Если женщина…

– Ой! Гриша, попробуйте! А то кавалеров тьма, а толку – шиш! От звонков голова болит!

– Мама! – крикнула из-за стенки Марина.

– Что – мама? Я говорю как есть! А врать не умею!

– Гриша может все не так понять!

– Гриша все понимает так, как надо! Правда, Гриша?

Гриша кивнул.

– А с дверьми надо что-то делать. Вы уж пронюхайте почву?

– Почву? – переспросил Гриша. – Пронюхаю.

Они выскочили на улицу. Шел мокрый снег. Времени оставалось мало.

– Такси, конечно, нету, – процедила Марина.

Гриша хмыкнул, вышел к дороге и стал махать рукой. Его обрызгали три машины. Четвертая остановилась. Гриша подергал дверцу, постучал в стекло, водитель опустил его.

– Простите, пожалуйста…

– Занято! – буркнул водитель, оглядев клиента, и рванул дальше. Гриша вернулся к Марине и кратко охарактеризовал событие:

– Хамство…

– Отойди, – сказала Марина.

На Марину отреагировали двое «Жигулей» и один самосвал одновременно. Она выбрала машину зеленого цвета. Гриша, как обычно, устроился сзади, чувствуя себя багажом. Пока ехали, Марина пускала водителю дым в лицо и спрашивала:

– Что за ресторан новый открыли – «Ностальгия»? Везде была, а в этом еще не успела…

– Дорогой, – отвечал шофер из-под старой кепочки. – Хотя красивым девушкам там неплохо.

– А кухня приличная?

– Тоже дорогая… Сейчас каждый свою коммерцию сторожит.

– Говорят, у них варьете хорошее?

– Варьете – не знаю, а оркестр меньше четвертного за песню не берет. У меня брат там свадьбу справлял…

– Ваш брат любит хорошую музыку?

– Поддать он хорошо любит, – шофер хохотнул. – А музыка… Какая разница, под что трястись?

Нельзя сказать, что диалог этот успокоил Гришу. На душе была полная финансовая неопределенность.

Машина остановилась.

– Сколько мы вам должны? – спросила Марина, обаятельно улыбаясь.

Гриша подумал, что за такую улыбку шофер сам сейчас даст Марине денег, но тот ответил точно такой же обаятельной улыбкой и сказал:

– Троячок…

Марина посмотрела на Гришу, Гриша на свой нагрудный карман, расплатился. Зеленые «Жигули» укатили, а Марина фыркнула:

– Троячок! Обыкновенный рвач!

У входа в ресторан было темно от людей. Чуть в стороне стояли Михнушева и ее хахаль. Гриша узнал их по хахалю. Именно такими он и представлял хахалей: черные усики, юркие глазки, одежда под «вечно молодого». Михнушева поцеловала Марину в щеку, а хахаль – в губы. Марина засмеялась и представила Гришу:

– Наш сегодняшний гид.

Хахаль посмотрел на Гришу, слегка улыбнулся, покачал головой и медленно протянул руку:

– Олег.

– Лукич, – добавила Михнушева.

Хахаль сверкнул на нее очами, а Михнушева сказала:

– Что ты стесняешься своего отчества? Не отчество красит человека.

– Я не стесняюсь. Просто люди о тебе же могут плохо подумать.

Гриша сильно подозревал, что под людьми Олег имел в виду вовсе не его.

Вчетвером приблизились к толпе, осаждавшей вход. Гриша по неизбежности шел впереди и все надеялся, что сейчас выйдет Володя-официант и пригласит их внутрь, но Володя не вышел, и они уперлись в толпу, которая упиралась в молодого швейцара у дверей.

– Только по приглашениям, мать вашу… – кричал швейцар. – Товарищи, у нас сегодня в честь дня революции только по приглашениям!

– У тебя есть приглашение? – прослушав очередное ругательство швейцара, спросила Марина.

– Есть, – ответил Гриша.

– Покажи.

Гриша с тоской подумал про пятьдесят рублей, отданных официанту, и ответил:

– Оно там… В ресторане.

– У кого?

– У Володи.

– Какого Володи?