Если женщина…

Гриша вздохнул еще раз и сказал:

– Пойдем? Полку пора нести…

– Сейчас. Покурю и пойдем…

Марина посмотрела за дверью: не стоит ли мать, залезла в бидон на шкафчике, достала сигарету.

– Ты куришь? – спросил Гриша удивленно.

– Нет. Только когда организм требует.

Дождик на улице продолжался, дул ветер. Гриша нес в руках тяжелую полку, точно ребенка: аккуратно, боясь уронить… Капля дождя повисла на носу, долго не падала. Гриша попробовал было поставить полку на голову, как это сделала бы африканская женщина, но быстро понял, что африканская женщина гораздо сильнее его.

Марина шла рядом под зонтиком и говорила:

– Какой-то ты непутевый… Мог бы надеть какую-нибудь плащ-палатку…

– Я – ничего! – отвечал Гриша, ему была приятна забота любимой.

– Сазонтьев вон какой себе балахон в Монголии купил!

Гриша остановился.

– А при чем здесь Сазонтьев?

Марина улыбнулась, смахнула капельку с Гришиного носа и сказала:

– Неси, неси… Я пошутила. Обидчивый!

Бабушка – довольно стройная и маленькая женщина в платке на плечах – усадила Гришу за круглый стол с кружевной скатертью и стала угощать воспоминаниями о своей молодости. В ее большой комнате все покрывали кружева: телевизор, кровать, туалетный столик, подушки на диване, даже платок и платье на бабушке были кружевные.

Гриша сидел, поджав ноги в мокрых носках под стул, и слушал. Ему было рассказано об офицере, что уехал по сильной неразделенной любви к бабушке в Париж и там погиб под трамваем, о Феде-кавалеристе, который любил под бабушкиными окнами гарцевать на лихом коне и стрелять из нагана в проходящую мимо буржуазию… Гриша узнал о любивших бабушку: двух артистах столичной эстрады, заместителе директора торга, главном бухгалтере пивзавода. Для всех любовь закончилась трагически. Друзья артисты бросили сцену и поссорились навсегда, заместитель директора попал в тюрьму, а главбух – спился.

– У вас интересная жизнь, – успел вставить Гриша.

– Она кипела, – ответила бабушка. – Все кипело в моей жизни.

Когда Марина на минуточку исчезла в недрах коммунальных коридоров, бабушка наклонилась к Грише и спросила тихо:

– Вы любите Марину страстно?

Гриша даже закашлялся.

– Вижу! – с чувством сказала бабушка. – А вы знаете, какая я была дура, когда выходила замуж в первый раз?

Бабушка громко рассмеялась. Со вставными зубами у нее было все в порядке. Гриша украдкой глянул на ее ноги, ноги балерины на пенсии: сухие и крепкие. Туфли – на высоком каблуке. «Марина такая же будет», – подумал Гриша и попытался себя представить в старости. Ничего хорошего, правда, не представилось: маленький, живот висит, в мокрых носках…

Вернулась Марина, села на кружевную подушечку на диване. Помолчали… Стало слышно, как тикают под кружевной салфеткой настенные часы.

– Хотите попробовать болгарских конфет? – спросила бабушка.

Гриша довольно неприлично задержался с ответом.

– Мы не хотим, – ответила Марина. – Гриша устал и промок.

– Хорошо, – сказала бабушка.

– Грише надо сказать «спасибо» и отпустить домой, или он – простудится.

Бабушка встала и протянула Грише руку:

– Спасибо вам. Вы нам помогли.

Гриша вскочил, ухватился за бабушкину руку, не зная что с ней делать… Наверное, с таким чувством ей не трясли руку кавалеристы, друзья Феди.

Марина проводила Гришу по узкому коммунальному коридору до дверей. В коридоре был полумрак. Глаза у Марины блестели.

– Иди прямо домой, – сказала она. – Переоденься, выпей чаю. У тебя есть чай?

Гриша кивнул.

– Я пока здесь побуду, – продолжала Марина. – Я здесь отдыхаю. Перевожу дух от мамаши. Тебе понравилась моя бабушка?

Гриша заложил руки за спину и потянулся, чтобы поцеловать любимую.

– Ты что? С ума сошел?! – ответила любимая. – В коммунальной квартире!

Марина похлопала Гришу по плечу и добавила, открывая дверь:

– Позвони.

Гриша позвонил тем же вечером. Марины дома не было.

– А это кто? – спросила мама.

– Гриша.

– Ой! Гришенька! Не узнала! Ну как? Донесли полку? Справились? А то многие звонят и не представляются.

«Какие такие „многие“?» – подумал Гриша, попрощался и повесил трубку.

Он потом долго еще сидел за письменным столом, мечтал, рисовал на оборотной стороне бланков для стирки белья имя «Марина» и решал задачу: «Может ли мужчина в тридцать два года отчаянно влюбиться?»

Сентябрь кончился, и Марина уехала в командировку на Черное море. А до этого Гриша звонил ей каждый вечер. Он понимал, что может надоесть, что так часто звонить мужчине нельзя, но что он мог с собой поделать? Телефон в его квартире стал каким-то намагниченным. Гриша приходил с работы, специально долго мыл руки, разогревал незатейливый обед, доказывая себе, что без пищи он прожить не сможет, а вот без разговора с Мариной – запросто, потом включал телевизор и садился так, чтобы не видеть телефона…

Терпения хватало на полчаса. Чаще всего Марины не было дома. Мама уже узнавала Гришу и говорила:

– Вы не стесняйтесь, звоните.