Если женщина…

«Кто же это может быть, – подумал Гриша. – Может, Сервантес? Или кто из наших? Наверное, Толстой!» Записи кончались задолго до конца тетрадки. Последняя и вовсе обрывалась на половине: «Если женщина…» Гриша подумал и мысленно продолжал: «…она порочна». Гриша вспомнил про Марину и совсем расстроился. Выходило: какая она ни была бы, все равно… порочна.

Утешился он по трем пунктам: во-первых, в тетрадке много других, не таких мрачных мыслей о любви, во-вторых, в Марине Гриша надеялся на исключение, а в самом крайнем случае, то есть, в-третьих, если все женщины – такие, то ничего не поделаешь! Против природы – не пойдешь! Если у всех неверные жены, то почему нужно горевать именно ему, Грише?

На следующее утро Гриша проснулся с ощущением праздника: было тревожно и весело. Утро, судя по свету и качающемуся дереву в окошке, выдалось серенькое, с ожиданием холодного дождя. Из-под одеяла вылезать не хотелось. Подумалось: «А хорошо ли топят у Марины?» Гриша закрыл глаза и представил, что она рядом. Господи! Как мало нужно любящему мужчине и как много – любимой женщине!

Потом Гриша долго стоял под горячим душем, вспоминая, кто из известных людей делал так каждое утро… Потом медленно брился… Потом принялся наводить порядок в квартире. Женщина в спортивных штанах ожидалась еще не скоро. Гриша подмел пол, оставшийся мусор отправил шваброй под диван, решив, что мебель Марина двигать не станет. Долго возился с грязной посудой… Хотел вымыть пол на кухне и в коридоре, но передумал. В коридоре ведь свет можно не включать, да и что делать Марине на кухне? Марина будет в гостях.

Кровать Гриша застелил большим зеленым покрывалом с драконами. Так обычно делала мама, когда принимала дорогих гостей. Гриша даже заглянул в сливной бачок, надеясь, что от взгляда бачок исправится и перестанет шуметь. Не перестал, но совесть была чиста, сделано все возможное.

– Вот с Мариной решится, – сказал Гриша себе, – обязательно сделаю ремонт в квартире, может быть даже сам!

Этими словами он закончил уборку.

После завтрака решено было звонить. Гриша посмотрел на часы: половина девятого, решимость исчезла. Марина в выходные любила поспать. Гриша достал шахматы, книгу, расставил позицию. В книге было написано: «Отступив конем на аш шесть, белые развивают блестящую атаку на неприятельского короля. В этом ходе со всей наглядностью проявились преимущества советской шахматной школы». Гриша посмотрел год издания книги, автора… Автор давно уже жил в Америке.

В половине десятого Гриша не выдержал, стал набирать номер. Старался делать это медленно, чтобы Марина еще немного поспала и не сердилась.

– Это я, – сказал Гриша почти шепотом. – Ты просила позвонить.

Марина шумно выдохнула, проговорила:

– Ничего не понимаю…

– Это я, Гриша… Мы с тобой договаривались.

– А сколько времени?

– Почти одиннадцатый час!

– С ума сошел! Позвони позже!

Гриша послушал короткие гудки, с обидой посмотрел на трубку и серьезно сказал:

– Ха! Ха! Ха!

Делать было нечего, Гриша оделся и отправился в магазин. «Куплю какого-нибудь молока…» Шампанское он купил уже давно.

По серой улице двигались серые люди. Гриша тоже был в сером пальто, на голове – серая кепка. И то и другое он носил с удовольствием, считал, что – к лицу. У дверей магазина высокий парень с золотым перстнем продавал укроп. Подходили старушки, торговались, некоторые покупали пучок или два. Гриша вдруг подумал, что сам ни разу еще не покупал укроп. Раньше это делали родители, а теперь… Теперь его кулинарные секреты не требовали специй, кроме, пожалуй, соли.

Гриша постоял возле парня, и ему стало жаль себя. Хорошо, парень дружелюбно проговорил:

– Вали отсюда, пока милицию не позвал.

Как всякий честный человек, Гриша милиции боялся. Он поспешил в магазин, где с горя накупил всего того, что можно накупить в магазине в выходной день: спичек, молока и куриных консервов с рисом.

Около двух Гриша позвонил снова.

– Хорошо, что вы звоните, – ответила мама любимой, – ее не поднять.

Минуты через две в трубке послышался сладкий вздох.

– Ну, привет… Опять звонишь?

– Мы же договаривались…

– Ой! Гриша! Вчера с Галкой до четырех утра проболтали!

– Какая Галка? Ведь мы же договаривались!

– Михнушева! Сто лет не виделись… От мужа ушла.

– Но я же жду…

– Что ты все я, да я! У Галки горе!

– Не надо было от мужа уходить! Сначала уходят, а потом сидят до четырех ночи! У нее кто муж-то?

– Один дурак.

Гриша не знал, что и сказать, только мощно задышал в трубку.

– Ладно, ладно… Не дыши… Успеем еще.

– Когда? – проворчал Гриша.

Он вдруг вспомнил, что горячий душ по утрам любил Гитлер. На душе стало совсем погано.

– На недельке, – ласково ответила Марина. – Целую!

Гриша снова с сомнением посмотрел в трубку и аккуратно вернул ее аппарату.

Остаток дня и весь вечер Гриша промучился в раздумьях, а когда мысли получались совсем уж мрачными, как спасение приходило: «Все-таки сказала „целую“! Не будет же женщина целовать, если не любит?» И ничего в этот день и вечер больше не произошло, если не считать, что позвонила неведомая Коновалова и сказала перед тем, как бросить трубку, только одно слово:

– Скотина!

То, что люди называют любовью, замучило. Гриша слышал, что в таких случаях помогает работа. Он два дня ходил по начальству и требовал, чтобы его загрузили, но месяц еще только начался, и начальство смотрело с недоумением. Кое-какие бумажки, правда, удалось выбить, но их Вере Сергеевне хватило одной на день малопроизводительного труда. Гриша задумался: а что же я, собственно, на работе делаю? К счастью, или нет, но мысли этой не суждено было развиться, ее быстро сменили другие, более мучительные – о любви. К среде Гриша уже не рыпался, не бегал, не искал работы, а просто сидел за своим столом, смотрел в окно и терзался. Для Веры Сергеевны, чтобы не мешала, он нашел в шкафу пачку квартальных отчетов трехгодичной давности и попросил разобрать. Ганушкину – подписал увольнительную на три дня. Ганушкин решил жениться. Подписывая бумагу, Гриша не удержался, спросил про жену:

– Красивая?

– Что я – дурак? – ответил Ганушкин и независимо поводил туловищем. – Кто ж теперь на красивых женится? Это же как брильянт: лежит на столе, все смотрят, каждый стащить мечтает, а спрятать нельзя! Мне семейная жизнь дорога!

– Правильно, правильно, – глухо, как из раковины, – сказала Вера Сергеевна, – Хорошая жена красивой не бывает.

– Почему? – снова спросил Гриша. – Если двое красивых любят друг друга…

– Вы художественную литературу-то почитайте! – проговорил Ганушкин. – Особенно современную западную. Там все объясняется!

– И газеты, – глухо, как из раковины, добавила Вера Сергеевна.