Если женщина…

– Я и не перебиваю…

– Позовешь Павла Антоновича.

Гриша чуть не подпрыгнул от ревности.

– Который с автомобилем?!

– Да, который с пальто.

– Каким пальто?

– Зимним английским… Тебе все равно не понять, – Марина поморщилась, – не твое дело!

Они прошли до автомата еще немного, и Гриша проворчал:

– Конечно, как звонить, так мое…

Марина вдруг остановилась, повернулась к Грише, посмотрела зло.

– Ты хочешь, чтобы я тебя ни о чем не просила? Ты этого добиваешься?

– Да что ты! Давай свою бумажку…

– Не давай, а – возьми, пожалуйста!

Гриша с трудом открыл ржавую скрипучую дверь телефонной будки, влез внутрь. Здесь пахло совсем как в уборной. Гриша снял трубку, понюхал ее, повесил и высунулся на улицу:

– Две копейки?

– Господи! Нищий, что ли?

Марина покрутила пальчиком в красивом красном кошельке, протянула монету.

– Алле! Алле! – послышалось в трубке.

Грише очень не хотелось отвечать.

– Алле! Опять чертовщина какая-то!

– Павла Антоновича, пожалуйста, – попросил Гриша.

– Так и говорите!

Трубку взял Павел Антонович.

– С вами сейчас будет говорить Марина.

Гриша услышал, как Павел Антонович объяснил жене:

– Это не чертовщина, это мой старинный приятель.

Дальше уже обошлось без Гриши. Марина вела беседу, а он ходил вокруг будки, защищался зонтиком от ветра и дождя и думал, как было бы хорошо, если бы жена Павла Антоновича все узнала. «А что все? – вдруг сообразил Гриша. – Они что? Любовники? Со стариком! А он – с машиной!» В глазах потемнело от ревности. «Ну и пусть! Пусть будет, как она хочет! А я отойду в сторону или буду страдать. Все равно я ее люблю… Или не люблю? Как я могу любить падшую женщину? А что у нее было с Сазонтьевым? А с Лукичом? А может, еще с кем? Как она после всего этого может мне нравиться? Что же это за чувство такое? Почему же оно не пропадает, а мучает и мучает?!»

– Гриша!

Гриша обернулся. Марина улыбалась. Она подошла к нему, ткнула пальчиком в нос и взяла под руку.

– Гришечка! Какое счастье! Павел Антонович отдает пальто мне!

– Бесплатно?!

– Да! По госцене!

Гриша улыбнулся и продумал: «А может, ничего и не было? Может ведь женщина иметь с мужчиной чисто деловые контакты?»

Московский гроссмейстер приехал в середине декабря. В клубе вывесили программу: блиц, сеанс, лекция. Под это дело в буфет завезли шампанское, сухое вино, коньяк и то, что шахматисты с приличным рейтингом не пьют при всех.

Гроссмейстер был черноволос, с густою тоже черною бородой. Лекция Грише понравилась. Гроссмейстер сразу сказал, что перед ним сидят профессионалы, и учить шахматам некого, поэтому он начал с личной жизни чемпиона мира. Потом рассказал о личной жизни экс-чемпионов, потом – претендентов. Гриша сначала записывал, кто чья жена и сколько кто зарабатывает, но скоро сбился и стал слушать так.

После лекции шахматисты задавали вопросы. Гриша тоже спросил, почему гроссмейстер два года назад на турнире в Бамако не принял жертвы ферзя в английском начале.

От блица гроссмейстер отказался, сразу перешли к сеансу. Гриша сидел на двадцать второй доске. Гроссмейстер первые пять ходов сделал быстро, почти бегом. Потом стал останавливаться у некоторых досок, думать… Ходов через двадцать некоторые сдались. Гриша успокоился – вылетел не первым. А на тридцать третьем он вдруг увидел, что через три хода может выиграть ладью.

Гриша сглотнул, украдкой посмотрел по сторонам. Хотелось взять доску, унести куда-нибудь в укромное место вместе с позицией. Гриша осторожно выдохнул, чтобы не спугнуть шахматное счастье, еще раз проверил вариант. Ну конечно же, если конем на е7, то ладья у гроссмейстера летит! Много бы сейчас Гриша дал, чтобы в зале появилась Марина…

Сидевший за две доски Сазонтьев громко сказал:

– Сдаюсь! Поздравляю!

В другой раз Гриша позавидовал бы ему. Даже сдаваться умеет красиво! Но теперь было не до Сазонтьева. Гроссмейстер оказался через минуту перед Гришей. Гриша посмотрел на столичного гостя снизу вверх, уперся взглядом в густую черную бороду и двинул коня. Черная борода вдруг зашевелилась, черные брови полезли наверх. Гроссмейстер подумал минут пять и сказал:

– Хе-хе!

Он взял своего короля и положил на середину доски. Протянув руку, спросил:

– Ваша как фамилия?

Гриша ответил. Гроссмейстер опять пошевелил бровями и сказал:

– Знаете, не встречал. Вам надо больше практиковаться.

– Спасибо, – сказал Гриша.

Гроссмейстер пошел дальше доигрывать сеанс, а Гриша сидел, смотрел на доску, украшением которой был лежащий король противника, и улыбался. Так больше никто у гроссмейстера и не выиграл в тот день. Кандидаты Крутилин и Загладин сделали ничьи.

В буфете Гришу поздравляли: хлопали по плечам, жали руки, просили угостить. Гриша купил на радостях несколько бутылок вина и никому не отказывал. Подошел и Сазонтьев.

– Ну ты даешь, Григорий! Прямо скажу, не ожидал от тебя такой прыти… На заготовку поймал?