще никто не называл. Ты – первый.

«Хоть в чем-то», – подумал Гриша и спрятал бумажку с телефоном в карман.

Говорят, самое страшное в любви – иллюзия независимости. Вот и Гриша был уверен, что прекратить отношения с Мариной он всегда успеет, а пока… Пока так приятно было о ней думать!

Он позвонил вечером.

– Кто? – спросил мужской голос.

– Здравствуйте…

– Что нужно-то? Кто говорит?